Держись от меня подальше - Рида Сукре

предательски захватившую расслабленные мышцы лица, и стала прислушиваться к всхлипываниям-завываниям, которыми решили порадовать уши всех соседей, Сера и Грипп, устроив бесплатный концерт по заявкам. Любители халявы должны оценить.

— Есть сомнения, сынок? — с чувством собственного достоинства вопрошал дядя. — По-моему, ты не слишком подвержен современным течениям, Станислав. Знаешь, тебе бы не помешало разбавить жизнь, добавив в неё чуточку реализма.

Стасику улыбаться резко расхотелось, так как в словах отца он уловил намёк на то, что Макс, делая ссылку на родительские права, может отобрать у своего живущего в кибер-пространстве чада единственную радость в жизни — мощнейший компьютер с шестиядерным процессором с видеокартами, количество которых пока ещё можно было сосчитать на пальцах, но посчитать общий объём оперативной памяти пальцев бы не хватило, и жесткачом, который может хранить на своих просторах до двух терабайт различной информации.

Откуда я всё это знаю? Просто всю среду, четверг и пятницу с утра до ночи слушала восхищённые дифирамбы этому зверю, который, кстати, так просто не упрёшь — он весит более тридцати килограмм (и это только системник), в исполнении Стаса, наконец-то накопившего нужную сумму (хотя что-то мне подсказывает, что ему в этом сильно подсобил мой папа, по совместительству его дядя, и собравшего себе друга своими руками. Своего монстрика братишка нежно любил. И подключив философское мышление и вспомнив умные словечки из курса психологии, которой решили мучать бедняг-десятиклассников попечители родительского совета вкупе с учительским составом и членами представителей РОНО, включив её в школьную программу, выдал:

— Папа, реализм — это больно. Все жизненные истории имеют неблагоприятные финалы. Жизнь — это, вообще, штука бессюжетная, но идейная — вспомни попытки коммунизма. И ты, рождённый в советском союзе, обрекаешь меня на жалкое существование?

— Сынок, — не ожидавший пламенной речи от своего обычно неразговорчивого дитятки Макс немного растерялся и воззрился на него двумя пытающимися срубить друг друга пешками. — Значит, — его вдруг настигло озарение, — ты считаешь, что влачишь жалкое, — тут его голос сорвался на визг, вторя эху двух неугомонных бабок с первого этажа, — существование?

А чего они, собственно, орут? Вроде как не знают, что Фео торчит тут, или, наоборот, слишком хорошо его знают и заранее за меня переживают? От этих мыслей стало ещё страшнее. А потом на сцену вылезли ещё два «модных» персонажа — копии нашего гопника. Эх, не зря у меня было нехорошее предчувствие.

— Да, отец, — Стасик понурил голову, а я, будучи в теме их жёсткого разговора, решилась «разрядить» напряжённую обстановочку:

— Кажется, нас сейчас убьют…

— Что?

— Почему?

Вскричали оба представителя сильного пола, не расставаясь со своими трофеями: со сковородой и телефонным аппаратом. Правильно делаете, молодцы, в случае чего все этим можно огреть гоп-троицу.

— Просто… У нас гости, — прозвучало как в дешёвом американском боевике, которые так любит Леся, будто компанию отморозков наркодилеров накрыли в их притоне дяденьки с автоматами за «лажовый» товар.

— Какие ещё гости? — бледнея, поинтересовался дядя.

Он отодвинул меня в сторону и жадно припал к глазку. Я бы на его месте побоялась, вернувшись к той же теме дяденек с автоматами, а вдруг они приставили дуло к глазку и выстрелят, лишая любопытствующего сразу и глаза, и мозгов?

От дурных мыслей стало боязно, и я вжалась в стенку.

Стасик убежал в комнату и вскоре вернулся, зажимая в руках маленькую чёрную вещицу, похожую на диктофон.

— Хочешь записать наши предсмертные разговоры? — понимающе взглянула я на средство для записи звука.

— Ты о чём?

— Диктофон — отличная идея, потомки смогут доказать, что это не было самоубийство и вытребовать денег по страховке.

Дядя между тем притих и внимательно оглядывал пространство.

— Какая ты меркантильная, — хмыкнул Стас и продемонстрировал мне вещицу: — Это шокер.

— Чтобы шокировать одним своим видом? — иронизировала я напоследок, не веря, что такая маленькая штучка может спасти нас против банды, измордованной опытом уличных драк, да и не только уличных. Хотя в их случае сила не была аргументом — аргументом служил арсенал, запрятанный во всевозможных карманах, подкладках и прочем, который для них являлся жизненно необходимым, ведь будучи гопником со стажем никогда не знаешь, где заночуешь: то ли у кого-нибудь на хате на полу среди пустых бутылок, подставив под голову табуретку, то ли в родном КПЗ.

— Чтобы шокировать током, — с умным видом пояснил мне Стас, сделав, и, думаю, не в первый раз, вывод, что его сестричка, стоя в очереди за наивностью, свою очередь за ум пропустила.

— А-а-а… — протянула я, решив его не разочаровывать, пусть и дальше пребывает в чёткой уверенности уникальности своего интеллекта над другими, как и вся остальная раса с наличествующей хромосомой Y, как и Артём.

Вместе с пришедшим на ум именем моё лицо посетила героиня детской позитивной песенки о временном смещении положения губ, то есть улыбка. Лицо в неподходящей ситуации стало дебильно-идиотским, тут уж братишка полностью уверился в прогрессирующем у меня синдроме, который, судя по названию одной из многочисленных книг дяди, был невероятно утопичен: «Синдром дауна — fenita la comedia, добро пожаловать в трагедию!»

Стас, от всего сердца пожалев меня, или же для того, чтобы полностью заверить округу в своей гениальности, надгробным внушительным камнем вставил следующую фразу:

— Ну, Лен, вот так работает, — и устремил свою чёрную штуковину со страшным названием электрошокер прямо к притягивающей взор синей майке на теле папы. Думаю, он сам не понял, что натворил даже тогда, когда возглас дяди, словно резкий обрубленный глас вопиющего в пустыне, огласил прихожую и стих, заставив заглохнуть двух шушукающихся и причитающих старушек, шушукающихся гопников, выбежавших поглазеть на зрелища соседей и даже прибежавших из соседнего двора любителей сплетен.

— Ой! — синхронно выпалили мы, когда обездвиженное тело его папы грохнулось на пол к нашим ногам, звякнув выпавшим из рук телефоном.

В дверь настоятельно звонили. Попеременно стучали. Затем стали стучать и звонить одновременно, вводя нас в ступор своей какофонией звуков, а мы, как два суслика в засаде, замерли и даже сдвинуться с места не могли. Дядя лежал, не шелохнувшись и не издавая ровно никаких звуков.

В этот момент, за дверью предприняли последнюю попытку к стуку. Не подействовало, тогда входная дверь, сопровождаемая рвущимся из жерла грудной клетки криком «Ки-йа-а!», грохнулась прямо на бедного дядю. Сверху её оседлал мой недавний знакомый из «Crazy World» — ВДВшник, будто пытаясь придавить Макса своей мощью. За его спиной маячил Сеня с камерой (я начинаю подозревать его в том, что он полтергейст), Грипп с Серой, троица в «Адидасе», лузгающая семечки, интеллигентный дедулька, Артур Елизарович, с восьмого,