Судьба и книги Артема Веселого - Гайра Веселая

Орловские все глубже пускают корень. Дети их лезут в комсомол, а внуки в барабанщики. Таких комсомольцев мы зовем золочеными орешками. Орловские нас судят и рядят, орловские ковыряют нам глаза за несознательность, орловские нас учат и мучат. Мы перед ними и дураки, и виноваты кругом, и должники неоплатные…

Эх, Михаил Васильевич, взять бы их на густые решета… […]

И в самом деле, оглянешься назад, вспомнишь, сколько мы страху приняли, сколько своей и чужой крови пролили, — и чего же добились?

Землю есть не будешь, а обрабатывать ее и не на чем и нечем. Из 6 купленных станицей тракторов 2 достались кулакам, 1 совхозу, 1 колхозу и 2 куплены середняцким товариществом. Плывет из-под бедняка завоеванная земля кулаку в аренду.

Много оголодавшего народа уходит в города на заработки.

Газеты пишут, что Москва отпускает на поддержку бедняцких хозяйств большие рубли. До нас докатываются одни истертые гроши, да и то редко […]

Горько и прискорбно…

Мы остались в живых по нашему счастью или нашему несчастью. Тлеем в глухих углах, как искры далекого пожара, и гаснем.

Старая партизанская гвардия редеет. Кто стал торговцем, кто бандитом, иные, как жуки, зарылись в землю и ничего дальше кучки своего дерьма не видят и видеть не желают […]

Как же так, спросите вы, Михаил Васильевич, али совсем нет в станице живых людей?

Есть, есть умные и понимающие люди, да только у одного руки коротки, у другого совесть сера, этот рад — пригрелся и жалованье получает, тот глядит, как бы хозяйство свое преумножить, пятый бывает сознательным только на собраниях, десятый и рад бы чего-нибудь хорошее сделать, да один не может […]

Нас, защитников и завоевателей, восхваляют и призывают только по большим праздникам да и когда в нос колет — во время проведения какой-нибудь кампании, а потом опять отсовывают в темный угол. Закомиссарились, прохвосты, опьянели властью. Ежели таковые и впредь останутся у руля, то наша республика еще сто лет будет лечить раны и не залечит.

Ждем ответного письма.

С товарищеским приветом

1928

(Подписи)

Сталин следил за новинками литературы.

7 мая его секретарь Иван Павлович Товстуха пишет записку Кагановичу:

«Лазарь Моисеевич!

Сталин просит прочесть рассказ Артема Веселого „Босая правда“ — завтра он хочет переговорить о нем» 2.

К записке были приложены страницы журнала с текстом рассказа.

На другой день после разговора Сталина и Кагановича о «Босой правде» состоялось Постановление Секретариата ЦК ВКП(б) «О „Молодой гвардии“». 8 мая 1929 г.

О «Молодой гвардии».

а) Объявить строгий выговор редакции «Молодой гвардии» за помещение в № 5 «Молодой гвардии» «полурассказа» Артема Веселого «Босая правда», предоставляющего («полурассказ») однобокое, тенденциозное и в основном карикатурное изображение советской действительности, объективно выгодное лишь нашим классовым врагам.

б) Секретариату ЦК, совместно с Бюро ЦК молодежи пересмотреть состав редакции «Молодой гвардии» в направлении, гарантирующем партию и комсомол от таких нежелательных случаев.

в) Пункт «а» опубликовать в «Молодой гвардии» и «Комсомольской правде» 3.

Указав, что публикуемый текст из протокола № 118 заседания Секретариата ЦК ВКП(б) от 8 мая 1929 г., — подлинник и машинопись, публикаторы делают примечание:

«В материалах к постановлению имеется карандашный текст проекта данного пункта, написанный Сталиным и завизированный В. М. Молотовым и Л. М. Кагановичем» 4.

После постановления ЦК обновленная редакция журнала «Молодая Гвардия» заказала Ил. Вардину статью. Критик назвал ее «О правде однобокой и слепой». Статья выражает установку, полученную автором: доказать, что из-под пера писателя — партийца вышла «правда», «объективно враждебная пролетарской революции». В заключение Ил. Вардин пишет: «В нашей жизни еще очень много плохого, но основное в ней хорошо: это основное заключается в том, что хозяевами жизни являются рабочие, что страной правит коммунистическая партия, что страна идет вперед по-нашему, что мы строим социализм» 5.

В этом же, 10-м, номере журнала В. Петров напечатал корреспонденцию «Из дневника комсомольского активиста». Соглашаясь с тем, что описанные Артемом Веселым факты вызывают тяжелые чувства и невеселые мысли, подтверждая, что ему самому известны десятки других еще более возмутительных случаев, сочувственно цитируя отдельные фразы из «Босой правды», комсомольский активист спрашивает: «Но в какой мере характерны все эти факты для нашей действительности? Они ли „делают погоду“ в Стране советской?» И вывод: «Хотел того или не хотел автор, но в данном случае его языком говорит классовый враг».

Иосиф Уткин публикует в «Молодой Гвардии» стихотворение «Босая правда. Артему Веселому», которое заканчивалось словами:

Так вот:Если, требуяДолг с Октября,Ты требуешь графских прав —Мы вскинем винтыИ шлепнем тебя,Рабоче-крестьянский граф. 6

На полях журнальной страницы со стихами Уткина Артем Веселый написал: «Ишь, чекист нашелся!», а в редакцию «Молодой Гвардии» отправил письмо:

[…] тявкающим на меня из подворотни отвечаю словами Данте:

От меня, шуты,Ни одного плевка вы не дождетесь 7.

Александр Фадеев, оценивая «Босую правду» как «политически ошибочный рассказ», тем не менее называет стихи Уткина «демагогическим выпадом против Артема Веселого» и замечает:

«Иосиф Уткин, расстреливающий Артема Веселого в стране пролетарской диктатуры, это очень… очень смешно, если кто понимает!» 8

18 июня 1929 года Михаил Шолохов в письме с Дона своей знакомой Евгении Левицкой[43] пишет:

«А вы бы поглядели, что творится у нас в соседнем Нижне-Волжском крае. Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает […] Народ звереет, настроение подавленное […]

Один парень — казак хутора Скулядного, ушедший в 1919 году добровольцем в Красную Армию, прослуживший в ней 6 лет, красный командир — два года, до 1927 года, работал председателем сельсовета […] Он приезжал ко мне еще с двумя красноармейцами. В телеграмме Калинину они прямо сказали: „Нас разорили хуже, чем нас разоряли в 1919 году белые“. И в разговоре со мною горько улыбался. „Те, — говорит, — хоть брали только хлеб да лошадей, а своя родимая власть забрала до нитки. Одеяло у детишек взяли…“ […]