Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830–1918) - Юрий Победоносцев

В результате мышиная возня Вильгельма вокруг снабжения углем эскадры Рождественского завершилась тем, что по категорическому требованию немцев им была гарантирована вооруженная помощь России в случае, если у Германии из-за ее угольных поставок русскому флоту возникнет конфликт с Англией. Однако таковых намерений у Лондона не было и в помине, так что дело окончилось миром.

Впрочем, идея поссорить Россию с Францией прочно засела в голове кайзера, и следующий раз он не преминул обратиться к ней во время бьеркского свидания с русским царем в июле 1905 г. Тем не менее и вторая попытка Вильгельма столкнуть лбами Петербург и Париж в конечном итоге потерпела полный провал. Подробнее же о почти детективном сюжете развития бьеркского свидания императоров будет написано ниже в пятой главе.

Поскольку к началу 1905 г. Россия прочно увязла в войне с Японией и ей было не до защиты Франции, то Берлин решил воспользоваться этим обстоятельством и спровоцировать конфликт с Парижем, а если повезет, то и начать с ним войну. Повод для такого конфликта появился в Марокко, где французские планы грозили ограничить независимость этой страны.

Свое наступление на Францию кайзер начал с весьма эффектного хода. Под предлогом обычного путешествия он отправился на своей яхте в Средиземное море. (Было широко известно, что император — большой любитель морских прогулок.) Во время путешествия он внезапно объявил о своем желании посетить Танжер. Узнав об этом, марокканский султан, чтобы приветствовать германского императора, посетившего марокканскую землю, послал туда своего дядю. И там, отвечая на приветствия, кайзер выступил с сенсационной речью, которая немедленно облетела всю мировую печать.

Вильгельм провозгласил, что Германия требует в Марокко свободной торговли и равенства своих прав с другими державами. Он добавил, что желает иметь дело с султаном как с независимым государем и что со стороны Франции ожидает уважения этих законных прав Марокко. Таким образом, кайзер бросил дерзкий публичный вызов Франции, явно направленный на срыв недавно образованной Антанты, поскольку договоренность между Парижем и Лондоном предусматривала образование в Марокко французского протектората по образцу Туниса.

Вслед за этим имперский статс-секретарь иностранных дел Германии Б. Бюлов обратился ко всем участникам Мадридского договора 1880 г., предлагая им поставить вопрос о судьбе Марокко на обсуждение международной конференции. Предложение немецкого канцлера сопровождалось намеками, что в случае если Франция его отклонит, то ей будет грозить война. При этом Берлин делал ставку на то, что Соединенные Штаты Америки поддержат политику открытых дверей, ослабленная в результате русско-японской войны Россия будет не в состоянии проявить себя, а Великобритания с легкостью снимет с себя обязательства, взятые ей перед Францией в рамках «договора о сердечном согласии».

Однако эти исходные положения политического курса, взятого правительством Вильгельма II, оказались ошибочными, поскольку страх перед установлением немецкой гегемонии в Европе в глазах Лондона и Вашингтона перекрыл все возможные выгоды от сближения с Берлином. Великобритания целиком поддержала Францию, игнорируя при этом немецкие призывы к организации конференции до тех пор, пока Париж на это не дал своего согласия. И даже Австрия и Италия весьма сдержанно отнеслись к предложениям своего союзника, которые против их желания могли бы поставить их на грань войны.

Со своей стороны министр иностранных дел Франции Т. Делькассе решительно отклонил все германские требования. В ответ на это Берлин устами своего посла в Риме заявил:

«Если французские войска переступят границу Марокко, германские войска немедленно перейдут границу Франции».

Но тут уж министр иностранных дел нового либерального правительства Великобритании Э. Грей, предупредил германского посла в Лондоне, что в случае войны Великобритания выступит на стороне Франции:

«В случае нападения на Францию Германии, что проистекает из Марокканского соглашения, общественное мнение в Англии не позволит ни одному британскому правительству оставаться нейтральным».

После обмена воинственными заявлениями 8 июля участники Марокканского конфликта все же достигли компромисса, договорившись через шесть месяцев созвать в испанском городе Альхесирасе международную конференцию, которая должна была определить будущее Марокко. Но поскольку Германия вначале угрожала Франции войной, а потом отступила в пользу созыва конференции, которая только через полгода должна была бы разрешить острейшую ситуацию, то тем самым Вильгельм сам подорвал у своих партнеров веру в серьезность своих угроз.

