Каждый день декабря - Китти Уилсон

ловлю себя на том, что стою и тупо смотрю в холодильник, переживая один за другим моменты откровений, но я не властен над своими мыслями. Нет, неправда. Я способен их контролировать. В этом я дока, специалист экстра-класса. Но я не хочу их контролировать, по крайней мере сейчас.

Мне нравится думать о Белл, с определенных пор мне нравится о ней думать. Нравится проводить с ней время и отплачивать ей за доброту, которую она проявляет ко мне с той встречи в доме ее родителей.

Я достаю бутылку пива и остатки вчерашней еды, купленной навынос, и закрываю холодильник. В Австралии я бы не пил посреди недели, но здесь засыпаю с трудом – подробности последней ссоры с Джесс снова и снова приходят мне на ум. Говоря о том, что это не моя вина, мама все слишком упрощает. Я все время думаю, что мог бы поступить иначе – признать, что был раздражителем, поменять линию поведения и проявить выдержку. Мысли переполняют мой мозг, и я отчетливо слышу крутящийся на повторе треклятый рождественский альбом – он как музыкальный фон для сцены, которая тогда разыгрывалась. Краем глаза я ловлю мерцающие елочные огоньки, а мы с Джессикой говорим, перебивая друг друга, – речь звучит все бессвязнее, эмоциональнее, накаленнее.

Я глубоко вздыхаю, ставлю еду и пиво на стол и лезу в ящик за открывашкой. Одним движением я срываю крышку, наливаю пиво в стакан и делаю большой глоток.

Пожалуй, следует радоваться тому, что мои демоны оживают по ночам, а днем я функционирую в нормальном режиме. Я опасался, что они начнут меня донимать, как только я окажусь в Бристоле, особенно потому, что сейчас зима, куда ни посмотри – везде приметы рождественского сезона, кругом царит оживление. Что меня парализует страх, и я не смогу поддерживать маму и Дейва и вообще быть полезным.

Что любая случайно встреченная блондинка в пальто из верблюжьей шерсти станет для меня триггером и всколыхнет воспоминания о той ночи. О том, как я тогда орал и даже бесновался. Единственный раз в жизни я настолько потерял над собой контроль. О том, как мы ехали в больницу – лицо Дейва было застывшим и мрачным, мама сидела рядом со мной на заднем сиденье, как будто я снова стал ребенком, и гладила меня по руке, а я смотрел прямо вперед, страшась того, что ждало впереди. Я и без слов все знал. Я чувствовал.

Еще глоток пива.

Но прилететь домой на Рождество оказалось не так страшно. Демоны, конечно, вернулись и стали бродить за мной по пятам. Особенно первые два дня после прилета, когда мама и Дейв старались вести себя как обычно, а я сбегал в Бат, чтобы спрятаться в коконе и не слышать звуков того города.

Но полмесяца позади, и я уже не каждую ночь лежу без сна, глядя в потолок и изводя себя воспоминаниями. Если честно, в те дни, когда я бываю с Белл, я добираюсь до постели и засыпаю почти сразу – поэтому я ищу с ней встреч и понимаю, что это некрасиво. Она для меня как лекарство, способ выживания. И пусть ее продиктованный благими намерениями план не привьет мне любовь к Рождеству, но польза от него определенно есть. Я оглядываю квартиру – все это было сделано для того, чтобы завтра вечером вызвать у Белл улыбку, – и понимаю, что я создаю новые рождественские воспоминания, зачастую глупые, но дающие мне ощущение, очень близкое к счастью.

Обед веселый тот,

Где пищу скудную радушие дает[31].

Семнадцатое декабря

Рори

Дождь льет немилосердно, и огни города, которых великое множество, выглядят размыто и угловато, преломляясь в потоках воды, льющейся с темного вечернего неба. Иглы дождя впиваются в тело, неминуемо достигают цели, побуждают ускорить шаг и быстрее добраться до места назначения. В Австралии сейчас время барбекю, народ с набитыми сумками отправляется на пляж, прихватив лосьон для загара и портативный вентилятор.

Белл выходит из магазина, пересмеиваясь с коллегами – они застегивают пальто, туже затягивают шарфы, глубже надевают шапки и прощаются. Управляющий поворачивает ключ в замке, и все разбегаются кто куда.

– Эй, – окликаю я.

Белл вскидывает голову, замечает меня, и уголки ее рта приподнимаются. Улыбка вежливая, но в то же время искренняя.

– Привет. А я собиралась прогуляться до тебя.

