Портрет с девятью неизвестными - Алексей Небоходов

Когда они вернулись в гостиную, первые лучи утреннего солнца начали пробиваться сквозь массивные шторы, наполняя комнату тусклым светом. Софи молчала, её лицо выражало опустошение, а шаги казались неуверенными, словно каждая секунда забирала у неё последние силы. Катрин поддерживала её за локоть, помогая подняться по лестнице, но на её собственном лице читалась мрачная сосредоточенность. Пьер уверенно шёл впереди, а взгляд был устремлён вперёд.

Войдя в вестибюль, они остановились, словно сговорившись. Воздух в комнате казался более плотным, чем обычно, словно сам отель был свидетелем их потрясений. Катрин вдруг замерла, невольно обратившись взором к картине, висевшей над камином. Её лицо побледнело, когда она осознала, что именно видит.

– Нет… – выдохнула она, её голос был почти беззвучным.

Софи, заметив её реакцию, повернулась и тоже посмотрела на картину. На мгновение она замерла, её дыхание сбилось, а затем она издала тихий, едва слышный всхлип.

– Это… не может быть, – прошептала она, её взгляд застыл на холсте.

Пьер подошёл ближе, чтобы получше рассмотреть полотно. На картине, в окружении безликих фигур, проявилось лицо Антуана. Его черты были изображены с пугающей точностью: слегка изогнутые губы, застывшие в полумолчании, и глаза, которые смотрели прямо на них, были полны странного спокойствия, будто картина запечатлела не просто внешность, но и душу.

– Это невозможно, – твёрдо произнёс Пьер.

Катрин вгляделась в изображение, но слова застревали в горле.

– Как это… – начала она, но не смогла продолжить.

Софи, которая стояла рядом, внезапно прижала руки к груди, её лицо исказилось от боли.

– Почему он здесь? Почему они… забрали его? – выкрикнула она резко, точно желала ударить одними словами.

Пьер повернулся к ней:

– Софи, прошу вас… Это может быть совпадением.

– Совпадением? – она почти закричала, её глаза вспыхнули гневом. – Это не совпадение! Это картина, она… она связана с этим местом, с тем, что здесь происходит!

Катрин тихо положила руку на плечо Софи и заговорила сдержанно, но твёрдо:

– Мы не знаем наверняка. Но если это так… то картина нам что-то показывает.

– Что показывает? – Софи резко повернулась к ней. – Что мы все… все попадём туда?!

Тишина опустилась после ее слов. Даже звук треска дров в камине, казалось, утих. Пьер отвёл взгляд от картины и безэмоционально продолжил.

– Мы должны разобраться, – тихо произнёс он, его голос прозвучал почти отрешённо. – Если картина действительно связана с этим… мы не можем игнорировать её.

Катрин кивнула, её взгляд был прикован к изображению Антуана.

– Вы правы. Но для начала… нам нужно понять, что именно она показывает.

Софи отвернулась, содрогаясь от слез. Она снова прижала руки к лицу, не в силах сдержать рыдания.

– Мы все здесь обречены, – прошептала она сквозь слёзы.

Её слова эхом разнеслись по комнате, заставляя каждого задуматься, не правду ли она сказала. Катрин бросила взгляд на Пьера, и в её глазах читался немой вопрос. Он ничего не ответил, но по его лицу было видно, что он не мог дать утешения.

В этот момент отель, казалось, стал ещё более чуждым. Тени от пламени камина играли на стенах, делая пространство вокруг картины пугающе живым. Каждый чувствовал, что это место дышит, наблюдает, манипулирует.

Глава 7

Большие часы в вестибюле пробили восемь, и их глухой звук эхом отразился от стен, подчёркивая гнетущую тишину, окутывавшую «Ля Вертиж». Лучи солнца пробивались сквозь тяжелые бархатные шторы. Их слабый свет лениво скользил по старинному паркету, подчеркивая следы времени. Отель, словно застывший в ожидании, дышал размеренно, насыщенный запахом пчелиного воска, старой древесины и едва уловимым ароматом пыли, который всегда витает в местах, хранящих многолетние тайны.

Катрин спустилась первой. Её шаги были мягкими, но уверенными, а взгляд – сосредоточенным, как у человека, который знает, что утро принесёт что-то новое. Она остановилась у одной из массивных колонн, слегка коснувшись её поверхности. Под пальцами ощущалась прохлада камня, гладкого и неподвижного, как само время в этих стенах.

Её внимание вновь привлекла картина маркиза де Сада. Холст выглядел иначе, чем вчера: фигуры вокруг маркиза стали ещё более чёткими, их очертания начали проявляться с пугающей ясностью. Катрин задержала дыхание, сощурила глаза, пытаясь найти в этих деталях ответы на вопросы, которые не решалась задать.

– Она изменилась, не так ли?

Голос профессора Ренара прозвучал неожиданно, но не испугал её. Он подошёл к ней, и его шаги были едва слышны на ковре. Ренар выглядел собранным, но в его глазах читалась тревога.

– Или это только кажется? – спросила она, не отводя взгляда от картины.

Ренар кивнул.

– Не кажется, – сказал он тихо. – Картина живёт. Это становится всё более очевидным.

Катрин обернулась к нему, её лицо выражало смесь удивления и страха.

– Но как? – спросила она.

Ренар чуть наклонил голову, его взгляд снова обратился к полотну.

– Такие артефакты всегда связаны с сильной энергией, – начал он, словно продолжая размышлять вслух. – Возможно, смерть Антуана и тех, кто был до него, стали… катализатором.

Катрин нахмурилась, её руки невольно скрестились на груди.

– Вы думаете, это место питается нашими жизнями? – её голос.

Ренар задержал взгляд на ней и посерьезнел.

– Не место, Катрин. Картина, – сказал он. – Она не просто объект. Это инструмент.

Их разговор прервал глухой звук шагов. Пьер Моро вошёл в вестибюль, его лицо, как всегда, было непроницаемым. Он остановился у камина, бросив короткий взгляд на картину.

– Вы опять о ней, – сказал он, его голос был ровным, но с едва уловимой усталостью.

Катрин повернулась к нему, её глаза блеснули.

– Пьер, вы знали, что она изменится? – спросила она.

– Я не могу знать то, что не могу объяснить, – отрезал он, но его взгляд задержался на картине чуть дольше обычного.

Ренар внимательно наблюдал за ним, но не стал вмешиваться.

– Это место, как и картина, живёт своей жизнью, – наконец сказал Пьер. – И иногда мне кажется, что оно знает нас лучше, чем мы сами.

Эти слова повисли в воздухе, как предостережение. Катрин сжала руки сильнее, её взгляд был устремлён на картину, которая, казалось, смотрела в ответ.