Жестокая тишина - Пол Мейерсберг

Лора ждала его уже час, когда он наконец появился на свет из ящика и был слегка удивлен, увидев Лору: он забыл, что ждал ее.

В полной темноте его разум освободился от всего, кроме мыслей о Хэммонде. Некоторое время он смотрел на Лору, пока та работала у балетного станка. Она казалась ему абстракцией, созданием, исполнявшим некий ритуал. Чистая форма, которая двигалась без цели, без чувственности. Разум Уайлдмена сейчас не был занят сексом, в нем проснулось чувство цели, подобное лазеру. Он вдруг почувствовал необычное ощущение здоровья и благополучия. Когда Уайлдмен посмотрел в зеркало на себя, стоящего позади обнаженной Лоры, работающей у станка, то увидел там другого человека – свежего, готового к действию. Казалось, он возродился заново или же его создал бог, которому он был нужен.

Лора и раньше видела Уайлдмена в подобном состоянии – расслабленные мускулы, глаза человека, находящегося под гипнозом, человека, больше походившего на статую, чем на живое существо.

Когда он улыбнулся ей, узнавая, она поняла, что теперь с ним можно разговаривать.

– Я высадила его в Глендейле.

– В каком он состоянии?

– Очень взволнован.

– Испуган?

– Да, мне так показалось, – ответила она.

Был один вопрос, который она должна была задать ему, вопрос, который мучил ее несколько недель. И хотя это было, возможно, против правил – задавать такие вопросы, – она не могла не задать его.

– Ты не убивал эту девушку, правда? Я имею в виду – сознательно.

Она ждала, что он разозлится, но Уайлдмен оставался спокоен. Он ответил ей так просто, будто она предложила ему выпить чаю.

– Нет, я не убиваю людей.

– Но ты же хочешь убить этого парня.

– Я хочу уничтожить его. Не физически, а вывернуть его наизнанку.

Уайлдмен отвернулся от Лоры, подошел к столу, взял модель самолета и высоко поднял ее. Разум прояснился. План был ясен и прост.

– Жребий брошен, – сказал он по-латыни.

Если бы еще несколько недель назад Уайлдмен увидел Хэммонда голым в бассейне вместе с Пандорой, то это заставило бы его беситься от ревности, а он презирал это чувство. Но теперь, в спокойном состоянии, это даже позабавило его. «Куй железо, пока горячо», – подумал он. Из своего укрытия в кустах он собирался швырнуть самолет в бассейн, чтобы в самый разгар прервать их секс в воде. И это будет только началом.

Уайлдмен сомневался, сможет ли Хэммонд прочитать послание на фюзеляже самолета. И если да, то сможет ли он понять, что оно означает и кому направлено. Да и вообще: догадается ли, что это латынь? Вряд ли. Приличное знание латыни – только за одно это Уайлдмен может быть благодарен отцу. За это и еще за уменье довольствоваться обществом самого себя в течение длительного времени. Эти периоды одиночества увеличивали его работоспособность и прибавляли чувственности в его отношения с женщинами.

Когда Уайлдмен снова увидел Пандору обнаженной, выходящей из бассейна, она показалась ему совершенно незнакомой женщиной. Бледно мерцающая кожа на спине, влажные волосы, которые теперь показались ему темными, а не светлыми, стройные бедра, ее лоно, маленькое, как точка, с того расстояния, откуда он наблюдал за ней, – она могла быть любой женщиной, но не той Пандорой, которую он познал. Она просто стала представительницей своего женского рода. Он предпочитал свои воспоминания, образ, сложившийся в его сознании, этому, отдаленному напоминанию о ней. Все было так странно. Уайлдмен обнаружил, что в полутьме он наблюдает за Хэммондом, а не за Пандорой. Хэммонд был его добычей. Он чувствовал себя в чем-то близким ему. Пандора слегка разочаровала его. Лора была бы довольна, если бы узнала об этом, подумал Уайлдмен.

Следующий шаг – забрать модель. Пусть Хэммонд рассматривает самолет, беспокоится о том, откуда он мог прилететь, и, прежде чем придет к какому-то заключению, надо забрать самолет обратно. Это ошарашит его посильнее, чем исчезновение «бентли». Уайлдмен знал, что Хэммонд опять поедет на место дуэли, просто чтобы удостовериться, что она действительно состоялась. Он понимал его, потому что сам сделал бы то же самое.

В следующий вечер Уайлдмен последовал за их машиной в «Империал Гарденс». Лора позвонила Хэммонду из платного телефона в баре, который находился этажом ниже главного ресторана. Такие звонки не для нервных. Подобные приемы обычно используют в «фильмах ужасов». Уайлдмен тоже использовал его в своем сценарии «Ящика». Даже если «Ящик» никогда не появится на экране, он будет сыгран в реальной жизни. Уж он позаботится об этом!

