Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959 - Григорий Порфирьевич Чеботарев

class="p1">Меня попросили подождать в гостиной; я присел на кушетку и оказался напротив картины с изображением Марии-Антуанетты с детьми. Я не мог не задуматься в очередной раз о том, что готовит будущее для императрицы и ее детей.

Минут через пять меня пригласили в соседнюю комнату, где находились императрица и Татьяна Николаевна. Обе они были в форме сестер милосердия и во время короткой аудиенции стояли. Большую часть вопросов задавала императрица, но выглядела она при этом усталой и отрешенной; юное лицо ее дочери, напротив, казалось заинтересованным и оживленным. Не думаю, что аудиенция продолжалась больше пяти минут. После этого императрица вручила мне небольшую иконку, которую, к несчастью, я позже потерял, и протянула руку для поцелуя. Я поцеловал ее руку и руку Татьяны Николаевны и развернулся по-военному, звякнув шпорами. Через пару секунд я взялся за ручку двери и только тут понял, что серьезно нарушил дворцовый этикет, который запрещает во время аудиенции поворачиваться спиной к членам императорской семьи. Мне следовало идти к двери задом наперед. Добравшись до дома, я попросил маму извиниться за меня при случае.

Ольги Николаевны на аудиенции не было, но она прислала маме записку, фотокопию которой можно увидеть на фото 22. В ней написано:

«18–11 1917 г.

Милая Валентина Ивановна!

Я об Вас думаю сегодня и очень крепко целую. Да сохранит Господь Вашего Гришу.

Сестра О. Романова».

Глава 3

На австро-германском фронте после Февральской революции 1917 г

Донская казачья гвардейская батарея накануне революции

В феврале 1917 г. наша батарея располагалась на Юго-Западном фронте и представляла собой часть 3-й Гвардейской кавалерийской дивизии, стоявшей тогда в резерве примерно в ста милях позади линии фронта.

Из Петрограда я отправился на юг, в Киев, где сделал пересадку на запад, на Ровно – город украинской губернии Волынь, недалеко от прежней границы с Австро-Венгрией. Оттуда мне пришлось на грузовике вернуться миль на пятьдесят на восток по шоссе на Житомир (см. карту Б). Наша часть квартировала в большом селе неподалеку от крупной дороги.

Внешний вид людей и лошадей ясно говорил, что батарея по-прежнему пребывает в отличном состоянии и остается образцовой частью, которую не стыдно никому показать. Роберт Р. Маккормик (из знаменитой «Чикаго трибюн»), в то время майор 1-го кавалерийского полка Иллинойсской национальной гвардии, так описывал свой визит в нашу часть двумя годами раньше, где-то под Варшавой:

«Когда я гостил в гвардейском корпусе, офицеры казачьей батареи конной артиллерии устроили вечеринку.

Карта Б

Часть Западной Украины

Сначала конные игры. Вырыли канавы, соорудили барьеры, и в их числе чрезвычайно сложное двойное препятствие. Мне все это было знакомо, и я мог судить со знанием дела. Люди и лошади выступали великолепно.

Затем начались соревнования с саблей. Нужно было на полном скаку срубать ивовые ветви, разрубать картофелины и насаживать на острие сабли мешки с соломой, изображающие лежащего человека. Если бы эти упражнения выполняли несколько отборных солдат, в них, возможно, не было бы ничего примечательного. Но тот факт, что весь личный состав артиллерийской батареи, давно не тренировавшийся в выполнении именно этих упражнений, показал одинаковое искусство, уже указывает на качество солдат.

Затем демонстрация искусства верховой езды. Начали с простых вещей, таких как езда стоя в седле на полном галопе и римская езда (стоя на двух лошадях одновременно). Два всадника подхватывали с земли потерявшего лошадь товарища, спешенный человек запрыгивал сзади в седло к скачущему галопом всаднику.

За этим последовала такая гимнастика, какой я не видел ни в одном цирке. На полном скаку всадник свешивался с лошади, держась за луку седла, пролезал под брюхом с одной стороны лошади на другую, крутил на спине лошади сальто, как на брусьях, и – самое чудесное – шестифутовый сержант весом не меньше 180 фунтов с грудью увешанной наградами и крестами Св. Георгия проделывал все это с саблей в зубах. Последним трюком было поднять с земли платок на полном скаку. Казаки, в отличие от нас, при исполнении этого трюка не вынимают одну ногу из стремени и не хватаются рукой за стремянный ремень. Они скрепляют стремянные ремни под брюхом лошади, опускаются к земле и поднимаются обратно в седло исключительно за счет ног. Трюк с платком выполнялся очень плохо, пока полковник батареи (Анатолий Упорников. – Авт.) не понял намека и не начал вкладывать в каждый платок по пять рублей. После этого неудач не было.

…После возвращения из России я с изумлением услышал от одного офицера-европейца, что казаки представляют собой нерегулярные отряды партизан и полезны, чтобы трепать отступающую армию, но с регулярными войсками соперничать не в состоянии.

Истина же здесь состоит в том, что казаки так же относятся к регулярным войскам, как регулярные войска к милиции. К счастью, я привез из России не только собственное мнение; всем, кто не желает расставаться с предвзятыми представлениями, следует посмотреть пленку, на которую я снял атаку казаков и представление казаков гвардии английскому генералу Паджету.

Казаки – жители приграничных районов. Мы знаем, что пограничники всегда превосходят все прочие части аналогичной подготовки. В дополнение к этому казаки – наследственная военная каста наподобие японских самураев. Если других европейских солдат готовят три года, то этих учат с детства. Они приходят в армию, зная о войне больше, чем средний солдат будет знать через три года, когда уйдет со службы. И после этого его еще обучают так же, как любого рекрута.

В результате казаки образуют войско, какого нет больше нигде в мире. Я могу говорить это с уверенностью, так как я видел все армии союзников, двадцать пять лет езжу верхом, из них двенадцать последних постоянно играю в поло.

В мире не существует значительного по численности войска, которое могло бы в конном строю оказать казакам сколько-нибудь серьезное сопротивление».

Вот какими были люди – к тому моменту ветераны трех лет войны, – среди которых я должен был играть роль офицера в возрасте восемнадцати лет после всего лишь семи месяцев учебы в артиллерийском училище и двух месяцев службы в Запасной батарее. Тем не менее большинство урядников и многие рядовые казаки служили прежде под началом моего отца, а он, к счастью для меня, пользовался у них, как оказалось, большим авторитетом. Я думаю, именно поэтому мне охотно и без всяких просьб с моей стороны помогали.

Вскоре после моего приезда урядник батареи доложил мне, что казак,