– Давай под зонт. – Я держу зонт над ней, подставляя свою голову под колючие холодные капли. – Какие прогулки в такую погоду? И потом, в лабиринте улиц этого города заблудиться – раз плюнуть. Я подумал, будет лучше за тобой заехать.

Она выглядит усталой, и это неудивительно. Помню, как в начале месяца – не верится, что с той поры прошло уже две недели, – я подумал, что Белл превратилась в законченную анашистку. Теперь я знаю, что она – настоящая труженица. У нее под глазами темные круги, и даже ее лучезарная улыбка меня не одурачит. Три места работы – это доконает кого угодно. Чудо, что она еще на ногах держится.

Белл ныряет под зонтик и посылает мне признательную улыбку. На мгновение у меня возникает желание пойти домой пешком, вдвоем в этом крохотном пространстве, защищенном от натиска стихии. Только мы вдвоем, и я веду ее туда, где безопасно. Одному богу известно, к чему такие мысли. Вечная потребность почувствовать себя героем. Вместо этого я подвожу ее к машине с пассажирской стороны и открываю дверь.

Хотя она сама взвалила на себя такой объем работы, я в какой-то мере ощущаю свою ответственность за те титанические усилия, которые она предпринимает. Если бы Джамал согласился, она бы занималась только школьным проектом, взаимодействовала с разработчиками приложения и не гробила себя, зарабатывая деньги на аренду. Я так и не выяснил, что произошло, но запланировал встретиться с ним в рождественские дни, когда он снова будет в городе на несколько дней.

– Я к такому не привыкла, – говорит она.

– К чему? К человеческому отношению?

– Я совершенно уверена, что человеку необходимо справляться самому – мокнуть под дождем, открывать дверь машины. А так относятся к королевской особе.

– Не переступай границы! Это мера предосторожности, а то вдруг ты отломаешь дверную ручку и будешь стоять в замешательстве, – говорю я, после чего закрываю ее дверь, обхожу машину и, отряхнув зонтик, кладу его в багажник.

– И правильно. – Она поворачивается ко мне, когда я сажусь на место и включаю двигатель. – Хотя границы я не переступаю. Например, я не подтруниваю над тобой из-за несуществующей селафобии. Другого такого магазина, как наш, – сверкающего и переливающегося огнями, – в городе нет, а ты припарковался прямо перед ним, и, судя по всему, с тобой все в порядке.

– Ты осмеливаешься утверждать, что моя фобия выдуманная? – смеюсь я.

Машина выезжает из центра, взбирается на холм и движется в сторону моей квартиры. Белл еще не в курсе, что я не только этим вечером остановился у магазина, но двумя днями ранее побывал внутри.

– Смею. И в дождь световые гирлянды смотрятся фантастически. Сощурься и тряхни головой, сам убедишься, как это классно.

– Хочешь, чтобы я вел машину и щурился, чтобы все казалось глючным? Я не против экспериментов, но подозреваю, что скоростной спуск с горы на жестяном подносе, который, похоже, был украден из школьной столовой больше полвека назад, – это мой предел. Предпочитаю смотреть на дорогу в оба глаза, пока мы не доберемся до места.

Она смеется, но заметно, что энергии в ней поубавилось.

– У тебя измученный вид. Может, отвезти тебя домой, и сразу завалишься спать? – предлагаю я.

– Заманчиво, очень заманчиво, но ты обещал мне халявный ужин и рождественский фильм. Думаю, я еще немного продержусь.

– Ладно, но если почувствуешь, что вот-вот отрубишься, и нужно срочно ехать домой, дай знать, и я тебя отвезу. Приехали.

При виде георгианского таунхауса на лице Белл отражается невероятная гамма чувств.

– Какая красота, как тебе повезло, что живешь здесь.

– Я арендую квартиру, а не весь дом, и всего на месяц. Но да, он особый.

Я понимаю ее восхищение. В детстве я и мечтать не мог о том, чтобы жить в подобном месте. Оно символизирует достаток и историю этого города в не меньшей степени, чем строения в центре Бата. Это Джессика помогла мне расширить границы привычного и почувствовать вкус стильной жизни, которая сопутствует успеху.

– Представляешь, сколько всего повидало это здание на своем веку? Возможно, сама Джейн Остин тут останавливалась или заглядывала сюда на чай, перед тем как пойти купаться в термах.

– В этом случае на доме была бы мемориальная табличка, а арендная плата – вдвое выше. Давай, нам сюда.

Я быстро обегаю машину и открываю дверь с ее