Наследник - Алексей Хапров

В темноте вспыхнули два маленьких зеленых огонька. Я вздрогнул. Но затем мой разум возобладал над страхом. Я нащупал валявшуюся рядом деревяшку и швырнул ее в сторону непрошенного гостя. Раздалось возмущенное "мяу". Зеленые огоньки погасли. В оконном проеме мелькнул четвероногий хвостатый силуэт.

— Фу-у-у, — облегченно выдохнул я, и повернул голову, чтобы посмотреть, не разбудил ли этот шум моего спутника. Радик продолжал крепко спать…

Глава седьмая

— Дядь Жень, на, почитай, что про тебя пишут.

Радик достал из пакета газету, протянул мне, и принялся выкладывать купленные в магазине продукты.

"Тайна смерти Карпычева раскрыта!", — звонко кричала первая полоса.

Я погрузился в чтение. Какой-то бойкий журналист по имени Альберт Попов, не дожидаясь выводов прокуратуры, оперативно провел собственное расследование, и самоуверенно выставил его итоги в качестве истины последней инстанции. Чем больше я вникал в содержание этого опуса, тем яростнее сжимались мои челюсти.

— Бред! — раз за разом возмущенно восклицал я, кипя от негодования. — Это же полный бред! Ты только послушай!

Я зачитывал своему спутнику некоторые абзацы, совершенно забыв, что он со статьей был уже знаком. Мальчик молча кивал головой, видимо понимая, что мне нужно выпустить пар, и невозмутимо нарезАл бутерброды с колбасой.

Читателям сообщалось, что моя причастность к убийству известного актера, а также к убийству его матери достоверно установлена. Что при осмотре моих вещей (тех, которые остались в доме) обнаружено орудие преступления — большой кухонный нож со следами крови жертв и отпечатками моих пальцев. Это, мол, выявила экспертиза.

— Какой еще нож? — недоумевал я. — У меня такого ножа сроду не было. У меня был всего-навсего маленький перочинный ножик, которым и собаку не зарезать.

"Что побудило охранника Чернышова совершить столь ужасные деяния? — вопрошал корреспондент. — Причина, увы, банальна. Деньги. Ведь он был не богат, а как человек — ограничен. И скудность данных ему природой способностей не позволяла надеяться, что больно терзавшее его самолюбие безденежье может когда-нибудь закончиться. Разбогатеть честным трудом он не мог. А жить в достатке хотелось. И Чернышов решает ступить на тернистый путь преступления. Задавшись целью прибрать к рукам состояние известного артиста, он приударяет за его женой. И, по свидетельству других охранников, имеет в этом успех. Проведенный нами опрос жителей микрорайона показал, что Чернышова и Екатерину Карпычеву неоднократно видели вместе в различных общественных местах: на улице, в магазинах, на рынке. И то, как мило они друг с другом общались, недвусмысленно указывало на наличие между ними весьма близких отношений. Посчитав, что сердце дамы надежно завоевано, Чернышов убивает ее мужа, рассчитывая стать новым избранником богатой вдовы, и получить доступ к доставшемуся ей по наследству капиталу".

— Нет, ты слышал? — тряс газетой я, обращаясь к Радику. — У меня с твоей мачехой, оказывается, были близкие отношения! Я знаю, откуда подул этот ветер. Панченко с Ширяевым наговорили. Сволочи! Недоумки! Нет, ты послушай, что этот Попов пишет дальше: "Но план коварного Альфонса не сработал. Первой неладное заподозрила престарелая мать Геннадия Карпычева. Опасаясь разоблачения, Чернышов убивает и ее. После этого его ждет еще один шок. Екатерина Карпычева отказывает ему в руке и сердце. Поняв, что его затея провалилась, Чернышов скрывается. Но от справедливого возмездия ему все равно не уйти". Как тебе это нравится?

— Дядь Жень, давай позавтракаем, — миролюбиво предложил мальчик, кивая на "накрытый стол", в роли которого выступала разложенная на полу старая клеенка. — Сплетнями сыт не будешь.

— А и верно, — согласился я, и в сердцах отшвырнул газету в сторону.

Меню было скудным. По два бутерброда с колбасой, по порции салата, плюс минеральная вода. Вот и все, на что хватило выделенных мною Радику средств. Ввиду скудности материальных ресурсов, все наши траты пришлось свести к минимуму. Ведь до Сочи еще далеко. А деньги были нужны не только для питания, но и для проезда.

Мы уселись на полу и начали трапезу. Я еле-еле сдерживал бушевавший во мне гнев.

Какая грязь! Какая ложь! Эх, попадись мне сейчас на глаза этот паршивый писака, я не знаю, что бы я с ним сделал. Он, небось, думает, что меня уничтожил. Щас! Не на того напал.