Так, несмотря на то, что Россия в этот момент времени ничем не могла бы помочь Франции, тем не менее Берлин вновь не решился начать войну. Причин было три. Во-первых, война с Францией из-за Марокко была бы заведомо непопулярной внутри Германии, во-вторых, Германия оказалась в марокканском конфликте практически в полной изоляции, а в-третьих, Вильгельма охладили угрозы Англии не остаться нейтральной в этом конфликте.

В результате Германии не удалось использовать благоприятную обстановку, создавшуюся вследствие ослабления России в русско-японской войне. Немецкой дипломатии не удалось ни оторвать Россию от Франции, ни расстроить англо-французскую Антанту. Наоборот, в результате марокканского кризиса Антанта окрепла, хотя еще так и не приняла характера формального военного союза.

Глава 4

Турецкий гамбит (продолжение)

Летом 1875 г. в Герцеговине и Боснии вспыхнуло восстание сербского христианского населения, направленное против гнета турок. Повстанцы встретили горячее сочувствие в Сербии и Черногории. Сербское национальное движение было направлено в первую очередь против Турции, но оно представляло опасность и для Австро-Венгрии, поскольку там находились миллионы южных славян, подвергавшихся национальному угнетению и желавших жить в своем собственном государстве.

В то же время в Австрии имелись влиятельные элементы, которые стремились расширить империю Габсбургов, присоединив к ней южнославянские области западной половины Балкан, и прежде всего Боснию и Герцеговину. И если среди немцев Германии был весьма распространен призыв похода на Восток, то австрийские немцы свои захватнические планы связывали с походом на Юг. В этой связи в Вене был весьма распространен проект превращения империи Габсбургов из дуалистической Австро-Венгрии в триалистическое государство Австро-Венгро-Славянию.

Со своей стороны русское правительство считало необходимым оказать помощь восставшим славянам, однако при этом оно отнюдь не желало затевать по этому поводу серьезный конфликт с Австро-Венгрией. В этой связи в августе 1875 г. министр иностранных дел России Горчаков заявил в Вене о необходимости международного решения судьбы Боснии и Герцеговины, и предложил предоставить восставшим провинциям автономию, близкую к полной независимости, наподобие той, какой в то время пользовалась Румыния. Однако предложение Горчакова было явно неприемлемо для Андраши. Австрийский министр не допускал и мысли, чтобы дело освобождения славянства увенчалось успехом, а влияние России распространилось хотя бы над частью Балкан.

Тем не менее под давлением Петербурга в начале 1876 г. «Союз трех императоров» выступил с так называемым «Берлинским меморандумом», предупреждая Турцию о необходимости прекращения репрессий, направленных против славянского населения Оттоманской империи. Франция и Италия согласились с программой трех императоров. В то же время английское правительство в лице своего премьера Дизраэли высказалось против вмешательства в турецкие дела.

В то же время против турецкого владычества восстали и болгары, но вскоре их восстание было жестоко подавлено. При этом турки учинили дикие зверства. Так, например, только в Филиппопольском санджаке в течение нескольких дней было вырезано более 15 тыс. чел. Причем убийства сопровождались пытками и надругательствами над мирными жителями. Но несмотря на это, Великобритания всячески старалась замалчивать зверства турок и, чтобы не допустить уступок со стороны Порты, направила английский военный флот к черноморским проливам в поддержку своему союзнику.

Между тем Белград, проигнорировав предупреждения Петербурга и Вены, объявил 30 июня 1876 г. войну Турции. В то время в Сербии находилось около 4 тыс. русских добровольцев, в том числе много офицеров, во главе с генералом Черняевым, который был назначен главнокомандующим сербской армией. Кроме того, сербам из России поступала и денежная помощь.

Однако силы были явно не равны, и вскоре сербы потерпели несколько серьезных военных поражений, после чего Горчаков обратился к Бисмарку с предложением взять на себя инициативу созыва международной конференции для выработки условий сербско-турецкого мира. Но Бисмарк вовсе не был заинтересован в том, чтобы России удалось бы без войны разыграть роль покровительницы славян. Наоборот, он хотел, чтобы Россия поглубже увязла в восточных делах. Поэтому Берлин отклонил предложение Горчакова и стал всячески провоцировать осложнения между Россией, с одной стороны, и Англией и Турцией — с другой.