Барышня ищет работу - Салма Кальк

Марфушу стукнуть мне в дверь, она это со всем старанием исполнила — постучала, покричала — просыпайтесь, мол, барышня, пора уже, барыня у себя уже шевелится. Я рассмеялась на это «уже шевелится», но поблагодарила и поднялась.

Пока умывалась, вспоминала вчерашний день. У меня теперь есть одежда по здешней моде, и часть её уже тут в коробках, а часть обещали привезти сегодня. После обеда займусь примерками, нужно же посмотреть, как на мне сидит, и что я надену вечером в театр!

Конечно, заявление Соколовского о том, что у него мои бумаги, и он хочет услышать историю о них, меня настораживало. Но, наверное, недостаточно. Почему-то меня не пугал тот факт, что меня связывают с документами на нечитаемом языке. Мало ли, что это и откуда? И наверное, нет такого человека, который знает все-все языки на свете?

Я, конечно, нигде не видела списка тех умений, которыми владеют здешние маги, но… может быть, прорвёмся? Девушки в больнице говорили мне, что маги видят всех насквозь, но — в какой степени? Что там можно видеть-то? Вот когда я вспоминала бабушку, там вопросов не было — да, она точно видела меня насквозь, всегда. Обманывать её было бесполезно, я довольно быстро это поняла, и больше не пыталась. Но то — бабушка. А тут что и как? Впрочем, что-то мне подсказывало, что и в разговоре с Софьей Людвиговной не стоит выдумывать никаких несуществующих деталей и подробностей, лучше умолчать, а сказать о чём-то, что обычное для любого мира. Ладно, если начнёт спрашивать меня о прошлой жизни — там и разберёмся. Пока же нужно быстро одеваться и вперёд, к новой работе и новой жизни.

А Соколовский… ну, пусть сам думает, где и как нам с ним поговорить. Он лучше меня знает здешние реалии, ему и карты в руки.

Я глянула в зеркало, осталась довольна своим видом — наконец-то! — и пошла в столовую на завтрак.

Да, завтрак подавали в столовой, как и обед с ужином. Обычно за стол садились мы с хозяйкой, если управляющий Антип Валерьянович оказывался дома — то его тоже звали, но сегодня его не было.

— Доброе утро, — пискнула я, увидев грозную хозяйку.

Та оглядела меня строгим взглядом и, кажется, осталась довольна, потому что улыбнулась.

— Доброе утро, Ольга Дмитриевна, — важно кивнула она. — Располагайтесь, сейчас Марфуша подаст завтрак.

Марфуша подавала кашу и блинчики с мёдом, и наливала чай, а Софья Людвиговна говорила:

— Ольга Дмитриевна, сегодня у нас с вами выход в театр, вам нужно быть готовой к пяти с четвертью пополудни, — известила она.

Семнадцать пятнадцать, так?

— Да, я буду готова, — кивнула, улыбнулась. — Что ещё мне нужно будет сделать сегодня?

— Антип Валерьяныч сегодня поехал инспектировать склад, мы с ним вчера договорились. Скажете Марфуше, что обед, как обычно, а ужинать будем, как из театра вернёмся, пусть ждёт.

Я помнила, что меню согласовали ещё вчера, а сегодня Марфуша говорила, что они с Агафьей после завтрака пойдут на рынок, что-то закупать. Вроде бы, речь шла о капусте на засолку и о чём-то ещё.

Вообще вчера гости разошлись незадолго до полуночи. Сыграли две партии — одну до ужина, потом прервались на ужин, а после господин чаеторговец Белов отбыл домой, а на его место за карточным столом сел Соколовский. Я же осуществляла связь между гостиной и кухней и контролировала процесс кипячения самовара, подачи Марфушиных плюшек к чаю и конфет, которые покупали в магазине, а также должна была присматриваться к тому, что происходит за столом — чтобы понемногу проникаться правилами игры. Предполагалось, что я научусь, и в том случае, если не будет хватать участников, смогу составить компанию хозяйке и остальным. Кстати, играли на деньги, но, как мне показалось, ставки были невысоки — скорее ради того, чтобы не играть просто так, чем ради какого-то там реального обогащения. Эх, нужно, видимо, иметь какую- то сумму, отложенную на возможные проигрыши, если уже придётся всё это осваивать.

Но пока я пошла на кухню уточнить график отсутствия Марфуши и Агафьи, и сказать им, что хозяйка разрешила взять экипаж — привезти домой капусту и другие покупки. Марфуша многословно обрадовалась.

— Здоровица ей крепкого, барыне-то нашей, никогда не забудет и не бросит, и если может что-то сделать ради облечения участи нашей — то всенепременно же сделает, Софья-то Людвиговна. Строга, куда деваться, но справедлива, этого у неё не отнять!

Я в целом была согласна про строгую и справедливую, и вернулась обратно, а хозяйка уже поджидала меня в кабинете.

Сегодня мы писали письма. Она диктовала мне распоряжения о том, как поступать в следующем месяце с домом в одной столице, а потом и в другой. Видимо, здесь тоже есть свои Петербург и Москва, и если дом в Петербурге следовало главным образом раз в неделю протапливать, чтобы не перемёрз, то дом в Москве надлежало сдать сроком минимум на год, и для этих целей подыскать подходящих жильцов, можно кого-то семейного, а можно и, например, молодого человека, желающего проживать отдельно от родителей. Кроме того, оказалось, что хозяйке принадлежат акции железоделательного завода — да-да, того самого, железной дороги и ещё каких-то предприятий в центральной части страны. Да, богатая женщина. Может себе позволить в том числе и компаньонку.

Писать мне оказалось… не слишком комфортно. Потому что дома я, конечно, ещё не разучилась совсем ручку в руках держать, но пользовалась ею нечасто. А тут мало того, что писать рукой, так ещё и чернилами. Нет, я себе это представляла, даже пробовала в детстве, но по факту было неудобно. То слишком много чернил наберу на перо, то слишком мало. Знания о языке в меня встроили при переносе, поэтому писала я грамотно, но медленно. Впрочем, хозяйка могла вертеть на языке одну фразу некоторое время и несколько раз повторить, так что — я в целом успевала.

В общем, до газет мы в то утро даже и не дошли. Письма управляющим, письма от каких-то благотворительных организаций — местных и столичных, приглашения — на благотворительный концерт в театре послезавтра, на именины на следующей неделе и на благотворительный бал, устраиваемый в Девичьем институте в середине ноября.

— Я плачу стипендию трём сироткам, учащимся Девичьего института, — пояснила Софья Людвиговна. — Поэтому меня приглашают на праздники — как одну из попечительниц. Вам будет нужно сопровождать меня на все эти события.

— Конечно, Софья