Магия абстракций - Илья Рыбалко

с себя слои пота и слёз. Мыльные ладони с лица соскальзывают на лысину. Нащупываю ещё один шрам – на левом виске. Его природа, в отличие от остальных, мне известна. Вот чёрт, снова думаю о прошлом. Сразу приходит слабость. Нужно скорее лечь – стоять нет сил.

Очень осторожно вылезаю из ванны. Вытереться получается не до конца. С мокрой спиной и ногами, скрючившись от усталости, бреду к кровати. Снова падаю лицом в покрывало, но быстро подставляю локти. Шерстяное – голой на нём лежать неприятно. Скидываю на пол. Стоп, нужно надеть парик. Всегда ненавидела лысые головы, а теперь у самой такая. Ещё и изуродованная. Невыносимо находиться в таком виде даже наедине с собой. Где он? Ага, две розовые пряди свисают со шкафа. Далеко же я его закинула. С моим ростом придётся подставлять стул.

Болезненный двухчасовой сон делает только хуже – открываю глаза в ещё более разбитом состоянии. На этой «благодатной» почве воспоминания снова накатывают. Любопытно, когда уже погано, думать о прошлом не так тяжело. Психотерапевт говорила, что люди в депрессии легче переживают трагические события, ведь они уже готовы к худшему. Жаль, что в те времена депрессии у меня не было…

Я прихожу в сознание на прохладной земле с трещащей головой. Затылок горит и пульсирует. Нос забит. Тело промёрзло насквозь, однако продолжаю лежать – не могу оторвать взгляд от неба. Оно усыпано яркими звёздами. От этого впечатления теряю ощущение времени и пространства. Но холод берёт своё. Пытаюсь поднять туловище и затылок взрывается – будто пронзается длинными иглами. Мысли начинают проворачиваться, словно громоздкий ржавый механизм. Где я? Что произошло? Тру затылок и под волосами нащупываю маленькую выпуклость. Это ещё откуда?

Яркая луна выхватывает силуэт того самого обрубка с дырой. Начинаю вспоминать и тревога нарастает. Поворот головы даётся с трудом. Рядом со мной – дерево. Теперь всё сошлось: берег залива, ветер, огонёк, узкие тропы, запах сухой травы, мистическая поляна и эта чёртова коряга. А вырубилась я после восхода солнца. Так и ударилась о дерево. Ещё раз запускаю пальцы под волосы: ой, вот вторая, третья полоска… да их тут много! В панике ощупываю ствол – кора рваная и жёсткая. Видимо, нормально так проехалась башкой. От этого объяснения становится полегче.

Подняться на ноги получается не сразу. Всякий раз, когда валюсь на жопу, проверяю затылок. Полоски вроде как набухают. Что происходит?! Дерево точно так не могло… Паника быстро ставит меня в вертикальное положение. Скорее надо в больницу. Вот блять, сейчас же ночь! Да и ближайшая больница на Обводном канале… Пришлось бы идти пешком через тоннель, что опасно из-за машин (там недавно размазало кое-кого). Нужно ждать утра. К тому же ноющая боль в затылке стала вполне терпима.

Хочу домой. Тянусь в карман пальто за телефоном, чтобы воспользоваться фонариком. Телефона нет. Судорожно ощупываю себя, шарю под деревом, ползаю кругами на четвереньках. Ничего. Видимо, потеряла где-то на тропах или во время приступа эйфории на поляне. Хотя бы фотоаппарат по-прежнему болтается на шее.

Ищу узкую тропу, по которой пришла на поляну. Раньше никогда не бывала здесь ночью. В детстве бежала домой, как только приближались сумерки. Постоянно запинаюсь о корни, после чего со злобой смотрю ввысь на чёрные кривые ветви. Свет от луны указывает на тёмную дыру между кустами в отдалении – это и есть нужная мне тропа. Обращаю внимание, что вокруг не звучит ни один листик – абсолютный штиль.

Темнота и тишина нагоняют страшное отчаяние, будто я уже умерла – хочется умереть повторно. В голове взрываются фейерверки, а также грызёт апатия и давит бессилие. Почему-то в этот момент организм отзывается тяжёлым желанием внизу живота. Я сдавливаю ноги. Какого хрена это происходит сейчас? Словно дрочить – единственный признак жизни, который я способна подать в этой безвыходной ситуации. Насильно отвлекаюсь от диких ощущений на чёрную дыру между кустами. Что за бессилие – не могу ни войти в неё, ни повернуть назад. Запускаю пальцы в волосы на затылке – полоски продолжают набухать! Надо домой, чтобы внимательно всё обследовать. Эта мысль растворила похоть и отчаяние. Решительно захожу в черноту.

Сразу замедляюсь – тропу едва видно. К тому же на ней полно выпирающих камней. Опускаюсь на четвереньки, ощупывая каждый камень и поворот. Вдруг путь резко становится различим. Скоро рассвет? А где тогда зарево? Что ж, теперь можно идти нормально.

Чередующиеся перепады рельефа тропы и их неспешное преодоление постепенно вводят в медитативное состояние. Уже перестаю анализировать каждый шаг. Даже на секунду обращаю внимание на урчащий живот.

И тут впереди появляется длинная человеческая тень – это мой силуэт в широком пальто. Он стремительно укорачивается, как и тени камней, кустов, деревьев. Через пару секунд они сужаются у своих оснований. Над головой встаёт солнце, мир окрашивается грязным оттенком оранжевого.

На солнце можно смотреть незащищённым взглядом. Почему-то его лучи освещают землю неравномерно – рваными кусками, похожими на пламя, от которого не исходит жара и даже тепла.

Что это, галлюцинации из-за удара головой? Или я до сих пор валяюсь под деревом и вижу бредовый сон? Так может и полосок на затылке никаких нет? Ведь это идиотизм. Стоп, а куда теперь идти, если это сон? Вдруг, как это бывает в кошмарах, при следующем шаге под ногами разверзнется бесконечная пропасть?

Вроде, тропа не собирается никуда уезжать. Да и куда? Если посмотреть на Канонерку сверху, юг её – узенькая вытянутая полоска, зажатая между заливом и каналом. Полоска…

В мозгу сама собой складывается несвязная картина, какая могла возникнуть в результате смерча, налетевшего на помойку и раскидавшего хлам по пустырю.

Это остров оставил на мне эти страшные полосы. За то, что перестала ходить по его тропам, стоять на южном каменистом берегу и смотреть на залив. Там, напротив, метрах в ста, одиноко торчал маленький, маленький островок. Казалось, до него можно дотянуться рукой, хотя на самом деле нужно плыть.

В детский бинокль я разглядела на нём какие-то развалины. Очень хотелось добраться туда, всё осмотреть! Может, это и следовало сделать? Среди развалин ждало что-то важное, а я испугалась и не поплыла… Ну конечно, крошечный остров и есть самая южная точка Канонерки, а вовсе не каменистый бережок! Под водой проходит полоска земли, по которой можно было пройти. Снова полоска! Бабушка отпускала меня на юг, потому что знала об этом месте. Наверное, была уверена, я обследую его – маленькая любопытная путешественница. Однако я упустила возможность. Скорее всего, бабушку убили именно из-за этого. Из-за меня. В тех развалинах жизненно важно