Гувернантка из Лидброк-Гроув - Виктория Анатольевна Воронина

способ наказать мэра, не задевая его семью, и завтра постараюсь устроить вашу встречу с Томом, - тоже улыбнулся он.

Я с признательностью поблагодарила моего великодушного баронета, который показал себя благородным рыцарем. Затем к Дориану пришел по делам управляющий, и я отправилась спать с легким сердцем, веря в его обещания. И он не замедлил их исполнить.

Утром Дориан приказал заложить карету, и мы поехали на встречу с Томом. Я знала места окрестностей, где любил гулять мой бывший воспитанник, и вскоре увидела его понурую фигурку, бредущей по роще, росшей неподалеку от дома Меллоунов. Я показала на него рукой Дориану, и он приказал кучеру остановиться.

Том тоже заметил нас. Сначала он остановился, не веря своим глазам, затем, когда я стала выходить из кареты, радостно закричал:

- Мисс Эмма, мисс Эмма!!! – и что мочи бросился бежать ко мне.

- Я тоже очень рада видеть тебя, Том! – с воодушевлением произнесла я, протягивая к нему руки.

- Мисс Эмма, я думал, что больше вас никогда не увижу, - сказал мальчик, и слезы выступили на его глазах. – Матушка сказала, что вас никто не видел после того, как вы ушли из нашего дома, и скорее всего вы сгинули в лесу.

- Меня спас баронет Эндервилль, и только благодаря ему мы снова встретились с тобой, Том, - с признательностью им обоим за живое участие ко мне сказала я.

- Сэр, я очень благодарен вам за спасение мисс Линн, - сказал Том, с восхищением глядя на подошедшего к нам Дориана. Что и говорить, Дориан был очень представительным джентльменом.

- Рад познакомиться с тобой, Том Меллоун. Ты мне нравишься, и я собираюсь в будущем помогать мисс Линн видеться с тобой, - добродушно ответил Дориан.

- Но меня собираются отдать на обучение в столичную школу для мальчиков, - печально ответил Том. – Матушка сначала хотела взять для меня немца-гувернера, затем сочла, что школа с поркой лучше научит меня дисциплине. Через неделю меня увезут, несмотря на то, что скоро Рождество.

Я поняла, что миссис Меллоун наказывает таким образом сына за то, что он посмел заступиться за меня.

- Ох, Том, мне так жаль! – вырвалось из моей груди, и я порывисто прижала его к себе.

- Ничего, я сам хотел уехать из дома, повидать другие места и города, - шмыгнув носом, мужественно произнес мальчик.

- Это речь настоящего мужчины, - одобрительно сказал Дориан, и пожал Тому руку. – Если тебе в будущем понадобится помощь, Том Меллоун, обращайся ко мне.

- Спасибо, сэр, - расцвел улыбкой Том.

Дальнейшему нашему разговору помешало появление горничной Сары, которая временно присматривала за мальчиком. Она тоже очень обрадовалась при виде меня, но торопливо сообщила, что миссис Меллоун срочно требует сына к себе. Тому ничего не оставалось, как уйти с Сарой, а Дориан и я смотрели им вслед и надеялись, что у Тома в будущем будет все хорошо.

 

» Глава 15

Читатель, моя радость от ежедневного общения с Дорианом все росла, пока не стала безграничной, и все же я не забывала о своих прежних дружеских предпочтениях, которые испытывала в своем более счастливом и беззаботном прошлом. При первом удобном случае я написала письма своему кузену Джону Уилсону, директрисе Лидброк-Гроув миссис Леннокс, и, конечно же, моей дорогой подруге Фанни и благородной леди Амелии, которая всегда по-матерински пеклась обо мне. В пространных посланиях я постаралась уменьшить горечь испытаний, которые выпали на мою долю в Ланкашире, не желая, чтобы они ощутили чрезмерную печаль из-за моих страданий. И все же мои друзья горячо откликнулись на мою исповедь о моей нелегкой участи гувернантки Мэллоунов, адресованную им. Кузен Джон и миссис Леннокс откровенно радовались тому, что я нашла надежный приют в доме такого великодушного джентльмена, каким был баронет Дориан Эндервилль. А участие ко мне леди Амелии и Фанни оказалось столь велико, что они отправились на Рождество в поместье Торнбери навестить меня, оставив в Лондоне малыша Гарри, которого Фанни недавно родила на попечение кормилицы и опытных нянек. Молодой виконт с пониманием отнесся к желанию своей юной супруги совершить зимнюю поездку на север, зная, как сильно она ко мне привязана, тем более, что Фанни ехала в сопровождении своей матери.

Их приезд не вызвал никакого возражения у Дориана – он всегда был рад принимать милых его сердцу родственниц в своем поместье. И, как я узнала впоследствии, он сам тайно написал леди Лэндон, прося ее приехать в Торнбери с целью ободрить и поддержать меня в нелегкое для меня время, и заодно желая придать моему пребыванию в его холостяцком доме благопристойный вид.

И вот звук колес многочисленных экипажей возвестил о приезде новых обитателей поместья. С долгожданным прибытием леди Амелии и Фанни Торнбери наполнился оживленной суетой, поскольку с ними приехало много прислуживающих им камеристок и слуг.

- Эмма, Эмма, наконец-то я увиделась с тобой! – ликующий звонкий голосок моей подруги прервал утреннее чаепитие, но я нисколько не жалела об этом, с радостью обнимаясь с порозовевшей от мороза Фанни. Она как всегда выглядела цветущей и жизнерадостной; недавние роды прошли у нее легко и вовсе не сказались неблагоприятным образом на ее самочувствии.

Фанни засыпала меня градом вопросов и тут же возбужденно начала пересказывать столичные новости и делиться впечатлениями о своем заграничном путешествии с молодым мужем. Скоро к нам в малой гостиной присоединилась леди Амелия и с доброй улыбкой ответила на мои вопросы о сэре Джордже. Как оказалось, прения в Парламенте занимали все его время, и он оказался чрезвычайно занятым даже в рождественский праздник. Под конец, леди Амелия и Фанни отправились отдыхать после дороги, а я пошла в большую гостиную, зная, что в ней находится баронет Эндервилль, который только что принял посетителя из Эрглтона, который искал его покровительства.

Этот городской стряпчий уже ушел, и я могла удовлетворить свое желание увидеть Дориана. Он читал у горящего камина свежую газету, желая быть в курсе последних новостей в стране, а у его ног примостился верный желто-пегий пойнтер, неотрывно глядевший ему в глаза. Я невольно пожалела, что не могу так же часами лежать возле ног самого лучшего мужчины в мире, как этот пес, и прикасаться к его руке и коленям, не опасаясь общественного порицания.

Наверное, мое дыхание стало слишком взволнованным, потому