Бонд, мисс Бонд! - Елена Логунова

Громов поставил Ольгу Павловну на пол, и она вздрогнула, увидев свое отражение в огромном серебряном зеркале.

Ее отражение разительно не гармонировало с особняком, при виде которого с губ срывалось одно только: «О!»

Ее отражение вызывало желание озвучивать совсем другие буквы, складывающиеся в нехорошие слова.

Такого пугала, как в этом зеркале, Ольге Павловне не доводилось видеть даже на конкурсе чучел, ежегодно проводимом в тридцать первой школе в преддверии Масленицы. А ведь она присутствовала в жюри этого конкурса уже восемь раз!

Ольга Павловна поспешно отвернулась от зеркала и, оказавшись лицом к лицу с лоснящимся циферблатом на диво рослых старинных часов, почувствовала себя Золушкой, к стыду своему досрочно превратившейся в замарашку.

– Боммммм! – подтвердили эту версию часы и повторили сказанное еще семь раз.

– Эмма! Эмма! Эмма!.. – трижды воззвал Громов, уместив это звучное имя точно в паузы между колокольными ударами.

Сама собой воссияла многоярусная хрустальная люстра под потолком. На полированные дубовые панели брызнули радужные блики. Ольга Павловна снова изрекла свое коронное:

– О! – и на сей раз не засмущалась.

При виде этой люстры от сакраментального «О!» не удержался бы и сам основатель компании Сваровски.

– Я здесь, – молвил женский голос с небес, и одновременно из-за некоего крутобокого предмета мебели, название которому замарашка подобрать затруднялась, выглянул мордатый кот.

В этом уже было что-то готическое и даже мистическое.

– Ужинать будете? – поинтересовался женский голос с небес.

Ольге Павловне захотелось развить неопределенное «О!» до безоговорочно согласного «О да!», но она опять постеснялась.

– Позже, – ответил Громов. – Сначала – в душ и переодеться.

Оголодавшая Ольга Павловна стрельнула в домовладельца взглядом, который смело можно было рассматривать как прототип боевого лазера, но смолчала.

– Идите с Эммой, – велел ей Громов и сам пошел, шаркая войлочными тапками, в сумрачную даль коридора. Ишь, уже успел обувь сменить!

– С тобой, что ли? – Оля присела на корточки и поманила к себе обладателя – или обладательницу – усатой морды. – Кис-кис! Эмма, Эммочка!

– Это я Эмма, – произнес прохладный женский голос.

На сей раз он прозвучал гораздо ближе.

Оля подняла голову и увидела седовласую пожилую даму в строгом черном платье с белым кружевным воротничком.

– Я Эмма, а кота зовут Дебендранатх.

– О, как папу индийского писателя Рабиндраната Тагора? – небрежно уточнила Ольга Павловна, решив блеснуть эрудицией, раз уж это не вышло у нее с манерами.

Блеснуть получилось.

– О?! – донеслось из коридора, в глубины которого еще не канул пеший странник-олигарх.

– Очень может быть, – седовласая Эмма пожала плечами. – Я не знаю, за что Андрей Палыч так обозвал несчастного кота, вообще-то, он любит животных.

– В тот день я был сильно простужен! – весело прокричал из коридора пресловутый любитель фауны. – Я кашлял, а Дебендранатх решил, что так звучит его имя! И да, я очень люблю животных!

– «Любит ли Слонопотам поросят? И если да, то КАК именно он их любит?» – пробормотала Оля, разгибая спину.

В коридоре захихикали.

– Пойдемте со мной, – пригласила ее невозмутимая Эмма и развернулась на каблуках, как гвардеец на параде. – И не трудитесь надрывать горло, обычно кота зовут просто Бен.

Апартаменты, которые отвели Ольге Павловне, скромно и непритязательно именовались «комнатой для гостей». При этом состояли они из двух комнат, были примерно вдвое больше фамильной «хрущобы» семейства Романчиковых и располагались на втором этаже особняка с видом на рукотворное озеро.

Сколько именно рук занималось его сооружением, задним числом подсчитать было бы затруднительно, но в получившемся благоустроенном водоеме вполне могла бы маневрировать новая яхта старого друга «почти-олигарха» Громова – «вполне-олигарха» Яблонского.

А в парке, нещадно облагороженном ландшафтным дизайном, смогли бы найти себе уголок по вкусу все до единого пассажиры Ноева ковчега, включая даже красноухую черепаху и паукообразную обезьяну, которых, как известно, очень трудно содержать в неволе.

– О! – сказала заоконным просторам Ольга Павловна, не поломав традицию.

