Божественный спор - Милослава Финдра

икнуть, а этого не случилось, — широко улыбнулся секретарь, демонстрируя ровный ряд белых зубов.

С трудом отведя прищуренный взгляд от лица мужчины, который вызывал у нее теперь больше раздражения, чем недоверия, Рия прислушалась к ощущениям в груди. И убедилась, что икота действительно прошла. А вместе с ней — легкий туман в голове и тяжесть в ногах. На радостях от этого Рия тут же простила секретаря и даже решила великодушно поблагодарить.

— Слушайте, вы правы. Я думала, от этой гадости богам душу подарю, но ваше средство сработало. Спасибо!

— Рад, что мне удалось помочь вам справиться с этой небольшой неприятностью. Позволите ли вы теперь сопроводить вас до покоев? — заканчивая вопрос, секретарь согнул руку в локте, явно предлагая Рие ухватиться за нее.

Рия не стала отказываться.

* * *

Кажется, проще заставить вырасти целый лес, чем пробудить в этой девчонке волю к победе. Деревьям не нужно объяснять, что следует тянуться ветками к солнцу, оставляя в тени соперников. Даже в самом маленьком зернышке спрятана гигантская воля к жизни. Да внутри каждого создания на земле заложено естественное желание — обогнать соперников и стать первым. Но только не в доставшейся ей девчонке.

Гердия продолжала злиться, но уже через силу, просто чтобы не впасть в тоску. Ладно, первое испытание та провалила, но хотя бы сумела рассмешить короля и вызвать его симпатию. Но на втором она не совершила вообще ничего путного! Единственное, чем девочка может похвастаться — третьим местом. Учитывая, что первое и второе заняли девчонки соперниц Гердии — жалкий результат. Сначала ее обошла Ниилида, теперь Онифа… Нет, так дело не пойдет.

Проворно лавируя между беседующими, Гердия выскользнула из бального зала, решив проследить за королем и его другом. К ее удивлению, вскоре они встретились с девчонкой Ниилиды. Подслушав их разговор, Гердия поняла, что ситуацию нельзя пускать на самотек. Стратегически важно исключить сближение короля с кем-то из невест, тем более с царевной, которую он и без того уважает.

Быстро перебирая лапками, Гердия пробежала мимо стражника, нашла покои лекаря и стала видимой. А затем прямо на глазах растерянного мужчины нагло запрыгнула на стол, хвостом сбивая на пол стеклянные пузырьки, порошки и травы, в которых тот ковырялся. В спину ей раздался гневный крик, но она, не оборачиваясь, помчалась прочь, прямо на ходу снова набрасывая на себя отвод глаз.

Вряд ли лекарь захочет оставлять свои покои в таком беспорядке, тем более что пострадавшая не в смертельной опасности. Достаточно, что он выйдет чуть позднее. А Гердия успеет найти свою девчонку и проследить, чтобы ничего не помешало ей поскорее спуститься вниз.

* * *

Иттан придерживался в своей жизни всего нескольких правил. На первом месте для него стоял долг перед королем как своим сувереном, на втором — его друзья, самым близким из которых опять же был Эдвард. И только на третьем месте находились его собственные интересы. А самое удивительное — то, что до сегодняшнего дня ни одна из сфер его жизни не вступала в конфликт с другой.

Он не узнал ее сразу, просматривая досье королевских невест. Мало ли в королевстве красивых темноволосых девушек? Но случайно подойдя слишком близко на балу, уже не мог обознаться. Звонкий смех, легкий аромат глициний, блестящие озорством глаза — сложно было сказать, что конкретно заставило его мысленно перенестись в храм Мальтира. В ту самую ночь, которую он провел в объятиях жрицы. Последовав, как всегда, за королем, желавшим развеяться и попрощаться со свободой накануне объявления отбора.

Ошарашенный внезапным озарением, в первый миг он растерялся. Иттану нравились многие женщины, и он сам пользовался у них успехом. Он служил Эдварду пять лет, и за это время случалось пару раз такое, что приглянувшаяся ему дама оказывалась фавориткой короля. Но Иттана ни разу это не задевало. Сейчас же он почувствовал такое глубокое огорчение, которого сам не ожидал. Как ребенок, который в день именин узнал, что подарки принесли и спрятали в комнате не крылатые лошадки, а его собственные родители.

Чтобы избавиться от неприятного ощущения, он попробовал отвлечься и на обращать внимания на темноволосую девушку. И в целом ему это удалось, он с удовольствием участвовал в разговорах, танцевал с дамами, слушал свежие сплетни. Вот только когда краем глаза замечал темноволосую фигуру в сером платье, внутри что-то на мгновение сжималось. А когда подошел черед испытания и невесты выстроились в ряд, с трудом отвел от жрицы взгляд. Она, нервничая, прикусила губу, и Иттана обожгло воспоминание, что она делала точно так же… там, тогда, когда он сжимал ее в объятиях. И пусть говорят, что то, что произошло в храме Мальтира, должно остаться в его стенах, выбросить из головы видение прошлого было не так-то просто.

Иттан даже замешкался, хотя давно решил, кому достанется его симпатия. Напряжение между Герцогоратом и его величеством становилось все сильнее, и выбор Лионы был лучшим решением. Даже если она не станет избранницей Эдварда, присутствующие хорошо запомнят, что королевский секретарь ее поддержал. А он стоял и, как дурак, пялился на жрицу. Очнулся, только когда понял, что барон Лансельт забыл о нем.

Вручение симпатии вышло скомканным: дочь маркиза Фламбре явно переволновалась и будто забыла, что надлежит сделать. Пришлось шепотом напомнить ей, что нужно взять медальон. Затем Иттан отвлекся на поздравления и небольшую приватную беседу с Эдвардом, которого результат испытания раздосадовал, пусть на публике он того не показал. Но, когда Иттан вернулся в зал, его глаза сами начали искать темноволосую девушку. А когда он увидел ее в компании барона Гольдерта, лицу стало горячо от гнева. Скользнувшая на тонкую талию рука мужчины стала последней каплей. И Иттан последовал за парой, выходящей из зала, чтобы перехватить инициативу и избавить жрицу от общества барона, за которым давно закрепилась репутация дамского угодника.

Отделаться от барона оказалось просто, даже чересчур: увидев соперника, тот просто растворился в воздухе. Оставалось только справиться с икотой, напавшей на девушку. Самый простой способ с задержкой дыхания не сработал, пришлось доставать фляжку с «морглотским опохмелом», как называл это пойло Эдвард. Иттан с тяжелым сердцем смотрел, как жрица делает глоток, зная, что сейчас произойдет. Бедняжка от неожиданной горечи даже закашлялась, и он подошел ближе, чтобы похлопать ее по спине и вернуть фляжку.

В нос снова ударил аромат глициний, идущий от ее волос. Иттан заметил, как одна прядь выбилась из прически, и рука сама потянулась, чтобы заправить ту за ушко. Но вместо этого он только