Утонуть в тебе - Хармони Уэст

пор как мои родители разошлись, я живу с грызущим чувством вины, что это я — причина развода. Если бы не я, мама не плакала бы по ночам на диване. Она бы не прыгала от мужчины к мужчине, пытаясь найти ту любовь, которую когда-то разделяла с моим отцом.

Люка там не было. Десятого там не было. Ни один из них не знает всей ситуации. Но каждая частичка меня жаждет им поверить.

Когда Люк проезжает перекресток, миновав дорогу, ведущую к Университету “Даймонд”, я толкаю его локтем.

— Эй! Ты пропустил наш поворот.

— Мы не вернемся в “Даймонд”, — просто говорит он.

Мое сердце замирает.

— Куда мы едем?

— Я же сказал. Я отвезу тебя домой.

— Что? Обратно в Уэйкфилд? — Мой голос повышается на октаву. Это его способ наказать меня за то, что я посмела флиртовать с Ноксом? Он собирается угрожать отправить меня собирать вещи? Вернуть меня домой, чтобы встретиться с Маркусом и его приспешниками?

— Нет, обратно в наш дом, Сиенна. — Его пылающий взгляд заставляет меня таять. — Нам нужно проверить дом и Бада.

— Бада? Кто такой Бад?

— Моя собака. Наша собака, — поправляет он себя с улыбкой.

У меня голова идет кругом.

— У тебя есть собака? Кто, черт возьми, кормил его и выводил на улицу все это время?

Люк пожимает плечами.

— Соседи. Домработница. У него было много заботы и внимания, поверь мне.

— Так почему мы должны вернуться?

— Потому что я сказал домработнице, что мы будем там. Дал ей выходной.

Мои ногти впиваются в ладони.

— Ладно. А почему я должна быть там? Разве ты не можешь поехать один?

Провести ночь с Люком в его доме без родителей — худшая из возможных идей. Вокруг не будет никого, кто мог бы нас отвлечь. Не будет занятий или тренировок, на которые нужно спешить. Не будет друзей или соседей по комнате, которые могут ворваться.

Только я и мой сводный брат. Одни.

От его волчьей ухмылки у меня к горлу подступает комок.

— Потому что мы теперь семья, сестренка.

Глава 12

Люк

У Сиенны отвисает челюсть, когда я веду ее в дом, пока Бад не лает и не подбегает к нам, виляя хвостом так сильно, что вся его задница трясется.

— Ты такой милый! — Она опускается на колени, смеясь, потому что Бад облизывает ее лицо, пока она гладит его.

Он уже любит ее. Мы оба любим.

— Ма приготовила для тебя спальню.

— Так мило, что ты говоришь «Ма». — Слова слетают с ее губ прежде, чем она успевает передумать.

— Да? — Я ухмыляюсь ей сверху вниз.

— Просто в этом слове проскальзывает легкий намек на южный акцент. Не забивай себе этим голову. — Она, наконец, выпрямляется, продолжая чесать Бада между ушами. — У тебя огромный дом.

— Мама судья. Она хорошо зарабатывает.

Не говоря уже о том, что мой отец оставил ей полис страхования жизни на миллион долларов. Она плакала, когда узнала об этом. Не от облегчения или счастья, а потому что никакие деньги не могли его заменить. Ничто и никогда не сможет.

Внимание Сиенны переключается на фотографию в рамке, висящую на стене среди обширной коллекции Ма. На стене, посвященной воспоминаниям. Призракам. Она проводит пальцем по рамке.

— Это твой отец?

Я проглатываю комок в горле. Фотография папы и меня, девятилетнего, покрытых грязью, которой мы швырялись друг в друга. Мама сделала фотографию, пока мы смеялись. Это до сих пор одна из моих любимых фотографий.

— Это он.

— Ты очень похож на него. — Она улыбается.

— Да. — Я прочищаю горло. — Хочешь посмотреть свою комнату?

Сиенна понимает намек и закрывает тему, кивая. Я веду ее наверх по лестнице, а Бад стучит лапами за нами.

Когда я открываю дверь в ее новую комнату, лицо Сиенны озаряется. Нет ничего лучше в мире, чем видеть ее счастливой.

— Вау. Твоя мама действительно превзошла себя.

Она скользит взглядом по белому покрывалу из мягчайшего египетского хлопка и шелковой наволочке в тон, прежде чем прижаться к плотным занавескам, как к своему давно потерянному лучшему другу. Теперь я завидую чертовым занавескам. Она распахивает двойные двери, ведущие в гардеробную, прежде чем дернуть дверь ванной и ахнуть.

— У меня своя ванная?

— У тебя своя ванная, своя комната, свой телевизор. — Я подмигиваю ей. — Но мы делим постель.

Она резко поворачивается ко мне, хмурясь, хотя ее глаза широко раскрыты.

— Люк, не…

— Пойдем со мной в джакузи.

Она поджимает губы и складывает руки на груди.

— На улице тридцать градусов. (Прим.: Здесь имеется ввиду тридцать градусов по Фаренгейту, это минус один градус по Цельсию)

Я пожимаю плечами.

— Лучшее время для джакузи.

Она качает головой, хватается за дверь и уже собирается захлопнуть ее у меня перед носом.

— Нет. Я иду спать…

Я хлопаю ладонью по двери, с легкостью распахивая ее.

— Я буду держать свои руки при себе. Обещаю. По крайней мере, до тех пор, пока ты не будешь умолять о том, чтобы они были на тебе.

— Не буду. — У нее перехватывает горло, когда она пытается придумать другой предлог, чтобы избегать меня. — У меня нет купальника.

Я ухмыляюсь.

— У тебя есть лифчик и трусики.

Она закатывает глаза.

— Я не собираюсь раздеваться до нижнего белья с тобой в джакузи.

— В чем разница между бельем и бикини? — У нее нет быстрого ответа на это. — Вот именно. Так что давай — тащи свою задницу вниз. Горячая вода поможет тебе расслабиться перед сном.

Не дожидаясь, пока она снова начнет протестовать, я выхожу из ее комнаты, чтобы взять полотенца.

К тому времени, как я пробыл в джакузи десять минут, Сиенна все еще не появилась. Я уже собираюсь подняться наверх и вытащить ее оттуда, когда она наконец появляется.

У меня замирает сердце. Она сменила свое платье на мое джерси, и подол доходит почти до колен.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я позаимствовала одну из твоих футболок. — Она спешит к джакузи по замерзшей террасе.

Иисус. Она понятия не имеет, какой эффект производит на меня вид ее в моей джерси. Под бурлящей водой мой член напрягается. Когда она погружается в воду, становятся видны очертания ее лифчика, и я жалею, что она не обнажена под моей футболкой.

Между нами повисает тишина, потому что я не могу проглотить камень, застрявший у меня в горле при виде нее. Она ненадолго встречается со мной взглядом, пока снова не отводит свои застенчивые зеленые глаза, и начинает пальцами нервно теребить