Кофе со льдом - Софья Ролдугина

На плотном белом листочке было всего несколько слов, написанных размашистым почерком.

Прекраснейшая леди Метель!

Этим вечером я намереваюсь подарить Вам звезды. Подарок будет ожидать в Часовой Башне в три часа пополуночи. Если на то будет Ваше желание, карета заберет Вас от черного хода особняка в два с четвертью.

P.S. Клянусь своей душой, что Ваша честь и жизнь будут в безопасности.

P.P.S. Верите ли Вы в сказки?

Я очень, очень медленно сложила листочек пополам, убрала в конверт, как будто это ничего не значило. При втором рассмотрении на печати уже ясно виделась флейта — неизменный атрибут Крысолова из мифов и легенд.

Святая Генриетта, отчего же так кружится голова?

— Леди, вы в порядке? — тихо и беспокойно спросила Магда, оглядываясь на шушукающихся с мисс Рич помощниц.

— Я? О, да, — слишком поспешно откликнулась я, губы сами собой растянулись в нервной улыбке. — В полном порядке. Магда, отнеси все эти письма в мой кабинет, на медный поднос для несрочных документов. Мисс Рич, что скажете насчет ленты?

Кажется, я потом еще о чем-то разговаривала с мастерицей, даже умудрялась отвечать разумно. Но в мыслях моих набатом звучали одни и те же слова:

«Верите ли Вы в сказки?»

Нет, Крысолов. Не верю. Но, похоже, от бабушки мне досталось слишком много авантюрности…

Дядя Рэйвен прибыл без четверти шесть.

Разумеется, было еще ничего не готово — на кухне отмокало в маринадах и соусах нежнейшее мясо высшего качества, отлеживалась на подушке из специй белая рыба по особому, пряному рецепту; на кухне закрытого на один день «Старого гнезда» Георг, миссис Хат и Мадлен колдовали над сложными десертами; сновали по особняку слуги, умудряясь одновременно наводить чистоту и сеять хаос — Стефан и мистер Чемберс едва успевали раздавать команды, и, к чести молодого дворецкого, справлялся он ничуть не хуже старожила этого дома. Часть присланных в подарок цветов пришлось вынести в холл и поставить в чжаньские вазы у стен и на лестнице, и теперь любого гостя, стоило ему переступить порог, оглушали ароматы лилий, роз и пионов.

Последние, к слову, были доставлены буквально минуту назад — огромная бело-розовая охапка в подарок от Дагвортских Близнецов.

— Добрый день. Вижу, дорогая Виржиния, что без дела вы не сидите — даже в свой праздник, — с улыбкой поприветствовал меня дядя Рэйвен, войдя в гостиную, где четыре служанки под моим командованием заменяли батальное полотно «Падение Руан-су-Видора» на «Островитянку» Нингена — И чем вы занимаетесь сейчас, позвольте спросить?

— Предупреждаю дипломатический скандал, — со вздохом призналась я и поспешила грозно прикрикнуть на заглядевшуюся на гостя прислугу: — Ради всех святых, осторожнее держите, этой картине почти сто лет! А повредите ее — выплачивать стоимость будете ровно в три раза дольше!

— Примерно в три с половиной, если я хоть немного разбираюсь в искусстве, — дядя Рэйвен поправил очки на переносице и пригляделся к «Падению». Я только улыбнулась:

— По сравнению с обычным жалованием — да, но Эверсаны всегда очень хорошо платили слугам… Впрочем, не о том речь. Представьте себе, я только что сообразила, что на приеме будут присутствовать марсовийский атташе по вопросам культуры, причем с супругой. А в гостиной на самом видном месте висит напоминание о городе, где в самом начале Полувековой войны аксонским генералом Миттвиллем был казнен последний монарх династии Видоров…

— А, Анри Третий, Несчастливый! — с видимым удовольствием кивнул маркиз. — Да, действительно. И потом еще пятьдесят лет Марсовией правили аксонские ставленники. Это был очень хороший период в истории, когда власть нашего великого государства простиралась на половину континента, а Корона Аксонии имела влияние даже на внутреннюю политику Алмании… Однако лишний раз напоминать о нем дипломату из Марсовии было бы, конечно, невежливо. К тому же «Островитянка» в свете последних событий в мире искусства, несомненно, произведет фурор.

— И она нравилась отцу.

— И она нравилась Идену, — со вздохом согласился дядя Рэйвен. — Виржиния, с вашего позволения, я расставил своих людей вокруг особняка. Гостям они не помешают, так как лишь очень внимательный взгляд сможет заметить охрану, зато я буду спокоен — никто не сможет омрачить ваш праздник…

— Да что вы творите?! Повторяю, это произведение искусства! О, простите, дядя, это я слугам. Так что вы говорили об охране?

