Не его Золотая девушка - Рейчел Джонас

Я застываю, думая, что он вот-вот либо взбесится, либо начнет кричать. На данный момент я почти готова выставить его отсюда.

– С другими всегда все одинаково. Со всеми, – поясняет он. – Весело поначалу. А потом просто проходит, едва мы встаем с постели. Но с тобой… все было иначе, – говорит Уэст, с трудом собирая мысли воедино.

Зеленые глаза-сердцееды вспыхивают, в его взгляде буря эмоций.

– Ты осталась, – продолжает он. – Мы трахнулись, это закончилось, и я ожидал, что все эти чертовы чувства просто… исчезнут, но…

Я поднимаю взгляд, когда он встает и начинает расхаживать по комнате, словно подыскивая нужные слова.

– Я ожидал, что, когда все закончится, на меня снизойдет великое прозрение, внезапное осознание, что эти мои якобы чувства были ненастоящими, но все вышло не так.

Уэст делает паузу, и мне кажется, что мое сердце пытается выпрыгнуть из груди.

– Наша близость сделала все только яснее. Где-то между моими попытками ненавидеть тебя и твоими попытками ненавидеть меня что-то все же изменилось, – признается он. – И я возненавидел себя за…

– За что? – спрашиваю я, слыша в собственном голосе отчаяние, которое хотелось бы оставить при себе.

Уэст замирает, и я снова смотрю в его глаза. Они сверлят во мне дыру, но, клянусь, я вижу, как он пытается сдержать эмоции. Борется с той частью себя, которая заставляет его быть искренним.

– Я возненавидел себя, потому что… Я, твою мать, влюбился в тебя, Саутсайд.

У меня сжимается горло, когда я слышу, в чем он только что признался. Но я не таю у его ног, как могли бы некоторые. Вместо этого я злюсь еще больше, чем в начале разговора, ведь все это не имеет смысла. Осознание того, что между нами нечто большее, чем ожесточенное соперничество, не должно было вызвать такой отвратительной реакции с его стороны. Так просто не должно быть.

– То есть, вместо того чтобы рассказать мне о своих чувствах, ты решил уничтожить меня? Выгнав меня, выложив наше секс-видео?

Он качает головой еще до того, как я успеваю закончить, и снова начинает расхаживать по комнате. Уэст выглядит измученным, как человек, борющийся с двумя голосами в голове. Один советует оставить все как есть. Другой указывает, что впереди развилка и нужно решиться на важный шаг прямо здесь и сейчас.

– То, что я сказал потом – велел тебе уйти… Это был сволочной поступок, – рычит Уэст, будто ожидает, что я приму это в качестве оправдания.

– С этим не поспоришь, – огрызаюсь я в ответ, чувствуя, как краснеет лицо. – А видео? Его ты выложил тоже из-за своего сволочизма?

– Видео было… Оно…

– Оно что, Уэст?

Я в ярости вскакиваю на ноги, а затем встаю перед ним, преграждая ему путь. Хватит бегства. Тем более от меня.

Я вижу, что больше всего на свете он хочет, чтобы я отпустила эту ситуацию, хочет, чтобы я перестала давить, но нет уж, без шансов.

– Видео было что, Уэст? – спрашиваю я снова, порядочно устав от его бреда.

Он смотрит на меня сверху вниз, и отблески свечей в его глазах кажутся настоящим адским пламенем. Его челюсть сжата, и он злее дьявола, но я не позволю ему снова ускользнуть от ответа. У него закончились пасы, а у меня закончилось терпение.

– Если ты не хочешь говорить, тогда мы закончили, – заявляю я, уже направляясь к шкафу, чтобы кинуть ему в лицо его шмотки, а потом выставить прочь, но как только я достигаю двойных дверей…

– Это сделала Паркер.

Мне вдруг кажется, будто из комнаты внезапно исчез весь воздух, и когда я поворачиваюсь, Уэст делает несколько шагов назад и снова опускается в кресло. Кажется, он не может смотреть на меня, но я тем временем не могу отвести от него глаз. Даже когда он закрывает лицо руками, словно весь его мир только что рухнул под гнетом этого признания.

– Вот дерьмо.

Эта фраза срывается с его губ шепотом, и после этого мы оба замолкаем.

Глава 16

Блу

Все, о чем я могу думать, – это разговор, который был у нас с Джулс всего несколько дней назад. Тот, в котором она высказала предположение, что во всем виновата Паркер. Но эта теория показалась мне нелепой, даже когда Джулс упомянула ее.

– Ты лжешь.

Уэст заговаривает не сразу. Вместо этого он просто сидит, все еще держась за лицо, пока я продолжаю:

– Если виновата Паркер, то ты бы непременно сдал ее. Я точно знаю, что доктор Прайор пытается привлечь тебя к наказанию за это дерьмо. Если это случится, ты попрощаешься со всеми своими планами. Вот почему я знаю, что ты бы уже переложил вину на Паркер, если бы мог.

Я почти готова поспорить, что последствия будут настолько серьезными, что даже его отец не сможет все поправить.

– Это просто очередная ложь, – обвиняю я. – В стиле типичного Уэста.

Он не поднимается со своего места, но власть сейчас точно принадлежит ему. От одного его жесткого взгляда у меня перехватывает дыхание.

– Думай что хочешь, но в глубине души ты это чувствуешь, – обвиняет он в ответ, не давая возможности отвернуться. – Я хочу тебя, но это не имеет ничего общего с желанием трахнуть тебя.

Слова резкие, совсем не мягкие или сладкие, из-за чего он больше похож на себя прежнего. Они пропитаны разочарованием и гневом. И я задыхаюсь, пойманная в ловушку его пристального взгляда.

– Ты не сможешь убедить себя в том, что видео слил я, – продолжает он тем же жестким, непримиримым тоном. – Ты чувствуешь, что это не так. Нутром. По этой же причине ты знаешь, что мне плевать на гребаную Паркер Холидей, – выпаливает Уэст.

– Тогда зачем защищать ее? Почему бы не сдать ее? – мой голос дрожит, и не может быть, чтобы Уэст этого не слышал.

– Потому что она кое-что обо мне знает! – практически кричит он. – Вещи, которые могут разрушить мою жизнь. И кое-чью еще. Если ты думаешь, что я какой-то эгоистичный мудак, который не видит никого, кроме себя, это не так. Да, я многое потеряю, если Паркер раскроет свою чертову пасть, но дело не только во мне.

Меня бесит, что я до сих по не прекратила этот разговор.

Бесит, что я все еще готова слушать.

– Что она знает? – осмеливаюсь спросить я, но его застывшее выражение лица говорит мне, что эту стену он пока разрушить не готов.

– Поверь, если бы это был