Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока - Сергей Нефедов

Правление Тутмоса IV (1397-1388 гг. до н. э.) и Аменхотепа III (1388-1351 гг. до н. э.) ознаменовалось новыми победами и активной строительной деятельностью; это было время, когда возводились монументальные храмы и Новое царство достигло вершины могущества. Однако подспудный конфликт между царями и знатью постепенно обострялся. Фараон Аменхотеп IV (1351–1334 гг. до н. э.) предпринял попытку сокрушить могущество знати, он передал многие чиновничьи посты выходцам из простонародья (их звали «немху» – буквально «бедняки»). «Трудно уклониться от заключения, что, совершая переворот, Аменхотеп IV опирался на какую-то часть простых египтян», – отмечает Ю. Я. Перепелкин[442]. Чтобы подорвать авторитет храмов, Аменхотеп IV ввел культ нового бога, Атона, фараон приказал называть себя «Полезным Атону», Эхнатоном, жрецы Атона назначались царем из числа «бедняков», и храмам Атона передавались земли других храмов[443]. Эхнатон не пожелал оставаться в старом гнезде жреческой знати, Фивах, и, подобно Аменемхету I, основал новую столицу Ахетатон, где жил в окружении своих новых слуг «немху»[444].

Преемники Эхнатона восстановили почитание старых богов, но не стали возвращать знати прежние должности и богатства. Фараон Хоремхеб (1319-1292 гг. до н. э.) реорганизовал храмовое хозяйство и поручил руководство новым жрецам, назначавшимся фараоном. Указы Хоремхеба требовали прекратить грабежи и вымогательства, которым подвергались простые египтяне со стороны знати, жрецов и судей. Столица так и не вернулась в Фивы, царя по-прежнему окружали военные из числа «немху»[445].

Как отмечалось выше, аристократия как в Египте, так и в других странах опиралась на колесничное войско. Но после реформ Эхнатона и Хоремхеба мы видим это войско подчиненным строгой дисциплине. По-видимому, по старой традиции колесничие набирались из детей знати и сами покупали колесницу, но коней им предоставлял фараон, и они демонстрировали полную покорность своим начальникам, простираясь перед ними на животах[446].

Армия, служившая опорой власти, в своей массе представляла собой крестьянское ополчение; крестьян на определенное время рекрутировали в солдаты, а затем возвращали к их полям[447]. Фараоны-воины XIX династии были тесно связаны с этой крестьянской армией и всячески угождали своим воинам: солдатам раздавали рабов и земли, золотые знаки отличия, щедрое угощение[448]. Вероятно, эта связь царей с войском и объясняет то обстоятельство, что,подобно тому как это было в греческих тираниях, в Вавилонии и в Риме, египетское самодержавие времен Нового царства имело военный и крестьянский оттенок. В конечном счете, борьба между знатью и фараонами была борьбой за перераспределение ресурсов между крестьянской армией и храмами.

Новое царство достигло наивысшего могущества во времена фараона Рамзеса II (1279–1213 гг. до н. э.), который прославился своими победами и упрочил египетское господство в Сирии и Нубии. Рамзес II опирался на крестьянскую армию, на похоронной плите одного из воинов фараон представлен бросающим в толпу солдат знаки отличия и снедь. «Вы были бедняками («немху»), – говорил своим воинам Рамзес II. – Я сделал вас сановниками своим питанием»[449]. С этого времени слово «немху» постепенно меняет свой смысл и теперь означает возвышенных из простонародья служилых людей. Многих немху фараоны наделяли землей, которая практически освобождалась от налогов и передавалась по наследству[450]. От правления Рамзеса II осталось множество жизнеописаний чиновников – выходцев из простого люда, придворные называли фараона «творящим сановников, зиждущим бедняков». Точно так же, «зиждущим бедняков», называли и бога Амона, который со времен Среднего царства считался заступником обиженных и угнетенных[451].

Организация царско-храмового хозяйства и положение трудового люда в Новом царстве не претерпели существенных перемен по сравнению со временами Среднего царства. Основную массу населения по-прежнему составляли «царские слуги» (или «царские земледельцы»), работавшие на выделенных им наделах, получавших от чиновников посевное зерно и быков и сдававших им весь урожай; после обмера зерна 30% урожая изымалось в пользу государства и храма, а остальное составляло долю крестьянина. В некоторых случаях работы проводились коллективно группами земледельцев[452]. Как и прежде, время от времени проводились смотры и переписи всех категорий населения: жрецов, воинов, «царских слуг», мастеров-ремесленников[453]. Государственный сектор полностью преобладал в жизни общества.

