Магия абстракций - Илья Рыбалко

За мной некому было смотреть, кроме бабушки, потому что родители зарабатывали много денег на руководящих должностях. Иногда она отпускала меня гулять на целый день. Тогда остров был другим. Даже в частично заброшенных на сегодняшний день хрущёвках жизнь шла суетным распорядком. Позднее, когда началось строительство ЗСД, родители купили квартиру южнее, в более новом доме. Он полон жизни и по сей день.

А когда мне было десять, мы всё ещё жили в тесной хрущёвке. Одна из всех детей острова я могла уходить в места на юге – было немыслимо, чтобы кого-то из сверстников отпускали так далеко. Пару раз добиралась до самого конца – каменистого бережка с рыбаками. Никто никогда не обидел меня в пути – рыбаки и редкие туристы как будто не обращали внимания. Бабушка была уверена, что остров не причинит мне вреда. Видимо, потому что знакома с ним целых семьдесят лет.

Продолжаю путь к загадочному огоньку. Позади осталась колея, идущая по краю поля. Ступаю на пешую тропу – вокруг появляется всё больше зелёных кустов, а в промежутках между ними виден Финский залив. Так красиво! Затем перед глазами встаёт перегруженная деталями картина. Раньше я не видела ничего подобного.

Ух ты! Офигеть… Сколько же там вдалеке птиц! Сколько травы! Какое небо, залив, горизонт!

Так я стою уже минут пять. Потом достаю плёночную камеру. Это так сложно – удержать в карточке 10х15 все составляющие единого прекрасного. Не могу решиться нажать кнопку спуска. Дыхание перехватывает, колени дрожат, но я нажимаю. Интересно, получилось ли хоть что-нибудь? Не криво ли? На всякий случай делаю фото ещё и на телефон.

Искусственный щелчок затвора как бы ставит точку на пейзаже. Теперь можно идти дальше. Эта интермедия заставила меня совсем забыть об огоньке. Где он? Всматриваюсь в нагромождение кустов и деревьев, но не вижу ни малейшего жёлто-оранжевого свечения, хотя ещё недавно оно пробивалось через все преграды, словно закатное солнце. Исчезновение огонька вызывает во мне даже больше любопытства, чем его появление. Однако могу почти со стопроцентной точностью сказать, откуда он светил.

Ухожу на юго-восток острова прочь от заросшего высокой травой берега и жёлто-зелёных кустов. Вскоре встречаю каменистый подъём. Помню его хорошо, хоть не была тут лет восемь. Я перестала ходить в эту часть Канонерки в тринадцать лет. С возрастом пропало чувство приключения от путешествия вглубь запретной для других детей природы. Вместо этого я стала пить пиво во дворах, ходить в гости, а иногда уезжать с острова на целый день. Сейчас, для жителей моего и соседних домов, Канонерка – просто один из спальных районов Петербурга. Например, их раздражает, что вечером сложно поставить машину во дворе и другие мещанские штуки. Но раньше отношение к острову было особенным, как будто он – отдельное государство, непричастное к Петербургу.

Сверху тропа стала раза в три уже – с неудобством на ней могут разойтись два человека. Скорее всего, буду встречать на пути рыбаков. Сформировалась я миниатюрной, но девочкой обходить их всё равно было проще. Какая же причудливая тропа. Будто я Арвен, мерной поступью покидающая Средиземье вместе с остальными эльфами. Изящный образ рушится, когда я начинаю спотыкаться о камни. Лучше вернуться к реальности, пока не разбила башку.

Когда концентрируюсь на том, что впереди, сразу же достаю камеру. Уклон тропы совместно с нависающими ветвями образовали будто бы вход в пещеру. А в пещерах, как известно, спят драконы. Повернула фотоаппарат и сделала вертикальный снимок.

Вдруг в глубине «пещеры», словно отозвавшись на вспышку, замелькал оранжевый огонёк. Теперь я точно его не упущу. Рвусь вперёд, камера на шнурке то и дело подскакивает и больно стукает по грудной клетке. Снимать с шеи некогда, поэтому придерживаю её правой рукой. Это немного разбалансирует тело, что опасно на каменистой тропе. Свет снова гаснет. Я торможу и пытаюсь отдышаться, опираюсь руками на колени. Шнурок с фотоаппаратом болтается перед лицом.

Чёртово пятно! Это точно мангал бухих шашлычников, который они не могут нормально разжечь – постоянно затухает. Ничего, момент всё равно значимый – я прохожу по детским местам, где не была восемь лет. Такие цвета! Кажется, в октябре я здесь не гуляла, потому что не помню ничего подобного. Дыхание понемногу восстанавливается, продолжаю путь по тропе. Выхожу на открытое пространство с редкими высокими деревьями.

Ой! Это же.. Та самая поляна! Моё волшебное место! В основном только ради того, чтобы оказаться здесь, когда-то я проделывала путь на юг. Меня будто целиком заполняла шипучая газировка, пузырьки поднимались до макушки, а затем уносили в небо из серо-голубой сахарной ваты.

Что же теперь? Чувствую некий подъём духа, на лице ширится улыбка. Я несусь по поляне, но на самом деле это она несётся мне в глаза светом и красками. С закружившейся, опустевшей от впечатлений головой, продолжаю путь по тропинке.

Неожиданно замечаю вещь, словно чуждую этому месту – обрубок дерева с внушительной дырой у верхушки, которая захватила в себя кусочек горизонта. Резко останавливаюсь, не решаясь приблизиться.

Вдруг из-за горизонта, сосредоточенного в этой дыре, за одну секунду выскакивает жёлто-оранжевое солнце (во второй половине дня! с юго-запада!). От сильнейшего шока отнимаются ноги и я падаю без сознания рядом с дырявым обрубком, а голова ударяется обо что-то твёрдое за спиной.

На этом воспоминании я обнаруживаю себя на кровати, мокрую от пота, в съехавшем на лицо розовом парике. Я закидываю руки за голову и ощупываю затылок. Трясущиеся пальцы путешествуют по рельефу выпуклых шрамов на абсолютно голом черепе.

Швыряю парик через всю комнату. Тело сотрясается от рыданий. Я – отвратительная уродка! За что?!

Сползаю с кровати, еле поднимаюсь на ноги, бреду в коридор, чтобы посмотреть в зеркало. Зарёванное, ещё и взмокшее от пота лицо. Сузившиеся красные глаза. Достаю маленькое зеркальце из комода, чтобы в отражении отражения увидеть затылок. Торчащие белые шрамы, словно черви под кожей, живут на моей голове. После потери сознания на той поляне я очнулась уже с ними. Оказалось, при падении я ударилась о дерево, поэтому сначала думала, что поцарапалась о его рваную кору. Но вскоре стало очевидно – шрамы появились изнутри, ведь кожа повреждена не была.

Так, нужно отдышаться. Тоже мне новость – лысина со шрамами. Я так уже почти 3 года живу. Последние пять месяцев скрываю её под розовым париком. До этого были рыжий, каштановый, блонд. Цветной выбрала скорее от безысходности. В остальном внешность менять не собираюсь – хочу всегда оставаться женственной. Надо принять душ. Хорошо, что завтра выходной.

Смываю