Пыль - Хью Хауи

— А я тебе скажу, что остается навечно. — Он повернул голову, чтобы она услышала его наверняка, и Джульетта приготовилась услышать нечто банальное — вроде «любовь» или «твои кастрюльки».

— И что же остается навечно? — поинтересовалась она, уверенная, что пожалеет о вопросе, но чувствуя, что он хочет его услышать.

— Наши решения.

— Мы можем на минутку остановиться? — спросила Джульетта, потому что лямка натерла ей шею. Она поставила свой конец сундука на ступеньку, а Лукас придержал свой, чтобы сундук не перекосился. Осмотрев узел на лямке, она обошла сундук, чтобы поменять плечо.

— Извини, так ты сказал «наши решения»?

Лукас повернул к ней лицо:

— Да. Наши поступки. Они остаются навечно. Что бы мы ни сделали, этот поступок остается навсегда. Его уже нельзя изменить или отменить.

Она ожидала другого ответа. Когда он это произнес, в его голосе ощущалась печаль, и Джульетту тронула абсолютная простота его мысли. Слова Лукаса что-то в ней пробудили, только она не могла понять, что именно.

— Поясни, — попросила она.

Закинув петлю лямки через другое плечо, она приготовилась снова поднять сундук. Лукас опустил руку на перила и вроде бы собрался еще немного отдохнуть.

— Вот что я имел в виду: наша планета вращается вокруг солнца, так?

— Ну, раз ты утверждаешь... — рассмеялась она.

— Но это так. И Наследие, и тот человек из Первого укрытия в этом не сомневаются.

Джульетта скривилась, как будто никому из этих источников нельзя верить. Лукас проигнорировал это и продолжил:

— Это означает, что мы не существуем в одном месте. Наоборот, все наши поступки оставляют в мире... нечто вроде следа, большого кольца решений. Каждый наш поступок...

— И ошибка.

Он кивнул и вытер лоб рукавом.

— И каждая ошибка. Но и каждое наше доброе дело тоже. Они бессмертны, все до единого поступки, которые мы оставляем после себя. Даже если никто их не видит или не помнит, это не имеет значения. Тот след всегда будет состоять из того, что произошло, что мы сделали, из каждого нашего выбора. Прошлое живет вечно. Изменить его невозможно.

— И это заставляет действовать так, чтобы не облажаться, — сказала Джульетта, думая обо всех тех случаях, когда ей это не удалось, и гадая, не стал ли сундук, который они несут, новой ошибкой.

Она представила себя в огромной петле пространства: как она ссорится с отцом, теряет возлюбленного, выходит на очистку. В огромной спирали боли, подобной спуску по лестнице с кровоточащей ногой.

И эти пятна, эти следы никогда не будут смыты. Вот о чем говорил Лукас. Она всегда будет причинять боль отцу. Как бы это перефразировать? Всегда было будет. Бессмертное время. Новое правила грамматики. Всегда было будет видеть убитых друзей. У нее всегда был будет умерший брат и лишившая себя жизни мать. Всегда была будет та проклятая должность шерифа. И вернуться невозможно. Извинения не заклепки, они всего лишь признание, что нечто было сломано. И зачастую — между двумя людьми.

— Отдохнула? — спросил Лукас. — Готова идти дальше?

Но она знала, что он спрашивает не только о том, устала ли ее рука. Он обладал способностью замечать ее тайные тревоги. И острым зрением, позволявшим замечать малейшую болевую точку.

— Я в порядке, — солгала она.

И стала искать в своем прошлом какой-нибудь благородный поступок, бескровную тропу, любое прикосновение к миру, которое сделало бы его лучше. Но когда ее отправили на очистку, она отказалась. И всегда отказывалась. Она отвернулась и ушла, и уже не было никакого шанса вернуться и сделать это иначе.

Нельсон ждал их в лаборатории. Он уже подготовился и облачился в новый комбинезон, но шлем пока не надевал. Комбинезон, в котором Джульетта выходила, и два других, в которых ее чистили, были оставлены в шлюзе. Из них достали только рации, вмонтированные в воротник. Джульетта даже пошутила, что они столь же драгоценны, как и люди. Нельсон и София уже установили их в новые комбинезоны, а оставшийся в коридоре Лукас получил третью.

