Расплата за верность - Алексей Рудольфович Свадковский

наружу, вновь почувствовав волю. Хрип из горла, похожий на вой, — и каменная корка, сковавшая тело, разлетается на куски, не в силах сдержать берсерка. Ноги сами толкают тело вперед, из горла разносится уже рык. Зверь, живущий во мне, вырвался, и жаждет он смерти и крови. Змей ударил первым. Костяное лезвие со свистом проносится под ногами — я перепрыгнул его, не дав себя коснуться. Демон атаковал обычного человека, чью реакцию и скорость он успел уже оценить, но не того, в ком бесновалась сила предков. Вязкая паутина застывшего воздуха снова пытается меня сковать, опутать, не дать двигаться вперед, но тело проносится сквозь нее. Пламя безумия и силы прожигает в ней путь, и то, что было человеком, рыча, продралось сквозь оковы, чтобы через миг, резко оттолкнувшись, прыгнуть вперед.

Атака врага оказалась слишком внезапной и застала его врасплох. Противник был сломлен, обездвижен — и тут это резкое внезапное усиление! Напружинив змеиное тело, он прянул назад, стремясь вновь увеличить дистанцию. Вспышка силы, бушующая в Игроке, не может быть слишком долгой, главное — суметь ее переждать. Сеть, резким взмахом руки подброшенная вверх, развернулась и полетела к нему, словно притягиваемая магнитом. Змееуст резко дернулся в сторону, пытаясь избежать атаки, но некогда простую рыбацкую сеть словно вела чья-то воля. Прильнув к черному маслянистому телу, она не дала тому уйти, не позволяя сбросить себя. Старые, будто уставшие от времени нити, с кусочками окаменевшей грязи и частицами крови той, кому столько лет служили единственной одеждой, засияли белоснежным светом, словно только и ждали этого момента. Вокруг тела змеи вспыхнула, набирая силу, жемчужно-золотистая сфера, заключив внутрь себя яростно дергающегося демона, силящегося вывернуться из оков.

Воя и визжа, он пытался сменить боевую форму, вырваться из ловушки, стать облаком нетопырей, где тысяча есть один, а каждый рот — это он сам. Не вышло. Третья форма — море мрака. Неудача… Проклятая сеть не давала провести ни одну смену облика, выпивала силу, давила, жгла, все плотнее и плотнее сжимаясь, так и не выпустив из своих цепких объятий демоническую сущность, что в них попала.

Сверкающая золотом и силой сфера, громко гудя, буквально выжигала оказывавшуюся внутри нее Тьму и скверну. Демон яростно дергался, борясь за свою суть и естество, но так и не смог вырваться из объятий Света, с каждым мигом теряя все больше и больше. И спустя несколько долгих секунд он обессилено рухнул вниз вместе с остатками сети — та, выплеснув из себя всю накопленную святую силу, до конца выжгла противную ей основу, но не посмела отнять жизни.

* * *

Как же тяжело идти… Сила Кун-нан-до, превращая тебя ненадолго в настоящую машину смерти и разрушения, всегда требовала плату: бессилие, слабость, темноту. Воины-тенейцы после нее по несколько суток лежали словно бревна, не в силах даже поесть, ходя под себя. Но я должен дойти. Шаг, еще шаг, осталось совсем немного. Восемь шагов до почерневшей, обуглившейся сети и добычи, что извивается под ней. Это мой последний бой. Больше уже не будет, с этой площади мне уже не выбраться. Последний враг, не хочу уходить, оставив незавершенную схватку. Тварь нужно добить. Ну же, давай, иди! Тьма, наваливающаяся на глаза, застилающая разум, усталость, сон — все будет потом, я и так скоро буду в вашей власти. Шаг, еще один. Нога цепляется за камень, и я с размаху падаю вниз, на брусчатку площади. Рот наполняется кровью и крошевом зубов. Ну, ничего, я не гордый, доползу. Не хочу, когда встречу Меджа и расскажу, как погиб, признать, что так и не добил противника, дав ему выжить. Приподняться, подтянуться еще, и еще.

А вот и ты, мелкая извивающаяся тварь! Похож на глиста-переростка —отражение его истинной сущности демона. Силится вырваться из ловушки, выскользнуть из остатков сети, все еще удерживающей его. Моя рука падает сверху. Ну вот и все. Как там говорил Эррубиэль? Силы достаточно, чтобы спалить архидемона… Здесь тварь, конечно, пожиже, еще и ослабленная после объятий сети, но прикончить ее все же надо. Всплеск Света прокатывается от сердца по телу, проносится по руке — и черный, дергающийся под моей рукой демон, что под конец попытался впиться в нее, взвизгнув, сгорел в яркой вспышке.

Вот теперь можно и отдохнуть. И я откидываюсь назад, чувствуя, как накатывает темнота, все это время терпеливо ждавшая своего часа. Багряное небо, черные клубы дыма от пожаров, бесы, парящие над руинами домов — не это я надеялся увидеть, умирая.

— Рэн!!!

Крик доносится со стороны лифта. Мистра, надеюсь, хоть ты сможешь выжить. Дорогу для тебя я открыл, дальше тебе придется идти одной.

Сознание, устав бороться, покидает меня, уступая место благословенной темноте.

* * *

Створки лифта со скрипом разъезжаются, наконец-то открывая путь наружу. Ния быстро оглядывается по сторонам. Выпитое внизу зелье будоражит кровь, наполняя заемной энергией. Она была готова почти ко всему, что может ждать наверху: будь то яростная схватка, где Рэн в одиночку сражается, атакуя или сдерживая легионы Дома Ярости, стремительное бегство к пролому в стене в надежде вырваться из города, прорыв к пустыне, поиски блуждающего портала или новая игра в прятки с тщетной надеждой найти что-то еще, что позволит им спастись…

Но ее встретила звенящая тишина на абсолютно безжизненной площади, где не было никого и ничего кроме трупов, дымящейся воронки и тела Рэна, что неподвижно лежало впереди, раскинув руки.

Дальнейшее она помнила смутно: в одночасье барьер разума, тщательно выстраиваемый все это время, рухнул, сметенный потоком чувств. Стремительной птицей она пронеслась сквозь засыпанное обломками пространство, не видя и не слыша ничего вокруг, чтобы припасть к нему. Взгляд в панике скользит по ободранному телу. Кисти руки нет, но рана закрыта, кровь не течет, что дальше? Он мертв? Жив? Паника пульсирует в мозгу, буквально парализуя. Рука скользит по обнаженной шее, стараясь нащупать заветную жилку. Не получается, руки трясутся, словно ветки дерева на ветру. Отбросив стеснение, она прильнула к его груди, стремясь услышать биение сердца. Ну же давай! Только не умирай! Тишина… Или…

Слабый, почти неощутимый удар, словно сердце само не в силах определиться, продолжать свою работу или, наконец, замереть, дав покой уставшему телу. Затем еще, и еще: крохотный мотор в груди начал привычно выполнять свою работу. Прокатившаяся по девушке волна облегчения полностью обессилила ее на несколько секунд. Ния просто лежала, прижавшись к Рэну, и слушая заветное: тук, тук, тук.

Визг бесов где-то вдали,