Судьба и книги Артема Веселого - Гайра Веселая

Кроме заметок и корреспонденций в «Известиях» были опубликованы три очерка Артема Веселого. Один из них — «Выходцы».

На столе ворох заявлений. Они немногословны.

«Прошу исключить меня из колхоза в виду моей причины как я не прочь от общества поэтому выхожу из колхоза. Карп Буланов».

Буланов перед общим собранием колхозников вываливает свои обиды:

— На дворе колхозном конюхов больше, чем лошадей: этот — старший, этот — младший, этот — дежурный, этот — по уборке навоза, этот — заведующий, этот — фуражир, этот — закупщик, этот — нарядчик. И всякий сноровит от дела отлынуть, так и тычутся по двору, как тараканы морены: лошади стоят по колена в навозе, котора побойчее еще кое-как сыта, а смирная сохнет — аж ветер ее, беднягу, качает… Отвел я в колхоз двух лошадей предобрых: Сокола и Стрелку. Жеребца Сокола спас еще в голодный год от смерти: с собой в избе всю зиму продержал, последние крошки отдавал ему, выходил. Славный был конь и бег преотличный. Ладно. Гляжу в окошко — моего Сокола запрягли наши начальники, куда-то поскакали. Завтра запрягли. Да каждый достает кнутом под ногу хлестнуть, а у меня он и знать не знал, что такое за кнут. Сердце знобит. Не надолго хватило — загоняли, напоили горячего, сдох. И ругать некого. А Стрелка такая кобыла, что клади, бывало, 50 пудов — везет, клади 60 — и 60 везет, а побыла в колхозе два месяца — пустые сани еле тащит. Прихожу ноне утром — лежит. Окликнул — не встает. Насилу за хвост поднял. Вышел из конюшни, она опять на бок — брык…

— Не по существу, — прерывает его председатель — Ближе к делу.

— Куда уж ближе? […]

— Вопрос ясен — исключить. Переходим к следующему. 3

Из воспоминаний Марка Чарного

Помню, он вернулся как-то из поездки по Уралу и Поволжью в месяцы сплошной коллективизации в деревне. Приглушенным от волнения голосом рассказывал мне Артем о картинах голода, свидетелем которого он был. Он говорил с такой болью, что казалось, этот сильный, испытанный в боях гражданской войны и столь суровый с виду человек, сейчас расплачется. 4

Из записок Гайры Веселой

Летом 1932 года отец плыл на лодке с верховьев Волги с женой Людмилой Иосифовной, сыном Левой, которому было четыре с половиной года, и шестимесячной дочкой Волгой.

Мы с бабушкой присоединились к ним в Самаре.

Я впервые попала на Волгу, мне, восьмилетней, все было интересно.

Отец иногда давал нам с Левой порулить кормовым веслом, научил забрасывать удочку, различать породу рыбы.

На Волге был голод. Сначала мы питались привезенными из Москвы продуктами, потом не стало хлеба, затем — соли. Ели мы в основном отварную рыбу, да без соли много не съешь.

Рынки стояли пустые.

Однажды в большом селе отцу удалось выменять свою рубаху и бабушкину юбку на ведро картошки. Пировали целую неделю.

Когда подплыли к Сызрани, отец сказал, что сходит на базар, а потом попробует что-нибудь раздобыть у братьев-журналистов. Я увязалась за ним.

На базаре не было ни души.

— Когда-то Сызрань была богатейшим городом, — сказал отец.

В редакции местной газеты меня усадили у окна, дали пряник, с которым я быстро расправилась.

Газетчики разговаривали с отцом, как мне показалось, очень долго, я стала тянуть его за рукав, он мне строго: «Не мешай».

На прощанье ему вручили кулек пряников и бутылку вина.

Вскоре у отца от голода отекли ноги, стали будто стеклянные. Как-то проплываем мимо рыбачьего стана. Отец говорит: «Тяжело людям работать без хлеба, тут весло кормовое и то из рук валится».

Ближе к Хвалынску бабушка сказала отцу, что вернется со мной в Москву.

— Все на два рта поменьше — тебе легче.

Он согласился.

На стан под Хвалынском к нашему костру подошел старик. Как обычно, расспросы: кто такие да откуда плывете, далёко ли.

Отец спросил:

— О чем в деревне толкуют?

— Да о чем? Все о том же… Вот частушку сочинили: «Кабы не было зимы, не было бы холоду, кабы не было колхоза, не дохли бы с голоду».

Из воспоминаний Ольги Миненко-Орловской

В 1936 году, в одну из последних наших встреч в Москве, Артем читал отрывки из своего нового романа, в котором Максим Кужель[50] организует колхоз и работает в нем председателем. Там были потрясающие страницы о голодающей Кубани. Старики-станичники и древние старухи надевали смертные белые рубахи и ложились под образа умирать. 5

Ольга Ксенофонтовна помнила, что рукопись романа Артем дал читать, а, может быть, хранить кому-то из своих знакомых, живших на Тверском бульваре.

МАКСИМ ГОРЬКИЙ И АРТЕМ ВЕСЕЛЫЙ

Ольга Миненко-Орловская, знавшая Николая Кочкурова с отроческих лет, говорила, что в молодости он преклонялся перед Горьким, видел особый судьбоносный знак в том, что они земляки, искал черты сходства в их юношеских годах. Явно желая подчеркнуть это сходство, Артем в 1920 году в письме Анатолию Глебову обмолвился о своем «страшном детстве среди скотов и зверей» 1. Очевидно, отец имел в виду обстановку в рабочей слободке, а не в семье. Да, ему в детстве приходилось работать, потому что семья жила бедно, но родители, потерявшие 14 детей во младенчестве, души не чаяли в двух подрастающих сыновьях — Николае и Василии.

Под влиянием Горького Николай Кочкуров написал свою первую пьесу «Разрыв-трава», предпослав ей эпиграф из «Песни о Буревестнике». В подражание Горькому поначалу придумал себе псевдоним Невеселый… На сборнике «Пирующая весна» (1929 г.) сделал дарственную надпись: «Волгарю Максиму Горькому — волгарь Артем Веселый».

На творчество Артема Веселого Максим Горький обратил внимание в середине 20-х годов.

Обсуждая в 1927 году с редакцией альманаха «Земля и Фабрика» состав предполагаемого к изданию сборника, А. М. Горький писал секретарю альманаха С. А. Обрадовичу:

«Если хотите, могу дать совет: как можно больше внимания молодежи! Как можно больше бережливого и заботливого отношения к ней! Из намеченных Вами сотрудников в „молодежь“ я включаю Ар. Веселого, Казина, Н. Тихонова — как поэта и как прозаика, — Фадеева, — отлично талантливые люди. […] За десять лет адски трудной, голодной, тесной жизни наша молодежь создала и создает искусство во многом действительно новое, бодрое, и „Земля и Фабрика“ наша выдвинула за эти годы в русскую жизнь десятки талантливейших прозаиков и поэтов […]» 2