Основы институционального проектирования. Учебное пособие - Виталий Тамбовцев

На первом этапе проведенного исследования Ф. Кифер и М. Ширли построили типологию стран по значениям названных качественных индикаторов, выделив для каждого из них по две градации – высокий уровень и низкий уровень, определив затем для каждой из сформировавшихся четырех групп стран средние значения показателя экономического роста. Оказалось, что в странах с высоким качеством экономической политики и высоким качеством институтов темпы экономического роста составили около 2,4 %; в странах с низким качеством экономической политики и высоким качеством институтов – 1,8 % в странах с высоким качеством политики и низким качеством институтов – 0,9 %; в странах с низким качеством обоих факторов —0,4 %. Иными словами, страны с неадекватной экономической политикой, но качественной институциональной средой росли в среднем вдвое быстрее, чем страны с обратной комбинацией уровней качества соответствующих факторов.

На втором этапе данного исследования было построено эконометрическое уравнение, связывающее темпы роста реальных доходов надушу населения с показателями, характеризующими политические и институциональные индикаторы, инвестиционную активность и уровень качества рабочей силы в стране. Этот более тонкий анализ показал, что качественные выводы, полученные на основе типологического сопоставления, вполне подтверждаются количественно: степень влияния институционального индикатора на темпы роста реальных душевых доходов оказалась почти вдвое выше чем степень влияния политических индикаторов.

Исходя из проведенного эмпирического исследования, Ф. Кифер и М. Ширли заключают: «Выявление того, что институты, защищающие собственность и контракты, имеют измеримое и значимое влияние на инвестиции и экономический рост, создает проблему для политики развития. С одной стороны, реформы макроэкономической политики в слабой институциональной среде не могут обеспечить достижения ожидаемых результатов и способны вызвать обратный эффект дискредитации программ структурных изменений. С другой стороны, практически отсутствуют ясные подходы к институциональным реформам, несмотря на наличие множества доказательств того, институциональные улучшения могут принести гораздо большую отдачу даже при плохой экономической политике. Дилемма, разумеется, заключается в том, что улучшения формальных институтов того типа, которые повышают защищенность прав собственности, крайне трудно осуществлять: введение сдержек и противовесов в структуру власти, установление независимого правосудия, работающего федерализма или ограничений на действия исполнительной власти не являются теми рекомендациями, которые обычно дают международные агентства, по крайней мере, если они рассчитывают на их принятие. Оценки, сделанные Мировым банком, показывают, что попытки усилить социальную защиту, ввести правовые реформы или изменить бюджетные и другие функции правительства посредством технической поддержки и обучения персонала для помощи действиям правительства в этих сферах доказали свою крайнюю неэффективность. Частично причиной этого могут быть ошибки в понимании политической экономии институциональных изменений, частично – ошибки в локализации тех ментальных моделей, норм поведения и других неформальных институтов, которые сопротивляются изменениям» [Keefer, Shirley, 1998, p. 31–32].

Поскольку все сказанное имеет самое непосредственное отношение к современной российской действительности, поставленные вопросы и проблемы заслуживают детального анализа. Его целью должно стать определение тех компонентов политической системы демократического типа, которые в условиях переходных экономик препятствуют реализации вполне разумных и полезных рекомендаций, которые даются со стороны международных организаций, хорошо знающих, в рамках какой институциональной среды успешно работают рыночные механизмы.

Процессы производства и обмена в большинстве современных обществ происходят в условиях существования определенных правил, которые установлены этими обществами и политически поддерживаются демократическими государствами. Следовательно, как распределение ресурсов, так и уровень эффективности их использования подвержены влиянию изменений в структуре правил через переустановление прав собственности. В демократических обществах изменения в правах собственности обычно происходят с помощью некоторой процедуры голосования, – либо непосредственно через референдум, либо опосредованно, через голосование выборных представителей.