Во мне вдруг вспыхнул немыслимый азарт. Меня потянуло в бой. Пусть против меня будут все и всё. Пусть меня окружат, возьмут в кольцо, блокируют. Я не сдамся. Я не стану ни перед кем оправдываться. Я не буду никого ни в чем убеждать. Я докопаюсь до истины сам. Я восстановлю справедливость. Я переборю все трудности. Я преодолею все препятствия. Но я найду истинного убийцу. И тогда посмотрим, сможет ли этот подлый клеветник взглянуть мне в глаза.

Умяв свою долю, я поднялся, стряхнул с брюк крошки, подобрал газету, оторвал облившую меня "помоями" страницу, и положил ее в карман.

— На память? — спросил Радик.

— Вроде того, — ответил я. — Придет время, и я ткну ее автору под нос.

— Дядь Жень, да не принимай ты его пасквиль так близко к сердцу, — посоветовал мой спутник.

— Трудно не принимать, — горько усмехнулся я. — Ведь этот пасквиль гуляет сейчас по всей стране.

— Было бы кого слушать. Этот Альберт Попов известен на всю актерскую среду. Его никто не любит. На него все плюются.

— Ты, что, его знаешь?

— Знаю. Встречал. Он однажды брал у меня интервью, и все время старался как-то поддеть. Противный тип. Такой картавенький, плюгавенький. "Ограничен, как человек, и скуден данными природой способностями" — это он, скорее, про себя написал, чем про тебя. Тщеславия — на рубль, а возможностей — на копейку. Рвется в знаменитости. Мечтает о славе. Но талантов для славы ему не дано. Вот он и обгаживает других, потому что ничем другим сделать себе имя не может. Он такой не один. Знаешь, таких сколько? Не переживай. Нам бы только до Сочи добраться. После этого он у нас попляшет. Он за свою писанину ответит.

— Радик, Радик, — улыбнулся я и потрепал мальчика по макушке…

— Милиция, — раздался в трубке строгий женский голос.

— Алле, барышня! — старательно запинаясь, прохрипел я старческим голосом, который перед этим тщательно отрепетировал под руководством Радика. — Я… это… насчет того преступника, которого разыскивают.

— Какого преступника?

— Ну, того, который Карпычева убил.

— Слушаем Вас.

— Так вот. Я… это… видел его.

— Где и когда?

— На дороге сегодня утром. Я на машине ехал, а он у обочины голосовал. Спрашивал, не едем ли мы в Волгоград.

— Во сколько Вы его видели?

— Да уж часа два как будет.

— Вы, что, раньше не могли позвонить? — сердито спросила трубка.

— Не могли, доченька, — продолжал прикидываться я. — Неоткуда было. Мы люди бедные. Сотовых телефонов не имеем.

— Назовите себя.

— Кузьмой меня зовут. Кузьмой Пономаревым.

— Живете где?

— В деревне я живу. Синицино называется. А в город мы торговать приехали. Капуста, морковь, свекла. Все свое. Все с огорода. Мы не какие-то там перекупщики.

— Улица, номер дома, телефон?

— Да нет у нас телефона, — картинно вздохнул я. — Уже десять лет обещают провести, а все нету и нету.

— Улица, номер дома? — голос моей невидимой собеседницы перешел на визг. "Барышня" явно начала терять терпение.

— Так улиц у нас тоже нету, — едва сдерживая в себе смех, ответил я. — У нас деревня маленькая. Вы просто Кузьму Пономарева спросите, вам всякий покажет. Меня там все знают…

— Ну, как? — спросил я стоявшего рядом Радика, повесив трубку телефона-автомата.

— Правдоподобно, — кивнул он. — Прямо, как настоящий крестьянин. Дядь Жень, ты прирожденный актер.

— Жизнь заставит — и балериной станешь, — горько пошутил я. — Ну, что? Будем надеяться, путь станет свободнее.

Идея устроить этот розыгрыш принадлежала мне. С его помощью я надеялся направить ростовскую милицию по ложному следу, логично предполагая, что после этого звонка все силы, брошенные на мои поиски, будут сосредоточены там, где мы и не думали появляться. Конечно, я не был уверен, что служители закона поведутся на такую простую уловку. Но, как говорится, а вдруг?

Словно повинуясь голосующему жесту моей руки, которой я одновременно старался заслонять нижнюю часть лица, перед нами затормозил старый замызганный "Запорожец".

— Братан, мы добираемся до Ставрополя. Не подкинешь в том направлении, насколько сможешь? — спросил я, наклонившись к окошку.

Сидевший за рулем прыщавый юнец гонорливо посмотрел на меня (сразу видно, что права получил недавно; новички всегда чувствуют себя королями дорог), и сквозь зубы процедил: