Любовь без размера - Стефани Эванович

в потолок и сплетя пальцы – тысячу раз она принимала это положение и раньше, все детство и юность. Там, в темноте, она молилась Богу. Молилась о возможности почувствовать любовь отстраненных и непоколебимых людей, которые ее создали. Молилась, чтобы ее понимали, ценили и дали возможность добиться успеха, даже если она точно не знала, что было успехом для нее. И каждый день она исправно просила Бога, чтобы он, пожалуйста, позволил ей похудеть. Не навсегда, молилась она, лишь на несколько дней. На столько, чтобы узнать, как это – оголять верхнюю часть живота, покупать бикини. С нетерпением ждать, чтобы пойти туда, куда ходят в обтягивающем маленьком черном платье без рукавов, получив несчетное число приглашений, от которых, конечно, нет отбоя – с такой-то стройной фигуркой! Демонстрировать свои ноги, надев узкую мини-юбку и шпильки, и при этом не смотреться как корова на льду. Чтобы похотливые дурачки подолгу пялили глаза не для того, чтобы поржать над ее складками жира, а от восхищения ее красотой, когда она легко и грациозно проходила мимо и даже не оглядывалась. Ощущать себя подвижной, а не неуклюжим и грузным слоном в посудной лавке. Чтобы не надо было в какой-то один день задумываться об одежде, о весах и об осуждении других. Не так уж много она просила и взамен отдала бы все, что угодно.

Ту молитву она знала наизусть, хотя уже давно к ней не прибегала. Выйдя замуж, она была вправе забросить ее – ведь тогда рядом появился человек, принимавший, а позднее и любивший ее, несмотря на или даже благодаря тому, что обществом воспринималось как изъяны. Брюс никогда не пытался и, скорее всего, не умел красноречиво выражаться о красоте или желании, но он каждый день тепло и искренне говорил, что любит ее. Холли этого было более чем достаточно, и ее молитвы тогда стали молитвами благодарности, признательности. Как только его тело опустили в землю, молиться она вообще перестала.

Слава богу, что она отвыкла молиться, думала Холли. После событий этого дня черт его знает, чего ей просить.

Холли пыталась переварить события того вечера. Все менялось, причем решительно и быстро. Или так казалось оттого, что она после смерти Брюса находилась в бессознательном состоянии? Восемь лет назад она жила в лесах Онтарио и свой круг общения исчисляла на пальцах одной руки. Почти два года назад, когда мужчина, которому она поклялась в вечной верности, на ее глазах испустил свой последний вздох, она оказалась практически в полном одиночестве. А теперь ужинала с кумирами бейсбола. Еще неделю назад она и знать не знала, кто такой Чейз Уокер, и если бы попыталась угадать, то сказала бы, что это какая-то новомодная методика фитнеса для старичков или невообразимый алкогольный напиток из порции водки и пива. Она вспомнила, как сидела за столиком в ресторане и каким невероятным ей казалось все происходящее. Какой невероятной стала ее жизнь после авиарейса, в котором она сидела рядом с тем мужчиной. Как Логану удалось помочь ей снова чувствовать, даже если это было чувство страха и осторожности, переросшее в восхищение. А теперь можно добавить замешательство. Здесь оказалось слишком много переменных величин, на которые она просто не рассчитывала.

Сначала Холли думала, что «персональным тренером» вежливо называли «сержанта-инструктора по строевой подготовке», злого надсмотрщика, чьей единственной целью в жизни было попытаться тебя убить самым гнусным, но цивилизованным способом. И поддерживала тебя только ненависть к нему. Когда она приняла предложение Логана, она с готовностью ждала повода ненавидеть его. В ненависти к себе Холли превзошла самое себя. Когда она познакомилась с Логаном, то решила, что и он прекрасно подходил на роль предмета ненависти. Это было бы как общество взаимных истязаний. Он бы ненавидел ее недостатки, она – все остальное. Конечно, он был очарователен и жарче, чем набедренная повязка Люцифера. Это можно было считать бонусом – если выдастся день, когда ей не особо захочется кого-то ненавидеть.

Итак, он был красив. Ну и что. С красотой она справиться могла. Любой человек, желающий взять кредит, может достичь красоты. Втянуть здесь, подобрать там, снять немного тут. С бухты-барахты изменить цвет. Но характер? Он бесценен, ни за какие деньги не купишь. Когда выяснилось, что Логан – человек искренний и вообще во всех отношениях приятный парень, Холли поняла, что, возможно, кризис она преодолела и даже, чем черт не шутит, обрела друга. Все, что ему было от нее нужно, – чтобы она принимала участие в своей собственной жизни. Начав с ним работать, она сознательно решила, что лучшей тактикой будет просто являться на занятия, не ныть и сосредоточиться на выживании, невзирая на всякие зверства, которые он над ней учинял.

И этот простой подход сработал лучше, чем она ожидала. Холли осознала, как ей нравилось ощущать свою внезапно рвущуюся наружу силу. Чувствовать совершенно другую боль – ту, которая проходит, если поскрипеть зубами и перетерпеть. Он точно знал, как эту боль создать, каждый раз доказывая ей, что оно того стоит. Но она не рассчитывала на все эти касания.

Боже мой, касания. Поначалу вкрадчивые – он клал свои ладони на ее руки, помогая, когда появлялась усталость, выдать в подходе несколько последних повторов. Он не толкал вес за нее, а, наоборот, энергия будто бы переходила от него к ней, помогая выполнить упражнение до конца. Он поправлял ей плечи, руки, ноги, иногда бедра, чтобы добиться от нее идеальной формы, позволяющей получить от упражнений максимальную пользу, при этом сводя к минимуму риск получения травмы. Научную основу этих действий Холли понимала. Она также понимала, что к ней очень долгое время не прикасалась мужская рука, и касания Логана становились все более и более наэлектризованными. И она трудилась все упорнее, чтобы обходиться своими усилиями, без его помощи. Иногда она ворчала или даже огрызалась, когда он только собирался помочь ей закончить подход. Она пыталась делать это так, чтобы ему стало понятно: она копала все глубже, черпая энергию, чтобы самой выполнить упражнение до конца, и обычно у нее получалось.

Но вот чего никак нельзя было избежать, так это растяжки. За все время она так к ней и не привыкла. По правде говоря, ей казалось, что эта часть тренировки теперь продолжалась дольше и стала более интимной. Логан никогда не спешил, не успокаивался, пока не обретал уверенность, что предоставил каждой ее мышце возможность полного восстановления. Это стало для нее самым изысканным истязанием. Одно только было хуже самих касаний –