Бонд, мисс Бонд! - Елена Логунова

На Олино счастье, сейчас Фантомас был настолько увлечен воздухоплаванием, что говорил лишь об авиамоделях. «Мама» сумела заработать призовые очки, вкратце пересказав «сыну» роман «Пять недель на воздушном шаре» Жюля Верна и пообещав завтра же принести ему замечательную книжку писателя-летчика Сент-Экзюпери.

Сложнее оказалось наладить отношения с Ларисой Львовной.

Димкина бабушка поджимала губы всякий раз, когда Оля откликалась на обращение «мамочка» и называла мальчика «сынок». По логике, саму Ларису Львовну Оля должна была называть мамой, но она понимала, что той это будет неприятно, и предпочла не столь вызывающее «бабушка». Это было нормально, ведь во многих семьях с появлением детей взрослые начинают обращаться друг к другу так, как это привычно малышам: папа и мама ребенка называют собственных родителей бабушками и дедушками, и те не спорят, принимая свою новую роль как главную.

В свою очередь, Лариса Львовна тоже называла Ольгу не дочкой, а деткой или просто по имени. Она поглядывала на самозванку-маму настороженно, но не враждебно, и к вечеру долгого дня, проведенного в больнице, оптимистка Ольга Павловна обрела надежду, что всем им удастся подружиться.

Андрей Павлович за весь день не напомнил о себе даже телефонным звонком. «Не снизошел большой босс до мелкой наемной служащей», – ядовито подумала Оля.

Приехал Виктор, отвез ее в усадьбу Громова.

Эмма предложила Оле поужинать, но она отказалась. Не из скромности, а потому, что Фантомас закормил ее конфетами и фруктами, которые ему каждый день привозили в количествах, явно превышающих запросы всего отделения.

Эмма не стала настаивать, хотя и высказала согревшее Олю мнение, что ей не мешало бы немного поправиться. Сама Оля считала, что у нее имеются лишние килограммы, и даже в точности знала, где именно они «залегли». Было приятно, что для кого-то эта информация остается секретной.

Громов еще не вернулся.

До темноты Оля прогулялась по саду, распланированному с такой математической точностью, что ей было совестно нарушать эту гармонию своим присутствием.

Складывалось впечатление, что весь парковый коплекс задумывался как виртуальное пространство, которым следует любоваться издали – с борта частного самолета, например, с вертолета, с верхней палубы огромной яхты или хотя бы с балкона. При этом из Олиных окон полностью рассмотреть хитрый иероглиф из окаймленных зеленью дорожек было невозможно. Должно быть, отличный вид открывался из окон хозяйской спальни!

О том, что она уже заглядывала в эту спальню, Ольге Павловне хотелось бы забыть.

Ночное рандеву с олигархом в трусах с большой натяжкой подходило под уклончивое определение «встреча без галстуков», и все же оно не вписывалось в концепцию деловых отношений, предложенную самой Ольгой Павловной.

А Громов в трусах был неприлично хорош! Облегающее нижнее белье не оставляло простора для фантазии, так что теперь Оля могла представить себе фигуру Андрея во всех подробностях. И очень досадовала на себя за то, что постоянно делает это.

Едва лишь она закрывала глаза, как впечатляющий образ олигарха в неглиже возникал перед ее внутренним взором – и волновал, и смущал, и заставлял злиться на весь мир, устроенный так дурно, что скромная учительница может неразумно плениться миллионером, как будто у нее и без этого мало проблем!

Ольга Павловна очень трезво оценивала свои внешние данные и полагала, что в шеренгу претендующих на участие в конкурсе красоты ее могли бы поставить только замыкающей, исключительно для того, чтобы обозначить крайний предел минимальной женской привлекательности.

Она прихватила с собой наверх несколько книжек из хозяйской библиотеки, включая обещанного Фантомасу «Маленького принца», но, растревоженная вредными мыслями и пустыми мечтаниями, не смогла сосредоточиться на чтении.

Голубой экран ее тоже не увлек, потому что там показывали полную ерунду.

В телевизионной студии три эффектные девицы соревновались за внимание одного потасканного хлыща, невыносимо гордого таким ажиотажным спросом на него на рынке невест. Ведущая, плотно сбитая тетка с ухватками матерой бандерши, вела программу в беспардонной манере базарной торговки рыбой, нахваливая невест и их таланты так назойливо, что становилось стыдно за весь женский род. Оля критически рассмотрела жениха, оценила его по пятибалльной шкале как ноль без палочки и выключила телевизор.

Вот Андрей Павлович Громов по той же самой шкале тянул у нее на пять с плюсом!

Оля снова замечталась и не заметила, как уснула.

