Гувернантка из Лидброк-Гроув - Виктория Анатольевна Воронина

моей спальни вырывались из ажурной решетки и при их свете большие видневшие на стене тени хлопотавших возле меня людей казались огромными призраками, не принадлежащие земному миру. В то время я в самом деле находилась на грани смерти, и только искусство вызванного Дорианом из Эрглтона врача вернуло меня к жизни.

На третий день мне стало немного лучше, и я уже не проваливалась без конца в черную пропасть без сознания. Лечивший меня по приглашению Дориана доктор Льюис Харпер громко выразил удовлетворение моим состоянием.

- Через пару дней я поставлю вас на ноги, мисс Линн, - заключил он.

Я хотела его спросить, сколько времени уже нахожусь в постели, но моя слабость оказалась столь сильной, что я смогла лишь беззвучно пошевелить губами.

- Не напрягайтесь, мисс Линн, - предостерег меня мой врач. – Всему свое время, и вам лучше поберечь себя. Тогда вы скорее поправитесь.

Я послушно склонила голову, и доктор Харпер засобирался домой. Но на выходе из комнаты его перехватил человек, который волновался за мое здоровье еще больше, чем я.

- Как мисс Линн, доктор Харпер? – тревожно спросил Дориан. Он не осмеливался войти в мою спальню, щадя мою девичью скромность и уважая правила светского приличия, но эта сдержанность при его пылком темпераменте дорого стоила ему.

- Кризис миновал, и жизни моей пациентки больше не грозит опасность, - довольным тоном ответил Льюис Харпер. – Пусть больная продолжает принимать микстуры, которые я ей прописал и через два, самое большое через три дня наступит заметное улучшение.

- Слава Богу! Я скажу экономке Ханне Эббот, чтобы она продолжала выполнять ваши предписания, – с облегчением вздохнул хозяин Торнбери. – Идемте в мой кабинет, доктор, я выпишу чек суммы вашего гонорара.

- Вы уже второй раз платите мне, вы очень щедры, баронет Эндервилль, - с признательностью сказал доктор.

- Пустяки, - ответил на это Дориан. – Мисс Эмма Линн – подруга моей кузины и мой давний друг. Деньги ничто по сравнению с ее жизнью!

Молодой баронет сказал это с таким чувством, что я ощутила в душе то долгожданное радостное тепло, как если бы он пылко обнял меня. Шум шагов хозяина поместья и моего врача, спускающихся по лестнице на первый этаж, стих, а я продолжала со слезами радоваться проявлениям очевидной привязанности Дориана ко мне. Недаром я вытерпела множество мучений в доме Мэллоунов; судьба наконец-то вознаградила меня близостью к моему любимому и возможностью слышать его дышащие нежностью ко мне речи.

Положительные чувства благотворно подействовали на мое здоровье, и на следующее утро я проснулась, совершенно не чувствуя болезни. Пожилая женщина в белом чепце экономки уже хлопотала возле моего столика, накрывая первый завтрак. Я догадалась, что это и есть Ханна Эббот, которую накануне упоминал в разговоре с врачом Дориан. И все же на всякий случай спросила:

- Миссис Эббот?

Экономка повернулась ко мне и с улыбкой произнесла:

- Хорошо, что вы сейчас проснулись, мисс Линн, значит, овсянка с яйцом не остынут!

Пока я завтракала, миссис Эббот рассказывала мне о последних новостях поместья. Баронет Эндервилль уехал с ответными визитами к соседям, как только удостоверлся, что моя жизнь находится вне опасности. Доктор Харпер обещал еще раз навестить меня днем.

Подождав окончания рассказа словоохотливой экономки, я спросила у нее о том, что больше всего занимало меня:

- А когда вернется баронет Эндервилль?

- Думаю, дней через пять, - ответила Ханна Эббот. – Поместья соседних дворян находятся довольно далеко друг от друга, и хозяину придется много ездить, чтобы навестить их всех.

Я немного расстроилась тем обстоятельством, что мне снова придется ждать встречи с Дорианом, после того как прожила в довольно длительной разлуке с ним, но решила, что мне вполне по силам выдержать пять дней его отсутствия. Доктор Харпер еще раз навестил меня и, удостоверившись, что я пошла на поправку, больше не появлялся в Торнбери.

За неимением другого занятия я начала осматривать поместье. Меня сразу поразила величина и роскошь спальни, которую выделил в мое пользование Дориан, ее дорогие шелковые французские обои в незабудку.

- Это спальня покойной матери молодого хозяина, - объяснила мне миссис Эббот.

- Почему же баронет Эндервилль не выделил мне гостевую комнату? – засмущалась я. – Мне прямо теперь неловко.

- Это одна из самых теплых комнат в доме, а доктор Харпер сказал, что вам необходимо тепло, - со знанием дела проговорила экономка.

- Баронет очень великодушен, - с признательностью проговорили мои уста.

- Это так! Наш хозяин к тому же добрый человек и всегда придет на помощь страждущему, - подтвердила моя собеседница, поправляя мое атласное одеяло.

Ее слова доставили мне большое удовольствие, так как в моих глазах именно последняя похвала служила самой лучшей рекомендацией человеческому характеру. Потом мой взгляд упал на портреты, висящие на стенах спальни, и я с невольным интересом спросила:

- Миссис Эббот, а кто этот джентльмен в судейском парике конца восемнадцатого века и белокурая дама в бальном наряде?

- Судья Джеральд Питчер – двоюродный дядя нашего хозяина, большой друг покойной миссис Эндервилль, а дама и есть покойная миссис, - снова ответила мне на вопрос экономка.

- Она – мать баронета Эндервилля? – уточнила я, думая про себя, что Дориан ничуть не похож на нее.

- Нет, миссис Шарлотта Эндервилль – жена баронета Роджера Эндервилля, тоже скончавшегося, младшая дочь губернатора Вест-Индии. Ее богатое приданое стало основой благосостояния Торнбери, - пояснила мне Ханна Эббот, и заключила: - Думаю, вам пора отдохнуть, мисс Линн, потом, когда вы окончательно пойдете на поправку, наступит время для более обстоятельных рассказов.

Я признала справедливость ее слов, ощущая, как слабость вновь овладела моим телом и послушно улеглась обратно в постель. Но через день от моей болезни не осталось и следа, и я оживленно принялась осматривать главное поместье Дориана.

Трехэтажное здание оказалось еще большим и роскошным, чем я ожидала увидеть богатое поместье, расположенное на севере Англии. Как верно упомянула экономка Эббот, приданое дочери баснословно багатого губернатора Вест-Индии Эдварда Джонсона послужило расцвету Торнбери. Были раширены оба крыла здания, построены новые залы, гостиные и спальни, увеличила свою площадь библиотека. Для убранства комнат не жалели денег, и что мне понравилось больше всего – это наличие большого колличества светлых больших окон в северном поместье, более нуждающемся в освещении, чем южные особняки.

Читатель, вероятно, ты знаешь, что налог на окна, введенный Вильгельмом Оранским, не