Царские указы, или Необычные похождения Царя всея Русси. Часть 1. Царское имя - Юрий Пашанин

Преодоление

Одолел Царя ночамиГолос призрака отца.Чтобы баню не тачали,Всё нудил он без конца.

Не велел рубить он леса,Свой цитируя Закон.Царь твердил, что «главный здеся»И что баньку справит он:

«Надоел ты мне, папаня!Сколько мозг теперь ни парь,Завтра ж срочно ставлю баню.Царь я всё ж или не царь?

Что плескаться в скучной ванне?Лишь пустая суета.Где парилка? Где предбанник?Жаркость в ней и то не та».

Банька вышла по науке,Лишь предбанник целый зал.Чтоб отведать пара муки,Царь дубовый веник взял.

Плахов Л. К., «Кузница» (фрагмент), 1845 г.

Царь не снял с себя корону,Знали чтоб, кто в бане власть,Влез поглубже в символ оный,Чтоб короне не упасть.

Только вот какая жалость —Низок был дверной проём.Из предбанника мешалиВ дверь войти зубья на нём.

Не знакомый с бань укладом,Скоро начал Царь ворчать:«Надоело с голым задомМне в предбаннике торчать.

Мастерить корону срочноМне теперь в размер такой,Чтоб прошла в зазоре точноМежду дверью и башкой».

И пока предмет тачалиГосударева венца,Царь, предбанник изучая,Всё чесался без конца.

Огни и воды

Якоби В. И., «Ледяной дом», 1872 г.

С Воеводою на пару,Поменяв теперь венец,Царь решил отведать жаруВ новой бане, наконец.

Не видав парилок сроду,Царь спокойно восседал.В это время ВоеводаНевзначай парку поддал.

И тому случиться надо,Только пар пошёл стеной,Царь к нему как раз был задом,Всею, так сказать, спиной.

Раскалённые кругляшки,На себя приняв полив,Обожгли Царёвы ляжкиИ места, где Царь стыдлив.

Царь завыл: «Ай, яй! Приблуда!Жди теперьча волдыря.Что ж ты льёшь туда, откудаЕсть опасность для Царя?

Ни к чему мне эти страсти.Подождал бы хоть чуток.Как же ты позволил властиСтавить зад под кипяток?

Чтоб понять температуру,Градус выясни сперва,Не сварить Царя бы сдуру,Кочерыжкой голова!

А умнее был бы далеИ пугать других господ,Возвращай Царю медалиЗа усердие и пот.

Впредь на каждый случай в банеПодготовлю инструктаж,Чтоб не стал в плену страданийСнова Царь Россейский ваш».

Воевода, речью онойПолучив в парилке стресс,Вылил таз воды студёнойНа Царя до капли весь.

С кляпом

Трутовский К. А., «Река в половодье», 1893 г.

Царь уж месяц как без мыла —На всю спину и чутокВ ягодицы угодилиВ бане пар и кипяток.

Царь пошёл с вонищей в телеСнова в банный теремок,Где своих поганых целейОн достичь мочалкой мог.

Никого с собой не взял он,В этом есть прямая связь —Пусть пройдёт помывка вяло,Будет мыться, не боясь.

Царь неспешно с мест дремучихНакопившееся стёр.Грязь текла чернее тучи,Будто мылся там шахтёр.

Мылся Царь без подготовки.Паром, главное, не жгло.Вытекать из обстановки,Что смывал с себя, могло:

«И куда ж поставить ноги?Всё, что смыл – по плинтуса.Сухо только на пороге.Что сие за чудеса?

Я ж не парился. И к жаруНе плеснули ни ковша.Может тёс на бане старый,Иль вода не хороша?

Уж-то мне и в бане мукиПринимать в помывный час?Невозможно по наукеЧто ли их рубить у нас?»

Царь, где – умный, где – растяпа.Потому и быть беде.Он в полу не вынул кляпа,Чтобы дать проход воде.

Опирался хоть о стены,Чтоб из бани выйти вон,Всё же грязи по коленоНа себе оставил он.

Воспитательный процесс

Маковский К. Е., «Князь Репнин на пиру у Ивана Грозного», 1860-е годы.

Только вышел Царь из баниРазразился громкой браньюТак, что блохи в волосеПовыскакивали все:

«Это кто же эдак рьяноМне на лбу чинит изъяны?Ах, тебя холера чтоб!Снова ты, поганый клоп!

Я тебя ведь прошлым летомСунул в подпол и при этом,Дав покой себе и вшам,Вновь на лоб не приглашал.

Суть хотя твоя на вшивостьМной пока не разрешилась,А Царя опять грызут,Вызывая боль и зуд.

Для чего с тобой противнымСвязан был я неразрывно?Супротив вооружён,Ты ж всегда лез на рожон.

Сколько я за то в кроватиПосылал тебе проклятий.От тебя зудел то бок,То подмышка, то лобок.

Надоела дружба этаВ истерических сюжетах.Ты ведь кушал на корнюДо меня мою родню.

К мелкой фауне влекомый,Не давлю я насекомых.Усмирись и стань иным.Здесь нельзя быть козырным.

Голова Царя не торба,Не предмет возни и торга.Зря ты злобен и надут.Так себя здесь не ведут.

Тут тебе не поле брани,Чтоб Царя кусать и ранить.Ты с губы слюну утриИ займись собой внутри.

Царский лоб тебе не шутка.Перестань быть проституткой.Как поймёшь Царя урок,Тут же въедешь в новый срок.

Стал в ладах я с главной вошью,И тебя, глядишь, не брошу.Вши давно поняли суть.Кровь, где я скажу, сосуть.

