Цвет крови - серый - Владимир Брайт

Думаю, я не смог бы уловить движение оружия, если бы парламентер вдруг решил покарать наглеца. В обычной обстановке подобные речи — когда оскорбляют не отдельного представителя рода, а всю расу в целом — немедленно караются смертью. Но сейчас была не обычная обстановка, и этим странным созданиям, судя по всему, что-то было нужно от нашего небольшого племени, поэтому на мою реплику никак не прореагировали.

— Ну, раз никаких недомолвок не осталось, — как ни в чем не бывало продолжил предводитель парламентеров, — тогда позвольте узнать, с кем имею честь беседовать.

Вопрос был настолько странным, что на мгновение поставил меня в тупик.

— А что, разве это так важно? — спросил я после паузы.

— Разумеется, — очень мягко, можно даже сказать, ласково, по-отечески ответил он. — Мы уполномочены вести переговоры только с совершенно определенным человеком. — Если ваше имя не совпадет с тем, которое написано на этом пергаменте, — он поднял вверх руку со свитком, скрепленным странной светящейся печатью, — мы немедленно убьем вас и все ваше племя. После чего сожжем все посевы, а от города не оставим камня на камне.

— Очень интересно. — Я продолжал находиться в состоянии какой-то веселой полуэйфории. — А мы-то было подумали, что вы пришли предложить нам вечный мир и торговое сотрудничество.

— Если вы назовете правильное имя, то все так и будет, — уверил меня он.

«Этот проклятый шаман лжет, чтобы заронить в мое сердце искру надежды и сделать меня уязвимым, — подумал я. — Нет, в такие игры мы играть не будем».

— А какое конкретно имя вас интересует? Обычное или тайное, данное матерью при рождении?

— Совершенно безразлично, — последовал лаконичный ответ.

— Но в таком случае я могу его просто придумать!

— Почему нет? — Он равнодушно пожал плечами. — Это ваше полное право.

— А если я произнесу первое попавшееся имя, а магический свиток начертает его? Он ведь магический, я угадал?

— Молодой человек, — было видно, что этот разговор начал его утомлять, — свиток действительно магический и принадлежит одному из трех лордов Хаоса. Вы же не думаете, что огромный экспедиционный корпус преодолел немалое расстояние исключительно ради того, чтобы встретиться с мелким деревенским царьком забытого богом племени, а потом попытаться обжулить его с помощью фальшивого волшебства? Согласитесь, это было бы верхом глупости!

Я не нашел ничего лучшего, чем задумчиво протянуть:

— Думаю, да... Это действительно было бы верхом глупости.

— В таком случае соизвольте назвать имя, а затем мы откроем свиток и вместе посмотрим, будет ли сегодня уничтожено одно никудышное племя людишек или нет.

Наверное, не стоило ему говорить это. Расовая гордость присуща не только имурам, но и людям.

Я собрался было назвать свое истинное имя, но теперь, после этой фразы, передумал.

— Мое полное имя — Принц Хрустальный, — ответил я, с ненавистью глядя ему в глаза.

Время обмена любезностями прошло. Настал черед оросить землю кровью.

В одной старинной легенде непобедимого и неуязвимого воина-имура поразила стрела с хрустальным наконечником. С тех пор у этого племени и сам хрусталь считается табу, и даже упоминание о нем может принести несчастье.

Назвав себя подобным именем, я, по сути, плюнул в лицо собеседнику.

Телохранители заметно напряглись, уже не столько обращая внимание на меня, сколько анализируя ситуацию и прокручивая в уме всевозможные варианты того, как защитить и увести с линии огня своего господина. Война была официально объявлена, оставалось только выполнить ни к чему не обязывающие формальности, прочитав то, что написано в свитке.

— Вы, люди, оказывается, глупее и слабее, чем я думал, — даже не пытаясь скрыть презрение, сказал имур, одновременно ломая печать и разворачивая свиток.

Несколько бесконечно долгих мгновений парламентер недоуменно вглядывался в содержимое текста. Потом молча протянул пергамент мне. Только два слова были написаны там, от руки, небрежным почерком. И эти два слова в корне изменили всю мою жизнь. Именно эти слова сделали из меня то, чем я являюсь; заставили меня потерять осколок души, а с ним — самого себя; превратили меня в чудовище, в проклинаемого всеми изгоя...

Хрустальный Принц.

— Мы, люди, — сказал я, быстро справившись с удивлением, — не только умнее и лучше всех остальных рас. Куда важнее другое: мир в будущем будет безраздельно принадлежать нам.

Весь трагикомизм ситуации заключался в том, что эти высокие, идущие из самого сердца слова были произнесены человеком, которому суждено было не только предать голос собственной крови, но и примкнуть к легионам Хаоса. Хаоса, темные силы которого поставили перед собой цель — стереть с лица земли и людей, и подавляющее большинство других светлых рас.

На обратном пути я так и не поднял руку вверх, поэтому парламентер вместе со своими двумя телохранителями смог беспрепятственно покинуть место переговоров.

За несколько минут, прошедших с тех пор, как я покинул баррикады, ситуация в корне изменилась: теперь убийство этих имуров было бы бессмысленным.

Если на переговоры я шел с легким сердцем человека, которому нечего терять, то возвращался я полный мучительных раздумий и внутренних противоречий. После того как, к немалому удивлению обеих сторон, имя на свитке совпало с первым попавшимся оскорблением, которое пришло мне на ум, все резко изменилось. Глава парламентской делегации, справившись с удивлением, представился Динксом, первым заместителем лорда Тиссена, и предложил мне на выбор всего два варианта дальнейшего развития событий. Нет, не так, как это обычно бывает — хороший и плохой. Иначе: плохой и чрезвычайно плохой.

Первый вариант подразумевал тотальное уничтожение всего города вместе с его обитателями — именно его я и называю просто «плохим», а второй... Второй был плох чрезвычайно, потому что обязательным его условием было присягнуть на верность лордам Хаоса и, влившись в их армию, принять участие в предстоящей великой войне на стороне темных рас — орков, гоблинов, темных эльфов, имуров и других им подобных — против всего остального, светлого мира.

Никогда в истории бесконечных войн чистокровные люди не воевали на стороне Хаоса. Никогда они не сражались бок о бок с орками и гоблинами против своих же соплеменников. Никогда до такой степени не предавали самих себя.

Никогда... Никогда... Никогда...

Эти слова стучали в моей голове тяжелым набатом, пока я шел назад к своему народу: сообщить, что появился шанс спасти наших жен и детей. Спасти, заплатив невероятно высокую цену.

А цена была такова: Динкс сказал, что ему нужна ровно одна тысяча людей, включая и меня.