— Говорил, что никакие опасности вас сегодня не потревожат, — улыбнулся дядя Рэйвен и скосил взгляд на служанок, пытающихся со всей возможной аккуратностью завернуть картину в отрез полотна, дабы затем временно перенести в мой кабинет. — Милая моя невеста, это правда кошка мяукает — или меня подводит слух?

— Какая кошка? — удивилась я и запоздало вспомнила о подарке в золотой клетке, доставленном еще в два пополудни. — Ох… Надо срочно сказать Магде, чтобы она покормила животное и выпустила его из клетки… и, что ли, в сад вывела? Даже не знаю…

— Идите и разберитесь с кошкой, — все так же улыбаясь, предложил маркиз, глядя на меня поверх синих стеклышек очков. — А за слугами я присмотрю. На правах опекуна, жениха… и во имя спокойствия Аксонии.

— Дядя Рэйвен, вы сегодня мой спаситель, — выдохнула я с восхищением. — Не знаю, что делала бы без вас. Присмотрите здесь за слугами, а я вернусь, как только смогу!

— Можете рассчитывать на меня, драгоценная невеста, в этот нелегкий час, — с полной серьезностью кивнул он.

Знала бы я, что слова его окажутся пророческими — и «в этот нелегкий час» постаралась бы оказаться как можно дальше от своего собственного дома!

Гости начали прибывать еще в семь. Я с ужасом наблюдала из окна, как экипажи и автомобили наворачивают круги по площади, чтобы скоротать время до назначенного часа. Леди Вайтберри, по обыкновению также приехавшая слишком рано, воспользовалась привилегированным статусом подруги, дабы первой постучаться в двери особняка и разразиться потоком подобающих случаю поздравлений, заверений и восхищений. Затем по ее знаку двое слуг вынесли из автомобиля продолговатую коробку, в которой оказалось зеркало, отделанное перламутром и малахитом. В верхней части рамы были выложены жемчугом мои инициалы и загадочная надпись — «Pulchritudo Est Aeterna»

— Это на древнероманском, — пояснил робкий супруг блистательной Эмбер, отвечая на мой вопросительный взгляд. — Девиз какой-то богини из языческого пантеона. Означает «Красота вечна».

— Примите это как пожелание, Виржиния, — прочувствованно сказала Эмбер, часто моргая, будто она вот-вот готова была расплакаться. — Будьте всегда прекрасной, как богиня красоты… — она кинула быстрый взгляд на стоящего в двух шагах маркиза Рокпорта и шепотом продолжила, смешно округлив глаза: — И непременно найдите свою истинную любовь. Это так важно для любой женщины, будь она леди или последняя кухарка!

Маркиз подозрительно кашлянул.

Готова поклясться, что он слышал все до последнего слова.

— Благодарю за чудесный подарок, сэр Вайтберри, дорогая Эмбер, — растроганно произнесла я, пытаясь сгладить неловкость. — Но Романия определенно преследует меня сегодня. Это уже второе упоминание о ней за день.

— Да? — живо заинтересовалась леди Вайтберри. — А какое было первым?

— Я подарил своей драгоценной невесте небольшой дом в Серениссиме, надводном городе на севере Романии, — невозмутимо ответил дядя Рэйвен вместо меня.

Эмбер так и застыла со смешно приоткрытым ртом.

— Но это не самый удивительный подарок! — поспешила вмешаться я. — Мне подарили кошку. Черную, как уголь, от усов и до хвоста! И такой длинной, красивой, пушистой шерстью. И глаза у этой кошки — ярко-желтые.

Сэр Вайтберри удивленно покачал головой, а моя подруга только рассмеялась:

— Желтые, говорите? Тогда вы просто обязаны назвать ее «Эмбер» в мою честь, Виржиния! И не думайте отказываться, я ужасно обижусь.

На том мы и порешили.

После, разумеется, появился дядя — родной дядя. Невысокий, светловолосый, с мягкими чертами лица, он удивительно был похож на мою мать, однако это сходство не вызывало никаких теплых чувств — напротив, только раздражение.

— Дорогая племянница! Какое счастье — видеть вас в добром здравии! — пропел он, едва завидев меня. Угрюмый лакей возвышался за его плечом, как гора.

— Дядя Клэр, — прохладно откликнулась я, глядя в светло-синие глаза — такие же были у матери. — Признаться, я не ожидала, что вы примете мое приглашение.

— Как я мог упустить возможность увидеть любимую племянницу, плоть от плоти моей сестры, — сладко улыбнулся Клэр.

Светлые его волосы завивались безупречными локонами, контрастируя с темно-синей тканью костюма, слишком молодое для сорока лет лицо было, кажется, слегка припудрено для придания аристократической бледности, а обоняние щекотал сладкий запах определенно женских духов.