Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

то в другую сторону. Матушка тоже пользовалась этим оружием, но реже: слишком взрывной характер. Атанаис не представляла, удастся ли ей обмануть бдительность шамширцев, но она попытается.

— Увезти, — коротко приказал Сакрум своим Младшим Братьям. — Принесите ей еду, одежду, пусть умоется. Не трогать. Если кто-то пожелает протянуть к ней свои руки, — стальные глаза Старшего Брата обратились к шамширцу, щупавшему её, — его руки я оставлю здесь. Волки сожрут. Если барышня соблаговолит бежать, я отдам барышню всем своим Младшим Братьям. Послушаем, также красиво певица умеет кричать, как и петь?..

Атанаис повели через весь лагерь. Шамширцы глазели на неё, как на диковинку. Некоторые враждебно, другие с любопытством. Её статная фигура, царственная походка, непроницаемое выражение красивого лица — всё в ней было удивительно и чуждо.

Они остановились на берегу ручья и стали ждать. Атанаис увидела группу палаток, раскинувшихся поодаль от остальных. Слышались женские голоса и смех, детский плач. Через несколько минут к ним подошла худая жилистая немолодая женщина в косынке, длинной рубахе и штанах. Тёмные волосы серебрились от седых нитей, карие глаза глядели жёстко и пристально.

— Махла, — заговорил один из шамширцев. — Отвечаешь головой за чужачку. Приказ Сакрума. Помыть, одеть, накормить. Позже за ней придут и отведут к Аамону.

Женщина холодно оглядела Атанаис, прищурилась, вздохнула и кивнула. Она была недовольна, но перечить соратникам повелителя не посмела.

— Идём, — коротко бросила она, взяла чужачку за локоть и повела.

В этой части лагеря не оказалось мужчин, только женщины разных возрастов и дети. И, вероятно, мужчинам запрещалось заходить сюда. Шамширки стирали, грели воду на кострах, умывались, штопали одежду, чистили кожаные изделия. Здесь же и готовили. Кормили маленьких детей.

Увидев Махлу, ведущую пленницу, они оторвались от своих дел и начали наблюдать.

— Нечего тут смотреть! — гаркнула строгая Махла. — Работайте!

У одной из палаток на окраине они остановились. Женщины дали Атанаис кусок мыла и старое посеревшее, но чистое полотенце. Девушка начала нерешительно раздеваться у костра.

— Пошустрее, — скомандовала Махла. — Братья сюда не заходят. Запрещено. Здесь их вдовы, жёны и сёстры проводят день. Кроме нас, тебя тут никто не увидит. Вода нагрелась.

Женщины помогли ей помыться. От холода Атанаис трясло — апрель на дворе, по округе носился холодный ветер. Тело покрылось мурашками. Она вымыла длинные волосы и тело душистым мылом. Жаль, не хватало травяного настоя, которым она поливала волосы после каждого мытья. И всё под любопытным взглядом целой толпы местных женщин.

Одна из молодых шамширок поливалась водой прямо из ледяного ручья и задорно улыбалась, глядя на Атанаис. Поворачиваясь и так, и эдак, красуясь. Должно быть, показывала, что её тело такое же красивое, как тело чужачки. Потом вытерлась полотенцем, оделась и направилась к другой шамширке, которая передала ей младенца. Молодая красавица взяла ребёнка, уселась на поваленное бревно, вытащила грудь из-под рубашки и сунула малышу в рот, продолжая с любопытством глазеть на Атанаис.

Пленницу одели в длинную тёмную рубаху с кожаным поясом, кожаные штаны, выдали белье на несколько дней. Неказистое и неудобное.

«Перешью, когда будет время», — подумала та, мысленно вздохнув и спрятав волосы под белую косынку.

— Женщины живут здесь, — рассказывала Махла, наливая горячую густую мясную похлёбку в миску. — По вечерам расходятся по мужьям. Ублажают их, кормят, умывают. Те, у кого нет мужей, никуда не уходят. Ты тоже будешь жить здесь. Сбежишь — Сакрум отрубит мне голову, а тебя отдаст своим Братьям. Такое уже было. От несчастных ничего не оставалось. Бывало, их насиловали целыми днями. К ним выстраивались целые очереди. Сначала все они кричали и плакали, а потом и переставали. Смирись и подчинись его воле. Взамен он даст тебе свою защиту, и с тобой будут хорошо обращаться. Работай, приноси пользу, и всё будет хорошо.

У Атанаис затряслись руки, но она сжала их в кулак и кивнула. Когда пленница высушила волосы у огня и наелась густой мясной похлёбкой, Махлу позвала одна из шамширок и крикнула:

— Пришёл Брат. За чужачкой.

— Идём, — бросила женщина Атанаис. — Тебя отведут к Аамону. Начнёшь помогать ему сегодня же.

Девушку отвели к высокому бородатому шамширцу. Тот окинул пленницу ледяным взглядом, качнул головой, и Атанаис последовала за ним. После мытья и плотного обеда хотелось полежать и поспать. Но об этом придётся теперь только мечтать.

Её подвели к большому светлому шатру. В нём Атанаис увидела несколько тумбочек и небольших столов, заваленных обрывками пергамента, какими-то фолиантами, склянками, инструментами. А в центре мужчина с тёмными волосами, тронутыми сединой, суетился над кем-то раненым, лежавшим на столе.

— Аамон, я привёл её, — сказал шамширец, не входя внутрь.

Мужчина, названный Аамоном, через плечо едва взглянул на девушку и мрачно фыркнул:

— Она, что ли, целительница, выпускница Орна? Что вы мне привели какую-то цацу карнеоласскую?

— Приказ Старшего Брата.

— Ну, иди сюда! — гаркнул лекарь, приподняв руки, перепачканные кровью. — О, какая дылда!

Раненый мужчина на столе, лица которого она не увидела, тяжело дышал.

— Швы умеешь накладывать, красуня?

— Умею, — ответила девушка, игнорируя грубые выпады лекаря.

— Протри руки настоем и иди сюда шить.

Атанаис подошла к столу, засучила рукава, протёрла руки, приблизилась к Аамону, увидела исполосованный ранами торс мужчины, над которым корпел лекарь. Внимательно осмотрела раны, а затем перевела взгляд на лицо. И застыла, едва не заорав.

Ледяная волна ужаса окатила её, пронзила каждую частичку тела. Атанаис вглядывалась в избитое лицо парня, уверенная, что ошиблась в своих догадках. Но сходство не могло быть таким разительным. Тёмные, почти чёрные волосы, до боли знакомые черты лица.

Это был Мрак. Принц Марк Вальдеборг, жених её сестры. Он был жив, он дышал, пусть и истекал кровью. Он не погиб при падении с обрыва в реку Атарат. Выжил… Выжил!..

Атанаис трясло, из глаз брызнули слёзы. Хотелось разрыдаться не то от радости, не то от ужаса. И какое-то невероятное чутьё подсказывало, что их знакомство нужно было сохранить в тайне.

"Благодарю тебя, Господи! — вознесла она мысленные хвалы. — Ты сохранил ему жизнь! Ишмерай была безутешна!"

— Ну! Пошевеливайся! — гаркнул Аамон за её спиной.

— Что с ним