Сундук опустили на пол возле расчищенного рабочего стола, и Лукас с Джульеттой встряхнули руки, восстанавливая в ладонях кровообращение.

— Ты займешься дверью? — спросила она Лукаса.

Тот кивнул и, нахмурившись, бросил последний взгляд на сундук. Джульетта не сомневалась, что он предпочел бы остаться в лаборатории и помочь. Прежде чем уйти и закрыть дверь, он сжал руку Джульетты и поцеловал ее в щеку. Джульетта села на кушетку и втиснулась в новый комбинезон, пока Лукас и София герметизировали дверь клейкой лентой. Вентиляционные решетки на потолке уже надежно заткнули и заклеили. Джульетта подсчитала, что в контейнере воздуха намного меньше, чем было у нее в Семнадцатом укрытии, — а она выжила в этом испытании, — но они все равно приняли меры предосторожности. Они действовали так, как если бы даже в одном из этих контейнеров имелось достаточно яда, чтобы убить всех в укрытии. Это было условие, на котором настояла Джульетта.

Нельсон застегнул молнию у нее на спине и загерметизировал ее полосой «липучки». Джульетта надела перчатки. Затем на место встали оба шлема. Чтобы иметь достаточно воздуха и времени, она приспособила кислородный баллон из комплекта для ацетиленового резака. Поток воздуха регулировался небольшим вентилем, а избыток выходил через сдвоенные клапаны. Проверяя эту конструкцию, Джульетта выяснила, что они смогут протянуть несколько дней на струйке воздуха из общего баллона.

— Ты в норме? — спросила она Нельсона, проверяя громкость своей рации.

— Да. Готов.

Джульетта ценила тесное взаимопонимание, которое между ними развилось: ритм двух механиков из одной смены, ночь за ночью работающих над одним проектом. Большая часть их разговоров сводилась к стоящей перед ними задаче, преодолению возникающих трудностей и просьбам передать инструмент. Но она также узнала, что мать Нельсона работала с ее отцом — была медсестрой до того, как перебраться на нижние этажи, чтобы стать врачом. И еще она узнала, что Нельсон изготовил два последних комбинезона для чистильщиков, одевал Холстона перед очисткой и едва не был назначен подгонять комбинезон для нее. Джульетта решила, что этот проект тоже был для него таким же отпущением грехов. Он вложил в него долгие часы работы, чего Джульетта никак не ожидала от кого-то еще, кроме себя. Словом, они вместе стремились выполнить все тщательно и как следует.

Выбрав плоскую отвертку в ящике с инструментами, она принялась счищать герметик по окружности крышки сундука. Нельсон тоже взял отвертку и стал работать со своей стороны. Когда эта работа завершилась, они проверили результат и подняли крышку, открыв металлический контейнер, прежде стоявший на скамье в шлюзе. Достав контейнер, они поставили его на пустой рабочий стол. Джульетта помедлила. Десяток комбинезонов чистильщиков, развешенных по стенам, смотрел на них с молчаливым неодобрением.

Но они приняли все меры предосторожности. Даже нелепые. Из надетых на них комбинезонов были удалены все избыточные подкладки, чтобы было легче работать. С перчатками тоже. Все, о чем просил Лукас, она выполнила. Ситуация напоминала ту, что возникла с Ширли, запасным генератором и прокладкой туннеля, — там подстраховка зашла настолько далеко, что Ширли пришлось сбавить обороты главного генератора, чтобы снизить нагрузку в сети, и даже заминировать стенки туннеля, чтобы обрушить его при опасности заражения. Она соглашалась на что угодно, лишь бы проект не забуксовал.

Джульетта тряхнула головой, избавляясь от воспоминаний, и поняла, что Нельсон ее ждет. Она подняла крышку контейнера и достала из него образцы. Два образца воздуха, один контрольный образец аргона из шлюза, грунт с поверхности, грунт с глубины и образец высохших человеческих останков. Образцы разместили на столе, а контейнер отодвинули в сторону.

— С чего хочешь начать? — спросил Нельсон.

Он взял отрезок стальной трубки со вставленным на конце кусочком мела — импровизированный пишущий инструмент для руки в перчатке. Рядом на скамье стояла