На следующий день Уайлдмен видел, как Пандора с дочерью уезжает на уик-энд. Ее дочь собиралась побывать у своих друзей: у них обеих были с собой дорожные сумки. И теперь Уайлдмен знал, что доберется до Хэммонда. Хэммонд был у него в руках. Обстоятельства сложились почти как по волшебству. Может, самой судьбой было предопределено, чтобы их дуэль не закончилась, а стала как бы продолжением смерти бедняжки Бетти Мей. Уайлдмен ощущал, что существует какая-то другая, скрытая подоплека всего этого дела. Помимо его плана, действовала какая-то мрачная, таинственная стратегия. Это ощущение подкрепляло его уверенность, его решимость.

Проникнуть в дом было легко: замок в кухонной двери мог бы открыть даже ребенок. Наполовину опустошенная бутылка водки подсказала Уайлдмену, как Хэммонд спасался от своих страхов. Этот кобель спал, оглушив себя водкой. Забирая самолет из кабинета, Уайлдмен еще раз поразился, как зацикленность на Хэммонде начисто вытеснила из его сознания Пандору. Мысль о том, чтобы похитить ее, была просто бредом, когда есть совершенно очевидный способ заполучить ее. То, как легко Уайлдмен оказался в их доме ночью, натолкнуло его на эту мысль, и он с волнением предвкушал, что произойдет на следующий день в полдень. Уходя из дома Хэммонда, он выпил немного водки прямо из бутылки.

В субботу Уайлдмен пригнал свой «пикап» на улицу неподалеку от их дома. Поверх водолазного костюма на нем был надет комбинезон механика, обслуживающего бассейны. В сумке через плечо у него были кое-какие инструменты и поэтому Уайлдмен небрежно вошел в дом, чтобы разведать обстановку. Хэммонд был на месте. Самое забавное заключалось в том, что он как будто ждал Уайлдмена, сидя в своем садике и читая сценарий «Ящика».

Уайлдмен вернулся к своей машине и завел мотор. Потом проверил содержимое сумки, снял ботинки и вошел в кухню. Снимая верхнюю одежду, он видел Хэммонда у бассейна. В водозащитном пакете, прикрепленном к поясу, был уже приготовлен шприц со снотворным. Хэммонд был готов! Это был именно тот момент, которого он ждал с тех пор, когда с ясной головой появился из темного ящика. Уайлдмен тихо вышел в залитый солнцем садик…

Он сжимал в руках бестолково дергающееся тело. На мгновение Уайлдмену показалось, что в его руках бьется Пандора, и когда Хэммонд перестал сопротивляться, когда он сдался, и его сознание затопил покой, то словно это сама Пандора покончила со своими сомнениями. И наступила тишина.

Уайлдмен вытащил тело Хэммонда из бассейна. Чтобы восстановить дыхание, ему пришлось отдохнуть несколько минут. Он огляделся: ему вдруг показалось, что за ним кто-то наблюдает. Но сам бассейн и садик были полностью скрыты от чужих глаз. В желто-сером небе немилосердно пекло солнце, но Уайлдмену казалось, что все происходило холодной и тихой ночью.

Он перетащил Хэммонда в кухню и аккуратно положил тело на плиточный пол. Уайлдмен наклонился над ним и начал снимать мокрую одежду. Материал белых трусов прилип к телу Хэммонда, как вторая кожа. Уайлдмен рывками, с трудом стащил с него всю одежду. Хэммонд голый лежал на полу лицом вниз, кожа его была мертвенно-бледной. Казалось, что вода бассейна начисто смыла с тела все краски.

Уайлдмен внимательно рассматривал его. На плечах Хэммонда и на спине поверх мягких ягодиц росли редкие волосы. Уайлдмен обратил внимание, что Хэммонд почти совсем не занимался спортом. Через десять лет он станет совсем рыхлым. Но через десять лет об этом человеке вообще все забудут. Уайлдмен перевернул тело на спину.

Обрезанный член Хэммонда был похож на карандаш художника. Уайлдмен представил его возбужденным, вообразил как тот движется к телу Пандоры, как она берет его в руки. Он вдруг почувствовал прилив отвращения и отвел глаза. Потом взял мокрую одежду Хэммонда, свернул ее в два мокрых узла и обмотал их скотчем.

Хэммонд зашевелился, приходя в себя. Уайлдмен открыл черный пластиковый пакет на поясе, достал оттуда шприц и сменил иглу. В шприце было снотворное. Хэммонд как раз начал открывать глаза и закашлялся, приходя в сознание. Игла вонзилась в вену с внутренней стороны левого локтя и Хэммонд тихо вздохнул. Уайлдмен вытащил иглу и крепко держал его секунд десять, пока не подействовало снотворное. Хэммонд опять лежал спокойно.

Теперь Уайлдмен снял с себя водолазный костюм, сложил его и убрал в сумку, потом снова надел комбинезон прямо на мокрое тело. Нужно было найти что-то, куда можно положить Хэммонда. Он вошел в дом под видом механика, обслуживающего бассейны, и теперь нужно найти что-то соответствующее и вынести Хэммонда. Уайлдмен оставил Хэммонда на полу в кухне и начал поиски.