Стараясь не намочить изрядно мешавший ей гипс, гостья совершила омовение и переоделась в пушистый махровый халат, который сам собою появился и вальяжно разлегся на кровати, пока она плескалась в ванне. Сунув ноги в тапочки, которые ждали на коврике, она за неимением поблизости других коренных обитателей дома вежливо сказала устроившемуся на том же коврике коту:

– Большое спасибо.

И, немного подумав, пошла искать хозяина усадьбы, в глубине души надеясь еще раньше найти кухню, а в ней – хоть что-то съедобное.

Мечта сия не сбылась. Громов нетерпеливо поджидал ее у основания лестницы, которая великолепно подошла бы для съемок драматической ссоры Скарлетт и Ретта.

В бледно-голубых линялых джинсах и эластичном черном джемпере «почти-олигарх» выглядел совсем как человек. Короткий ежик свежевымытых волос под люстрой имени основателя австрийской хрустальной империи блистал, как новая щетка из медной проволоки.

Ольга Павловна потянула носом и брякнула, не подумав:

– Почему от вас всегда пахнет детским мылом?

– А чем от меня должно пахнуть? – недобро сощурился олигарх. – Гавайскими сигарами и виски? Ну, вот еще! Вы, кстати, тоже не благоухаете Clive Christian номер один!

– Я даже не знаю, что это такое, – Ольга Павловна примирительно улыбнулась. – Извините, я не хотела вас обидеть. На самом деле, мне нравится. Запах детства! А что такое «Клайв…» – как вы сказали?

– Это самые дорогие духи в мире.

– О! Тогда это точно не для меня.

Они немного помолчали, рассеянно глядя на спускавшегося по лестнице кота.

– Ме-е-е? – спросил тот, встревоженный их вниманием.

– Козленочком станешь, – сказал ему хозяин и спохватился: – Итак, займемся, наконец, контрактом. Прошу за мной.

«Лучше бы ужином! – подумала Оля. – Где же его гостеприимство?!»

«Лучше без ужина! – возразил ей внутренний голос. – Где же твой гуманизм? Женщине, которую то и дело носят на руках, похудеть не помешает!»

Это был аргумент.

Оля смирилась и пошла в библиотеку.

В библиотеках она бывала и раньше, поэтому никаких сюрпризов от помещения с таким названием не ждала.

Напрасно!

Громовская библиотека разительно отличалась от Пушкинской и Ленинской своей меблировкой. То есть битком набитые книгами шкафы там тоже присутствовали, но в качестве сидячих мест имелись только мягкие диваны и глубокие кресла, похожие на гигантские бейсбольные перчатки из красной кожи. В углу у камина, куда с порога направился Громов, ласково блестел коричневый крендель качалки.

– Прошу, – именно на нее указал хозяин гостье, заметно озабоченной выбором посадочного места.

Устраиваться в купальном халате на диване она не рискнула, опасаясь, что это будет выглядеть как приглашение, а красные пасти кресел ее откровенно пугали.

Одинокая качалка выглядела вполне невинно, но только до того момента, пока Оля в нее не села.

– О боже!

Полозья проказливо скрипнули, спинка кресла нырнула вниз, Олины ноги подбросило вверх.

Громов невозмутимо сказал:

– Ну что вы. Обращайтесь ко мне запросто, по имени – Андрей.

Ольга Павловна с трудом подавила всплеснувшееся в ней желание обозвать коварного олигарха еще более просто, проще некуда – народным ругательным словом.

Полы ее халата разошлись, и при свете танцующего в камине огня заблистали голые ноги, оригинально украшенные нашлепками пластыря на коленках.

Пытаясь прикрыться, Ольга Павловна завозилась и этим привела качалку в еще большее волнение.

Это кресло, зараза такая, превращало самую легкую дрожь в штормовую качку! Нет сомнений, что гадкий Громов об этом прекрасно знал и нарочно выставил ее идиоткой.

Она посмотрела на него злобно-презлобно (работа над взглядом-лазером вошла в стадию испытаний), и гадкий Громов нарочито удивленным тоном поинтересовался:

– Что такое?

– Прекратите это немедленно! – потребовала Ольга, выжигая в лобастой голове неприятеля сквозную дыру.

Очевидно, какой-то нервный центр она все-таки задела, потому что у гадкого Громова вдруг проснулись способности к чтению мыслей, и он без разговоров придавил стопой полоз гадкой качалки.

Кресло остановилось. Ольга Павловна выкарабкалась из него, оправила на себе халат, потуже завязала пояс и с вызовом вздернула подбородок.

Гадкий Громов с каменным лицом взял с каминной полки две бумажки на скрепке и протянул их Ольге, лаконично пояснив:

– Это наш контракт.

– Занимательное чтение, – прокомментировала Оля, привычно пробежав глазами недлинный текст по диагонали. – Сами сочинили?