Проводник. Часть 1. Долг - Зорислав Ярцев

кем ненужно, наоборот, можно расслабиться и довериться. Конечным штрихом молодой человек добавил ощущение выхода за некую условную границу внутри своих представлений, как бы передвинул её ещё насколько-то вперёд. Таким нехитрым, но эффективным трюком он создал в своём сознании свободное пространство, куда может придти ответ. Мозг как бы получил некий план, по которому ему предстоит дальше действовать, ища решение поставленной задачи. Улыбнувшись, Иволгин задал самому себе вопрос, вкладывая в него чувство расширения и интереса:

— Покажи мне причину моей тревожности.

С минуту ничего не происходило. Борис отлично знал, что ответ на расширяющий вопрос может придти сразу, а может лишь через час, день или даже неделю. Впрочем, на вот такие вопросы ответ обычно приходил быстро. Так сложилось и на этот раз.

В голове внезапно всплыл образ светловолосого крепкого улыбчивого парня с синими глазами. Затем мелькнули воспоминания о сирийской службе. Пару раз проскользнули ещё какие-то смутные образы. Борис поморщился от неприятных ощущений, сжал пальцами виски и крепко зажмурился. Окунаться в те события ему совершенно не хотелось. Но, по всей видимости, ответ влёк его именно туда. Глубоко вдохнув и выдохнув, Иволгин налил себе ещё чая, сделал большой глоток и отпустил память на волю. Лента, окрашенная в его сознании в красновато-оранжевые тона, унеслась к событиям шестилетней давности, туда, где он познакомился с Ромкой, о котором уже вспоминал этим утром.

Глава 2

30 августа 2016 г, Сирийская арабская республика, пригород Алеппо

Солнце потихоньку поднималось к зениту. Жара становилась нестерпимой. Близость пустыни и сложный рельеф делали этот район далеко не самым гостеприимным местом на Земле. Хотя и здесь жизнь кипела уже многие тысячелетия. Алеппо — один из крупнейших и старейших городов Ближнего востока, до сих пор остающийся важным центром исламского мира. Некогда через него пролегал Великий шёлковый путь. Здесь сосредотачивались научные, культурные и религиозные центры. А теперь в этом городе хозяйничали шайтаны5 в человеческом обличии.

Борис сморгнул попавший в глаза пот. Его взгляд скользил по окрестностям, но мало что замечал из происходящего. Мыслями он был очень далеко от этих мест. И даже первая заброска в составе отделения разведки ВДВ6, куда его всего неделю назад перевели из общей десантуры, уже совершенно не вдохновляла на подвиги. Умом он понимал, что поступает опрометчиво и даже подло по отношению к боевым товарищам. Но прочтённые буквально час назад строки пронеслись напалмом по его сердцу, вгоняя в полнейшее безразличие. Сейчас он даже пытался честно разозлиться на того придурка, который, в нарушение правил, сунул бойцу письмо в самый последний момент перед выходом на задание. Пытался, но тщетно. Внутри не было сил даже на злость.

Короткая перебежка. Новое залегание. Роман — командир его отделения, чуть приподнялся из-за валуна и прищурился, всматриваясь в суету шайтанов. Их небольшой отряд с увлечением сооружал какой-то агрегат, больше напоминающий помесь треноги, мультиварки и спутниковой тарелки. Тарелка, к слову, казалась единственной новой запчастью. По-крайней мере, блестела она не хуже зеркала, что даже удивляло, ведь на фронте любую блестящую поверхность всегда стремились затемнить или покрыть иным антибликом. Это настораживало. Потому что шайтаны вовсе не были дураками, да и в целом не отличались особой склонностью к самоубийственным действиям. Шахид — это почётно и всё такое. Но многие из них были простыми наёмниками, хоть и с мозгами набекрень. И они справедливо подозревали, что, погибнув, увлекутся и пролетят мимо Джанны, а потому торопиться с этим не стоит.

Борису прилетело по глазам ярким светом, отразившимся от зеркало странной тарелки. Он тихо чертыхнулся и привстал, чтобы отойти в сторону. В следующую секунду мощный толчок бросил его на камни лицом вниз. Почти над самым ухом прозвучал торопливый шёпот сержанта:

— Тебе, Остолопу Тринадцатому, жить, что ли, надоело? Ты куда в полную тушу высунулся из укрытия? Не заметил, что ли, что в нашу сторону два шайтана смотрят? Или тебя за сладкую жопу к нам перевели? Так это зря. У нас тут передовая вольница, а не тёплый штаб.

Иволгин повернул голову и встретился взглядом с Романом. Сержанту взгляд своего нового бойца совершенно не понравился: пустой, словно безразличный ко всему происходящему. И вроде как в начале заброски нормальным был. И последний час тоже позади бодро топал. Хотя, он сильно не всматривался. Может, что и упустил.

— Э-э-э, брат, кажись, нам кое о чём надо поболтать, — задумчиво протянул командир отделения, глядя на Бориса.

Тот безразлично пожал плечами, мол: надо — значит, надо.

Роман отдал жестами несколько команд, разбивая оставшихся бойцов на три части. Две двойки рассыпались в противоположные стороны, обходя стоянку шайтанов с флангов. А пятый остался на прежнем месте, наблюдать и координировать звенья разведывательного отряда. Сам же сержант ухватил Иволгина за шиворот и потащил того за собой в сторонку.

— Ну, давай, колись, с чего такая вселенская скорбь? — прищурившись, спросил Роман, когда они отползли в укромную расщелину.

В высоком и обычно жизнерадостном голосе сержанта сейчас слышалось плохо скрытое раздражение пополам с беспокойством. Тёмно-синие глаза пытливо всматривались в отстранённое лицо Бориса. Пальцы, словно невзначай, поглаживали рукоятку десантного ножа. Так и не дождавшись никакого ответа, Роман ухватил парня за подбородок, повертел голову туда-сюда, следя за шириной зрачков и их реакцией на свет.

— Балды не вижу. Реакции в норме, — задумчиво протянул он, продолжая с прищуром наблюдать за Борисом. — Ладно, товарищ партизан. А если так?

Он отступил на шаг и медленно вытащил нож. На свет явилось хищное воронёное жало «Гюрзы»7. Но Иволгин лишь скользнул по боевому кинжалу равнодушным взглядом.

— Э-э-э, тяжёлый случай, — помотал головой Роман, и вогнал нож обратно в ножны. — Да что ж мне тебя, действительно резать что ли? Я ж могу. Даже не сомневайся. Приходилось делать и такое.

На последних словах голос сержанта понизился и стал похож на угрожающий шелест змеиной чешуи по камням. Жало гюрзы спряталось в ножны, но истинная опасная сила крылась вовсе не в боевом ноже, а в его хозяине. Впрочем, Роман отличался редкостной проницательностью, способностью к сопереживанию и талантом читать чужие души, что делало его командиром, за которым бойцы были готовы идти куда угодно. И ключики к сердцам он умел подбирать не хуже профессионального медвежатника, вскрывающего сейфы, обвешенные сигнализацией и тревожками. Вот и сейчас, он ясно почувствовал, что страх тут бесполезен, и мигом сменил тактику.

— Или, может, изволите развлечься десантными народными танцами?

Сержант раздвинул губы в широченной улыбке весёлого людоеда, присел, растопырил