Разбудил ее шум на лестнице. Там кто-то шествовал на заплетающихся ногах, которые топали, шаркали, оступались и выдавали в итоге сложный ритмический узор, дополненный скрипом ступеней и гудением сотрясаемых мощною рукою перил. Потом послышался ругательный возглас, и сразу же – звонкое стокатто покатившейся вниз бутылки.

Оля села и встревоженно прислушалась. Она вдруг вспомнила неведомое чудище, с которым столкнулась в ходе ночной экспедиции.

Кто это был?

Переключившись на олигарха без галстука, она так и не прояснила личность чудища!

Шум все приближался – и вдруг затих.

Оля живо вообразила себе лохматого монстра вроде снежного человека йети, наскоро приглаживающего нательный мех перед тем, как вломиться к ней в комнату.

Ду-дух! Дверь содрогнулась от удара. Очевидно, стучаться монстра не учили, он ломился в запертую дверь всей своей тушей, судя по звуку, – большой и крепкой.

– Кто там? – срывающимся голосом спросила Ольга Павловна, прекрасно понимая, что защелка замка не продержится долго.

– Й-я-а-а! – прорычал неистовый йети и снова изобразил некий энергичный и пугающий звук «ду-дух!».

Ольга Павловна прикинула свои шансы выжить после прыжка из окна – маловероятно. Спрятаться под кроватью, в шкафу, в кладовке, в душе, в барабане стиральной машины – тоже не вариант.

«А если?» – кровожадно подсказал внутренний голос.

Яростно кивнув, Ольга Павловна вытряхнула из наволочки подушку, затолкала на ее место все библиотечные книги, закрутила ткань вокруг этой немаленькой по весу стопки и получила увесистый узелок наподобие молота на гибкой ручке.

Таким узелком младой Михайла Ломоносов на пути в стольный град запросто мог бы отбиваться от лихих разбойничков.

«Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!» – где-то в тему припомнил внутренний Олин голос.

– Знания – сила! – решительно возвестила она.

Кряк! – хрустнул дверной замок.

– У-ти, моя птичка! – Ольга Павловна замахнулась и встретила влетевшее в комнату чудище ударом в корпус.

– Твою мать! – взревело чудище.

Ду-дух! грохнула о стену дверь.

Бух! грянул об пол сиротский узелок с могучими знаниями.

– Мья-уа! – взвыл вездесущий невезучий кот.

– Стой, стрелять буду! – в отчаянии выкрикнула Ольга Павловна.

– Еще и стрелять?! – возмутилось чудище и зарифмовало со сказанным популярное русское народное слово, нелестно характеризующее особу женского пола.

Оля глубоко оскорбилось, но тут чудище хлопнуло лапой по стене – и в свете воссиявшей люстры превратилось в красавца.

«По пятибалльной шкале – на три с минусом!» – отступая, машинально оценила Оля.

Это был Громов – помятый, расхристанный, краснолицый и откровенно пьяный. Он потирал рукой ушибленную грудь, кривил рот и щурил глаза, как будто сомневаясь в том, что видит.

Оля ножкой сдвинула в сторону высыпавшиеся из наволочки книжки – это сошло за книксен – и сделала невинное лицо.

– Добрый вечер, Андрей Павлович! Ошиблись дверью?

– Вовсе нет! – Громов широко шагнул вперед и грубо намотал на кулак воротник ее халата: – Кто ты такая, а?! Что за аферу ты задумала?! Да я сотру тебя в порошок!

– Ага, в гипсовый! – Оля с вызовом подняла повыше травмированную руку.

В ипостаси пьяного чудища Громов был ужасен, но она его не боялась – наверное, потому, что не чувствовала за собой никакой вины.

– Твою мать, – повторил Громов и отпустил ее. – Сядьте! Я пришел поговорить, и вам придется рассказать мне все. Все! Вам понятно?

– Все так все, – присев на кровать и расправив полы халата, согласилась Ольга Павловна. – С какого момента начинать? С сотворения мира?

Громов снова выругался.

Ольга Павловна внутренне усмехнулась.

Спокойствие, только спокойствие! Хладнокровная невозмутимость Снежной королевы – это то, что надо, чтобы урезонить распоясавшегося хулигана.

Во всяком случае, с шестиклашками это всегда срабатывает.

– Чего вы хотите? Что вам нужно? Денег? Вы же взяли деньги! Зачем вы ее убили?

– Стоп, стоп! – Оля вскинула руку – не ту, что в гипсе.

Ту, что в гипсе, она выставила перед собой на манер барьера.

Сохранить спокойствие ей не удалось.

– О чем это вы говорите? Какие деньги? Кого убили?! – ввиду серьезности всех этих сумбурных обвинений Громова Ольга Павловна заметно встревожилась.