Постепенно нараставшая нехватка земли побудила Рамзеса II начать крупные ирригационные работы в восточной части Дельты, здесь была построена новая столица Пер-Рамзес. По описанию современника, новоосвоенные области превратились в благодатный и цветущий край, заполненные зерном житницы там высились «до небес». Рамзесу II удалось на время решить продовольственную проблему: цены на зерно в Дельте уменьшились до 1 дебена меди (91 г) за 1 хар; Дельта стала житницей страны, снабжавшей зерном южные области[454]. Хотя фараоны Нового царства не возводили пирамид, Рамзес II оставил после себя много монументальных храмов, и его называли не просто богом, а «великим богом». Придворные встречали царя, простершись на животах и касаясь носами пола[455].

Эпоха Нового царства была отмечена еще одним достижением в области ирригации: был изобретен шадуф – устройство для подъема воды; с этого времени началось быстрое освоение «высоких полей». По оценке К. Батцера, по сравнению с временами Среднего царства, площадь обрабатываемых земель увеличилась с 350 до 450 тыс км2, а емкость экологической ниши (население, которое может прокормиться на этой площади) – с 2 до 2,9 млн[456]. Увеличение емкости экологической ниши должно было привести к удлинению демографического цикла. Действительно, демографический цикл Нового царства продолжался три столетия, намного дольше других циклов. Однако резервы расширения пахотных земель постепенно иссякли. Очевидным следствием крестьянского малоземелья стало развитие ремесла и быстрый рост городов. Фивы стали крупнейшим городом того времени, намного превосходившим в размерах города Двуречья; к числу больших городов относились также Мемфис, Амарна, Гераклеополь[457].

В конце XIII в. источники сообщают о многочисленных жалобах земледельцев на их тяжелое положение и на непосильные поборы властей. Тексты говорят об экзекуциях, которым подвергались крестьяне, оказавшиеся не в состоянии уплатить налоги; из страха перед расправой земледельцы бросали свои участки и спасались бегством[458]. «Большой папирус Харрис» говорит о голоде, восстаниях и междоусобных войнах, знаменовавших конец правления XIX династии (около 1200 г.)[459].

Это время совпало с волной нашествий так называемых «морских народов», которая затопила Восточное Средиземноморье в конце XIII в. до н. э. Воины «морских народов» сражались бронзовыми мечами, которые были более эффективным видом рубяще-колющего оружия, чем использовавшиеся египтянами секиры[460]. Пришедшие с севера варвары соединились с ливийцами и обрушились на Египет. Первый удар волны был отражен фараоном Меренптахом (1213-1203 гг. до н. э.), но после смерти Меренптаха варвары ворвались в Египет и захватили города на западном берегу Нила, от Мемфиса до Кербена. В течение многих лет завоеватели грабили и разоряли Нижний Египет, страна была охвачена смутой. «Не было у них главы долгие годы. Была страна египетская во власти вельмож в виде уделов. Один убивал другого, как великого, так и малого. Другая пора настала после этого – голодные годы, причем был Ирсу, некий сириец, главный у них. Заставил он всю страну подчиниться себе. Каждый убивал другого, грабилось имущество их. Боги были приравнены к людям, и не совершались жертвоприношения в храмах»[461].

Варвары сокрушили этатистскую монархию XIX династии, и первому фараону новой XX династии Сетнахту (1186-1183 гг. до н. э.) пришлось в длительных войнах восстанавливать единство страны. Лишь его преемнику Рамзесу III (1183-1152 гг. до н. э.) удалось разгромить варваров и заставить их вождей подчиниться воле фараонов. Десятки (если не сотни) тысяч варваров были расселены в крепостях и обязаны охранять границу; им выдавалось ежегодное содержание, зерно и одежда[462].

Некоторые исследователи полагают, что смута, ознаменовавшая конец XIX династии, имела социальные корни, что она была продолжением борьбы между «крестьянскими» фараонами и храмовой знатью Фив. С другой стороны, новую приватизацию в храмах можно рассматривать как результат кратковременного владычества варваров. Как бы то ни было, в конечном счете знать одержала победу. Рамзес III отказался от политики государственного регулирования и в огромных масштабах одаривал храмы землей и «царскими слугами». С этого времени источники перестают упоминать о «бедняках»-немху и все больше говорят о «больших людях». Отказ от политики поддержания крестьянства был, очевидно, связан с отказом от воинской повинности и заменой крестьянской армии наемниками-ливийцами – это был результат социального синтеза, началом которого было поселение покоренных варваров в Дельте[463]. При XX династии жречество превратилось в независимое сословие, чиновникам был запрещен доступ в храмы, могущественные жреческие роды контролировали административные и военные должности[464]. В храмах расцветают воровство и коррупция, делаются первые попытки «приватизации» храмовых имуществ[465].