Остров Истления - Мэтт Коджешау

Уничтожив порт, вихрь двинулся на жилые районы. Здания полетели как карточные домики. Многотонные бетонные конструкции взмывали в воздух. Люди не успевали скрыться и в ужасе попадали в мясорубку, из которой им не суждено было выбраться. Ветер вырывал деревья с корнями. Был отчётливо слышен скрежет рвущегося металла.

Длился этот кошмар не больше пятнадцати минут. Город за это время был стерт с лица Земли, а смерч скрылся за горизонтом так же незаметно, как и появился. С неба падали целлофановые пакеты, бумага, письма, чья-то одежда, рисунки и другие тревожащие воображение предметы повседневной жизни людей. Возникшие вследствие этого явления ветер и волны долго носили меня по морю. Холодная вода захлестывала мою несчастную лодку. Через несколько часов меня, промокшего, выбросило на этот остров, хорошенько потрепав. Как только я оказался на суше, волна принесла с собой мою верную лодку. И, признаюсь, я еще легко отделался – во тьме она придавила лишь мои ноги. Я почувствовал сильную боль, от которой во весь голос закричал, но мои возгласы пропадали в буре. Хоть и с большим трудом, но мне удалось выбраться. Оставшимися силами я пытался доползти до какой-нибудь постройки, но от боли потерял сознание и остался один во тьме.

Выражение лица Марселя менялось во время рассказа. Поначалу он с интересом внимал всему происходящему, но затем его охватила тревога, лицо исказил страх. Марсель осознал, что после случившегося кошмара может наступить следующий. Теперь он уверен, что ждать провизию тщетно. В шкафу осталась последняя банка фасоли.

– Марсель Вуд, смотритель маяка. – ответил любезностью хозяин острова.

Была глубокая ночь. Марсель пожелал скорейшего выздоровления Сэмюэлю и, проверив работу маяка, отправился на боковую. Он долго лежал, ворочаясь в кровати, его бросало то в жар, то в холод от гнетущих мыслей. Он не знал, как объяснить сложившуюся ситуацию своему новому товарищу. И только через час ему, хоть и не без мучений, удалось уснуть. Воображение рисовало в голове его поистине тревожные картины.

Глава III

Наступило утро следующего дня. Проснулся Марсель куда раньше обычного. Ему вспомнились прошедшие события. Нужно проверить состояние Сэмюэля. Когда Марсель поднимался с кровати, в глазах у него потемнело, отчего он рухнул обратно на матрас. Пару секунд его зрение было погружено во тьму, что, впрочем, вскоре прошло. Его волновала проблема гораздо серьезней. Марсель почувствовал первые отголоски голода. Вчера он не поужинал и теперь все его нутро скручивалось, требуя пищи.

Окончательно проснувшись, Марсель направился к камину проведать больного. Сэмюэль находился в том же состоянии, что и прошедшей ночью – все еще дремал. Скрип старых досок под ногами Марселя прервал его чуткий сон. Из под одеяла показалось смугловатое лицо Сэмюэля – его глаза осматривали комнату. На несколько секунд в помещении нависло безмолвие.

– Доброе утро. – прервал молчание Сэмюэль, приветствуя хозяина дома – Извините, что не успел поблагодарить Вас, но… нет ли у Вас телеграфа или, быть может, радио?

Марсель, подходя к полкам с книгами, пытался объяснить Сэмюэлю всю сложность их положения:

– Не знаю, понимаете ли Вы это, но сейчас мы на пустынном острове, вдали от цивилизации, практически без еды и воды, а все средства связи были испорчены задолго до меня.

– Выходит, одни мы пробудем здесь немало. Как я понял, продукты Вам завозили с того самого порта, не так ли?

Выглядывая в окно и наблюдая за изменением погоды, Марсель, боясь признаваться в этом даже себе, едва разборчиво ответил:

– Вы правы.

После недолгого безмолвия он направился на кухню. Сэмюэль внимательно слушал происходящее в соседней комнате. Послышался скрип открывающейся дверцы. В проеме появился Марсель с той единственной банкой консервированной фасоли в руке.

– Это всё, что у нас есть… – объявил он кратко, смотря на Сэмюэля – …нужно оставить на будущее, а до тех пор будем ждать, пока есть силы.

– Надеюсь, у Вас остался запас воды. – поинтересовался больной, сидя в кресле перед камином. Марсель вернулся на кухню и в поисках обнаружил, что почти все емкости пусты и лишь одна из них наполнена водой на треть.

– Около  полутора литров. – заявил Марсель в смятении. Он знал, что без еды человек способен протянуть довольно долго, некоторые несчастные цеплялись за жизнь на протяжении более двух месяцев, но без питья… в разы меньше.

– Впрочем, это не проблема, – прервал раздумья Сэмюэль – ведь можно собирать дождевую воду на крайний случай. У Вас же на острове часто дожди идут.

Марсель осознавал, что все дела лягут на его плечи, потому как больной не способен передвигаться самостоятельно, но в сложившейся ситуации это беспокоило его в меньшей мере.

– Знаете, я думаю, что о нас кто-то да вспомнит, а там уже и до спасения недолго.  – собрался порадовать Сэмюэль с надеждой на счастливый исход.

– Вы так считаете? – спросил с усмешкой Марсель – подумайте сами. Вся наша надежда на спасение потеряна вместе с тем портом. Только от него мы могли ждать помощи. Теперь для людей на материке нас просто нет…

– Понимаете, хоть я и бродяга и про меня даже не вспомнят, но у Вас то есть семья, друзья или, на крайний случай, знакомые, которые обратят внимание на то, что к Вам не удаётся завести  продовольствие. Я уверен, они бы Вас не бросили в трудную минуту. – раздумывал Сэмюэль, глядя на бродящего по комнате взад и вперед Марселя, который при этих словах остановился и бросил омраченный взгляд на больного.

– Слишком поздно… – отрезал он тихо на выдохе.

– В каком смысле “поздно”?

– …вы правы в том, что они бы меня ни в коем случае не оставили на волю стихии, а вот я в тот день совершил ужасную ошибку, за которую поплатились невинные люди… – пояснил Марсель в гнетущей тишине, находясь в тягостных воспоминаниях.

– Случилось это полтора года назад. Тогда я уже работал на маяке и, знаете, позволил себе небольшой отпуск. Да и как не соблазнится городской жизнью? Только представьте: превосходный каменный дом, замечательная семья и каждодневные застолья, во время которых всплывают давние истории и возникают новые планы. И ведь память моя все еще бережно хранит грезы о прошлом. Вот послушайте, к примеру, что я вспоминаю о тех безоблачных днях (Марсель в то утро чувствовал голод, отчего и мысли его были только о еде): знаете, как прекрасна была та женщина, что согласилась разделять со мной взлёты и падения, счастье и невзгоды. А как она готовила… Хоть она и недооценивала свой неоспоримый дар, говоря, что с приготовлением сегодня что-то не уладилось, я был бессилен перед ее произведениями искусства. А все потому что они напоминали мне о беззаботном детстве.

Помню, в раннем возрасте между родительскими банкетами я