В любом случае, результаты голосования определяются обычно так называемым правилом большинства. Начало исследованиям его воздействия на принимаемые решения было положено Кеннетом Эрроу, доказавшим знаменитую «теорему невозможности» [Arrow, 1951]. Напомним, что согласно его постановке, коллективный выбор представляет собой обобщение (агрегирование) результатов попарного сравнения всех альтернатив всеми выборщиками, В результате, при условии транзитивности индивидуальных предпочтений, в рамках результирующего предпочтения возникают (точнее, могут возникать) множественные логические циклы, способные обусловить фактическую неразличимость по предпочтению различных подмножеств альтернатив. Более того, порядок, в котором осуществляются попарные сравнения альтернатив, оказывается решающим фактором, определяющим итоговое коллективное предпочтение, т. е. результирующий выбор.

Многолетние обсуждения этих проблем (см., например, [Миркин, 1974]) позволяют сделать следующие выводы. Пусть имеется множество индивидов с определенными и стабильными предпочтениями, которые сталкиваются с выбором между элементами в множестве альтернатив. Выбор делается на основе правила большинства. Тогда можно показать, что результат коллективного выбора зависит не от предпочтений, а от последовательности голосований, от того, как и в каком порядке сравниваются альтернативы. При этом почти любой выбор оказывается возможным, завися от последовательности голосований. Другими словами, в такой системе выборов нет равновесного результата, если индивиды свободны в манипулировании последовательностью голосований. Равновесный результат возможен, если кому-то предоставлена монопольная власть над повесткой дня, т. е. контроль над последовательностью голосований. Выборщики могут влиять на результаты путем подкупа лица, распоряжающегося повесткой дня. Если трансакций иные издержки равны нулю, конечный результат не зависит от индивида, контролирующего повестку, однако, когда трансакционные издержки не нулевые, подобная зависимость возникает.[1] Формальная политология также приходит к заключению о нестабильности коалиций выборщиков вследствие торговли голосами и логроллинга[2] (формальное доказательство приведено в [McCelvey, 1976]).

Приведенные положения формальной политической теории оказываются явно не соответствующими эмпирическим исследованиям, которые отнюдь не показывают той неустойчивости и неравновесности, которую предсказывает теория, связывая ее с правилом большинства.

Для объяснения этого несоответствия нужно указать на то, что в реальных парламентах и других органах принятия коллективных решений «модель чистого правила большинства» фактически не применяется. На деле голосование и принятие решений регулируется разработанными процедурами, которые и приводят процесс к равновесным результатам. Так, в палате представителей Конгресса США действует так называемая «процедура Дешлера» (Deschler's Procedures of the U. S. House of Representatives), изложенная более чем на шестистах страницах. Иными словами, хотя не ограниченный какими-либо правилами свободный выбор по правилу большинства ведет к неравновесным результатам, однако в реальном мире, где существует институциональная структура, существует и тенденция к порождению устойчивых результатов голосования.

Как устроены подобные институциональные структуры? К. Шепсли и Б. Вайнгаст [Shepsle, Weingast, 1981] употребляют термин «структурно-индуцированное равновесие». По их мнению, институциональная структура органов, принимающих решения, содержит различные «строительные блоки», которые ограничивают поведение, приводя к устойчивым результатам. Процесс выбора не включает голосования всех выборщиков относительно всех пар существующих альтернатив, что было одной из основных предпосылок в постановке Эрроу. Выборщики подразделены на части (комитеты и подкомитеты), а альтернативы распределены между ними в соответствии с их специализацией. Тот или иной механизм отбирает выборщиков для работы в комитетах (например, самовыдвижение или самоотбор), и комитетам предоставляются исключительные «права собственности» для принятия решений в определенных сферах юрисдикции. Так, в Конгрессе США комитеты часто могут воспрепятствовать изменениям в сфере их юрисдикции, не предлагая каких-либо новых законопроектов или поправок к уже действующим. Права комитетов дают им возможность защищать такие ограничения и, следовательно, сохранять монополию на контроль повестки дня для осуществления изменений.