Меж моих на лбу волос-тоПодбери себе полоскуИ повежливее будь.Ведь прихлопну как-нибудь.

Говорю тебе дословно —Мы ж с тобой не родословны.Что замыслишь впереди,Продолжения не жди.

Хоть ты клоп не из достойных,Говорю с тобой спокойно.Бог свидетель и судья,Натерпелся вдоволь я.

Вышел ты за рамки в этом.Я к тебе ведь с этикетом.Ты ж, наглец, без спросу влезИ вступил со мной вразрез.

Хоть сие понять и просто,У тебя болезни роста.Но у власти в волосахСколько можно подвисать?

Хоть и не был год ты рядом,Не случайный здесь ты кадр.Знаешь ты, как из глазуМожно выдавить слезу.

Но твержу тебе серьёзно —Царь Россеи не безмозглый.Лба блестяще ты достиг,Но смахну тебя я вмиг.

Не хотел бы жить я в страхе,Издавая охи, ахи.Ты дела свои верши,Но не более чем вши».

Только клоп не понял что-то,Саботировал субботы,Ну, а скоро каждый деньСтал кусать Царя в колень.

И ведь надо ж, окаянный,Кровь сосал там постоянно.Царь, суча коленкой той,Выл: «А клоп-то непростой!»

В укромном уголке

Ростворовский С. Р., «Послы Ермака бьют челом Ивану Грозному, принося покорённое царство Сибирское», 1884 г.

Царь с усердием и злостьюПод короной рвёт волосья.От затылка до пупаИщет он опять клопа:

«Что же это я страдаю?Клоп кусает и кусает.И ведь надо же, наглец,Измотал Царя вконец.

Может, будет волос реже,Я его и обезврежу?Пусть под Царским ноготкомОн запахнет коньячком.

Правлю в новой я эпохе,А на мне то вши, то блохи.Не хватало только, чтобДосаждал ещё и клоп.

Понасели, так живите,Я ж не монстр, а правитель,И в хорошем смысле мнеИх терпелось на спине.

Не браню ж я их, а тешу,А они мне спину чешут.Все давно уж для меняНе приблуда, а родня.

Вот клопа словить бы надо,Чтоб не делал мне досады.Стал он вреден и кусачИ извёл уже, хоть плачь.

Уберу его с под носа,Будут сняты все вопросы.Но в которой сторонеПритаился клоп на мне?»

Но не там с клопом в раздореРвал волосья Царь под корень.Вверх забравшись по усу,Клоп сидел в его носу.

Там всегда волосьев куча.Не отыщешь место лучше.Без особого трудаКлоп стал прятаться туда.

Мышца

Шварц В. Г., «Вербное воскресенье в Москве во времена царя Алексея Михайловича» (фрагмент), 1865 г.

Потянулся Царь в постели,Встал, протопал нагишом,Стал искать на царском телеМышцу в зеркале большом:

«Бицепс стал уж не упругимИ в других частях ослаб.За отсутствием супругиНе охочий я до баб.

Мне б немного подкачаться.На Русси немало смут.Может, вдруг, в войну впрягатьсяИль ещё в какой хомут? —

Царь в окошко. —

                             ВоеводаЧто-то резво мчится, глянь!Не входил в покои сродуОн ко мне в такую рань.

Видно, он бежит недаромИ напыжился как лось.Нет ли где опять пожаруИль ещё чего стряслось?»

Принял Царь от воеводыГосударственную суть:«Снова смута меж народа,Трижды он неладен будь.

Говорят, что Царь под платьемПрячет тело всё в прыщах.Нет какого ли проклятьяНа его худых мощах?

Будто дышит Царь на ладанИ, короче говоря,На коне тебе быть надо.Видеть все хотят Царя».

«Царь нужён? Вот это дело!Любопытство не порок.Тело вправду похудело,Но какой им в теле прок?

Пред Двором иль пред народомЦарь стесняться не должён.Не был в теле я уродомИ в мозгах вооружён.

Сей же час в седло садитеГосударя на коняИ со всех сторон глядитеВсем народом на меня.

Мне, с рождения элите,Трон Россейский по плечу.Вы меня, Царя, хвалите,Я вам тем же отплачу.

В положенье нашем шаткомПодыщите в этот разПоспокойнее лошадкуНа торжественный показ.

Не шучу сейчас, поверьте.Только сяду на коня,Всем под страхом лютой смертиНачинать хвалить меня».

Под почётным карауломКак в былые временаЦарь в седло полез со стула,Опершись о стремена.

На виду честного люда,Как лихого молодца,Провели туда, оттудаНа коне Царя-отца.

«Государь какой наш хваткий, —Восклицал весь Двор, – О-го!Вон как резво на лошадкеПоскакал громить врагов».

Царь держался моложаво,Будто допинг принимал.

«Царь силён – сильна держава!» —Восхищались стар и мал.

Взяв мотыги и лопаты,Что с собой принёс народ,Кто пошёл обратно в хаты,Кто наметил в огород.

Царь изрёк: «Овса кобыле.Сена сверху в доппаёк.Где б сейчас Двором мы были,Каб не ровный круп её?

Впредь Указ – на всех парадахВозле царского дворцаВыезжать на ней мне надоОт ворот и до крыльца.

Обо мне трубите тоже,Чтоб слыхали за версту,Царь, опора и надёжа,На своём всегда посту.

А сейчас – в постель дорогу.Дайте вздох Царю-отцу.От напастей и вороговЯ всю ночь качал мышцу».

«Много надо ли народу,Чтоб копать, пилить и жать? —Думал Царь. – Не стало б модойКаждый день их ублажать».

Не Бог