Спасите меня, Кацураги-сан! Том 12 - Алексей Аржанов

— не кровохарканье в привычном смысле этого слова. Кровь идёт не из лёгких, а из самой ротовой полости.

Я прекрасно понимаю, почему пациенты путают эти понятия. Мне часто приходилось встречаться с больными, которые кашляли, а затем сплёвывали вместе с мокротой кровь. Думали, что у них туберкулёз или рак лёгкого.

Но в итоге оказывалось, что у этих людей обыкновенный хронический бронхит в сочетании с гингивитом — воспалительным процессом в дёснах. То есть, мокрота выходила из лёгких, а кровь присоединялась уже в ротовой полости.

Тут, похоже, решили то же самое. Вот только для меня эта ситуация абсурдна. Врачи, разрываясь между экстренными пациентами, явно допустили ошибку по невнимательности.

Давление у Гиздуното Нэкито упало. Скорее всего, это связано с потерей крови. Оно и понятно! По здоровым сонным артериям кровь поступает в голову, но большая её часть выходит наружу из-за травмы языка. Поэтому головной мозг перестаёт питаться. Это в итоге и привело к потере сознания.

Вот только я не могу понять, почему мальчик вообще нанёс себе эту травму? Он ведь практически откусил себе язык! Обычно такое случается при ударах по челюсти, когда язык оказывается между верхним и нижним рядом зубов.

Но в отделении клиники генетических болезней такое вряд ли могло произойти. Если, конечно, у него нет психиатрических отклонений.

Прежде, чем задавать вопросы, я первым делом принялся восстанавливать целостность его языка. Оставил лишь небольшую царапину, чтобы объяснить Хиджикате Хару, откуда взялось кровотечение. Если залечу язык полностью, тогда главный врач и его генетики продолжат искать источник кровотечения там, где его нет.

А уж царапину организм сам залечит. Язык обладает мощной способностью к регенерации. Но только в том случае, если пациент не перерубил язык почти наполовину!

— Кацураги-сан, что думаете? — нарушил мою концентрацию Хиджиката Хару.

— Смотрите, — сказал я, указав на язык мальчика. — Он его прикусил. Видимо, на короткое время открылось кровотечение, из-за которого парень и потерял сознание.

— И вправду… — протянул Хиджиката, осматривая ротовую полость Гидзуното Нэкито. — Чёрт! И как они умудрились это пропустить⁈ — главный врач перевёл взгляд на медсестёр. — А вы куда смотрели?

— Простите, Хиджиката-сан, — принялись кланяться девушки. — Мы делали всё то, что нам сказал Арукава-сан.

— Голову оторву Арукаве-сану, — спокойно, но при этом не менее гневно, произнёс Хиджиката Хару. — Кацураги-сан, что дальше?

Дальше-то я уже всё сделал. Давление стабилизировал, кровоток усилил. Мальчик сейчас спит. Остаётся только разобраться, из-за чего меня сюда изначально вызвали. Вряд ли он поступил в клинику генетических болезней банально из-за постоянных прикусываний языка.

— А дальше мне нужно понять, зачем вы вызвали меня изначально, — сказал я. — Критическую ситуацию мы уже миновали. Остаётся только понять, что конкретно не так с этих ребёнком.

— Понимаете, изначально я вообще не собирался брать его в свою клинику, — начал объяснять Хиджиката Хару. — Его болезнь показалась мне чем-то воистину фантастическим. Однако его родители сказали, что почти все по материнской линии мальчика страдали этим недугом. Его мать, дед, бабушка, дядя и тётя. Это однозначно намекает на то, что проблема именно в генетике. Но мне и всей мировой генетике в целом никогда не приходилось сталкиваться с такими жалобами.

Любопытно. Особенно, если учесть многочисленные травмы, которые я успел обнаружить с помощью «анализа». Шрамы от порезов, ожогов. Сросшиеся переломы костей, которые случились два-три года назад. Такое впечатление, что Гидзуното Нэкито пытали. Но я сомневаюсь, что в данном случае речь идёт о домашнем насилии. В противном случае он бы сейчас был не в клинике генетических болезней.

— Так какие были жалобы? — поинтересовался я.

— Мальчик без труда может подвергать себя боли, как и его мать, — заявил Хиджиката Хару. — Мать Нэкито наблюдали в нескольких психиатрических больницах, поскольку подозревали, что она пытается покончить с собой. Или… Занимается этой «модной» в наше время ерундой. «Селф-хармом».

Ох… Никогда не понимал, почему люди это делают, хотя часто слышал объяснения психиатров на тему этого явления. Почему-то некоторые сами наносят себе увечья. Однако у них нет цели свести счёты с жизнью. Такие люди просто делают надрезы на коже или практикуют другие способы причинения самому себе боли.

Вопрос — зачем?

Специалисты говорят, что это может быть связано с рядом психических нарушений. К примеру, человек таким образом наказывает себя, поскольку чувствует сильную вину. Или же наоборот! Доставляет себе удовольствие таким образом, поскольку организм в ответ на боль выбрасывает в кровь гормоны и нейромедиаторы, которые сглаживают дискомфорт и доставляют чувство удовольствия.

Но подобным обычно занимаются подростки или молодые люди. Но маленький мальчик? Нет… Здесь причина явно в другом. И Хиджиката прав, упомянув, что у всех членов семьи по материнской линии была такая проблема. Здесь дело не в «селф-харме».

Тем более шрамы и свежие раны находятся в тех местах, где обычно такие люди себе урон не наносят. Более того, даже если предположить, что мальчика мучают его же родители, я с уверенностью могу сказать, что садисты бьют не в эти места.

Его тело выглядит так, будто он получил все эти увечья случайно.

Так каков же ответ на вопрос?

А ответ очевиден.

— Гидзуното Нэкито не чувствует боли, — сказал я.

— Это мы уже поняли, Кацураги-сан, — кивнул Хиджиката Хару. — Его осматривал невролог. На неврологическую иглу мальчик никак не реагирует. Но… Разумеется, дальше невролог зайти не мог. Мы не знаем, что происходит с парнем, когда он получает более тяжёлые повреждения.

— Знаете, — не согласился я. — И прямое доказательство — его язык. Посмотрите сами. Мальчик его прикусил, ничего не почувствовал и потерял сознание из-за кровотечения. Вот и вся проблема. В его семье все страдают от генетически детерминированной анальгии.

— Анальгии? — нахмурился Хиджиката Хару. — Вы уж простите за недоверие, Кацураги-сан, но… Вы что, сами придумали этот диагноз?

Не понял. Я с трудом удержался, чтобы не произнести это вслух. Почему главный генетик Токио не знает о таком недуге? Уж об анальгии он точно должен знать. Если только…

Ну конечно! Вот почему ему понадобилась моя помощь! Если бы Хиджиката Хару знал об этой болезни, ему бы не пришлось ко мне обращаться.

Так какой же из этого следует вывод? Главный генетик просто не образован? Глуп?

Нет. Очевидно, в этом мире с этим заболеванием ещё никто не сталкивался. Вот такой простой ответ! Анальгии тут просто нет! В этом мире её не открыли. Зато я знаю, что в моём мире этот недуг обнаружили. И я даже помню, с каким геном связана эта проблема.

— Хиджиката-сан, вы проводили генетические исследования? — поинтересовался я.

— Спрашиваете ещё! — усмехнулся он. — Конечно!