Градус любви - Кэнди Стайнер

в колледж. А я… ну… – Руби Грейс подняла левую руку и показала камень на безымянном пальце.

Я кивнул.

– Да. Я понимаю, что без Энни все было бы немного иначе, но ты все равно могла бы пойти в колледж. Разве не так?

Она фыркнула.

– Конечно, нет. Я выхожу замуж.

– Что-то я не улавливаю, как одно завязано на другом.

– Да напрямую! – взволнованно выпалила Руби Грейс. – Я стану женой. Женой политика. У меня появятся новые обязанности, от меня будут ждать чего-то нового.

– А новоиспеченный супруг разве не отнесется с пониманием к твоим мечтам? – возразил я. – Это же не продлится вечность. Почему ты не можешь получить желаемое, одновременно с этим давая то, что хочет он?

Она покачала головой.

– Ты не понимаешь.

– О, думаю, прекрасно понимаю.

Я вторгся в ее личное пространство и, пока не успел одуматься, коснулся ее руки, провел пальцами по шее, подбородку, а потом нырнул в мягкие локоны и обхватил ладонями лицо, снова заставив посмотреть мне в глаза.

– Руби Грейс, ты достойна получить все, о чем мечтала, – заявил я. – А когда люди женятся, они становятся командой. Важны не только его стремления и мечты. Ты не просто соратница.

Я замолчал и, задумавшись, облизал нижнюю губу. Взгляд Руби Грейс смягчился, но она смотрела круглыми, почти напуганными глазами.

– Ты такая же героиня, как и он, – напомнил я. – И если он тебя любит, то поддержит и тебя, и твои мечты, как и ты поддерживала его прежде и продолжишь это делать в будущем.

Она прильнула к моей руке и с трепетом прикрыла глаза, а потом снова медленно их открыла.

– Тебя послушать, все так легко, – прошептала она. – Так просто.

– С подходящим человеком так и бывает, – ответил я, сглотнул, бросив взгляд на ее губы, и снова посмотрел в глаза. – Руби Грейс, если бы ты была моей, то твои мечты не ушли бы на второй план.

Я перешагнул грань, за которую не собирался заходить.

Эти слова вырвались у меня ненароком, и теперь поздно было забирать их обратно. Между нами была черта, которую нам и не пришлось проводить, потому что ее начертило кольцо на пальце Руби Грейс в тот же день, когда она вернулась в город. Но здесь, на моем крыльце, приятным прохладным летним вечером эти правила казались несущественными.

Мы словно находились в иной вселенной, где на пальце кольца не было вовсе.

Я даже не понял, что она прикоснулась ко мне, пока не вцепилась в футболку, притянув к себе. Я чуть сильнее стиснул ее волосы, и мы не сводили друг с друга взгляда, пока не оказались так близко, что перед глазами все стало расплываться. Я почувствовал ее горячее и тяжелое дыхание, как и мое, пока мы не решались произнести слова.

Она приоткрыла рот.

Я коснулся ртом ее губ, отчего она изумленно охнула.

Но не успел слиться в поцелуе, притянуть к себе, почувствовать, как она тает в моих объятиях, потому что дверь внезапно распахнулась.

Руби Грейс отпрянула, положила руки на перила и уставилась на двор. Когда из дома выскочил Майки, совсем не обратив внимание на наше состояние, я посмотрел на навес и заглушил стон.

– Два рутбира, – гордо заявил он и протянул две стеклянные банки, доверху наполненные вспененной смесью ванильного мороженого и содовой. – А еще, Руби Грейс, мы требуем реванша с удвоением ставок.

Она повернулась к нам с улыбкой, но это было неубедительно.

Руби Грейс вообще на меня не смотрела.

– Майки, спасибо, но мне пора бежать. Я даже не заметила, что уже так поздно. Ты не мог бы принести мою сумку?

И снова ничего не заметив, он пожал плечами.

– Конечно! Я сейчас.

Майки заскочил в дом, а я поставил банки на стол рядом с креслами-качалками и повернулся к ней.

– Уже уходишь?

Она по-прежнему на меня не смотрела.

– Думаю, мы оба понимаем, что так будет лучше.

Ее слова вонзились в грудь, как нож, но у меня не осталось аргументов, которыми я бы мог уговорить ее остаться.

Руби Грейс права.

Меня это бесило, но не меняло факта, что она права.

Через несколько минут Майки вышел из дома с сумкой, и парни стали прощаться с ней в дверях, обнимая и немного обругав за то, что она лишила их денег. Руби Грейс только вежливо улыбнулась и тепло их поблагодарила, а потом братья ушли в дом и закрыли дверь, оставив нас наедине.

Я развел руки в стороны.

– Спасибо за сегодняшний день. И за вечер.

Но она только посмотрела на меня блестящими от слез глазами.

– Зачем ты так со мной?

Я нахмурился, опустив руки.

– Я…

– Нет, – сказала она, покачав головой и вцепившись в ремешок сумки, как в спасательный круг. – Все шло хорошо. У меня все было хорошо, пока я не встретила тебя. Ты все испортил.

Я еще сильнее нахмурился.

– Напомнив, что у тебя есть выбор? Что ты не обязана выходить за того, кто вызывает у тебя такие чувства?

– Я люблю его! – яростно выпалила она.

– Отлично. А он тебя?

Она фыркнула.

– Конечно, любит. Как ты смеешь даже намекать на обратное?

Слово, которое я услышал, вызвало улыбку, и я почувствовал, что вернулась та успешная женщина, которой ее воспитали.

Покачав головой, я поднял руки, показывая, что сдаюсь.

– Ты права, извини. Просто забудь об Амери-Корпусе, колледже, обо всем, что не вертится вокруг Энтони и его карьеры. Ты явно очень счастлива, а я ошибся, предположив обратное. Приношу свои искренние извинения.

Я вел себя как ублюдок. И прекрасно понимал это, но уже перешагнул за грань и не мог остановиться.

Я хотел, чтобы она пришла в себя и увидела то, что вижу я.

Даже если это больно.

У Руби Грейс задрожала нижняя губа, но она сжала рот, поправила ремешок на плече, а потом вскрикнула и в бешенстве умчалась с крыльца.

– Еще увидимся? – крикнул я вслед.

В ответ она только показала мне через плечо средний палец.

* * *

Руби Грейс

Я поняла, что в очередной раз лечу на своем кабриолете через весь город, превышая скорость, и осыпаю ругательствами Ноа Беккера.

– Ой, ну какой же нахал! – снова нажав на газ, буркнула я и свернула на старую дорогу, ведущую к дому родителей. Мои волосы развевались на теплом ночном ветру, и огненно-рыжие кончики закрывали обзор, пока я вела машину. Радио молчало, тишину нарушал лишь рев двигателя и моя ярость.

Ноа перешел черту. В бассейне он не должен был так