Операция «Кронштадт» - Василий Анатольевич Криптонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот это уже — моя вина, — покаялся я.
— Бросьте, Константин Александрович. Это — ничья вина. В том и состоит трагедия большинства жизненных ситуаций: никто ни в чём не виноват, все поступают так, как было должно. Но на душе остаются горечь и тяжесть.
А вот теперь доводы Кости спасовали перед капитаном Чейном. Потому что это у аристократов могли оставаться на душе горечь и тяжесть после того как погиб агрессивный сукин сын, пытавшийся тебя убить. У аристократов слишком много времени на размышления и слишком спокойная жизнь. Капитан Чейн не мог этого понять при всём желании. Вернее, понять-то мог, но от души посочувствовать сукиному сыну — тут уж увольте.
Поэтому я промолчал, опустив голову — надеясь, что это прокатит за сочувствие. Но забыл, с кем имею дело.
— Не нужно притворяться, Константин Александрович, — спокойно сказал император. — Юность всегда жестока. Способность жалеть своих врагов появляется гораздо позже.
Я героически сдержал усмешку. Поднял голову, посмотрел в глаза императору. И вдруг подумал: а как выглядела бы наша встреча в моём мире?
С одной стороны — я, опалённый и изуродованный войной старый злой пёс. С другой стороны — этот холёный аристократ, который, тем не менее, обладает огромной силой и несёт на своих плечах огромную ответственность. Стали бы мы с ним друзьями? Как знать… Это зависело бы от множества обстоятельств. В первую очередь — от того, на чьей стороне стоял бы этот человек.
— Раскрыв заговор, вы совершили большое дело, Константин Александрович, — продолжил император.
— Я не один работал над этим делом, — сказал я.
— Верно. Однако госпожа Алмазова выполняла приказ. Вы же руководствовались одним лишь гражданским долгом.
— Тем не менее.
— Скромность украшает белого мага, — кивнул император. — И всё же, в фокус моего внимания попали именно вы. Причём, попали уже достаточно давно. Уверен, это — не последняя наша личная встреча. Не скрою — я бы хотел, чтобы меня окружали люди, подобные вам. Люди, которым я могу доверять не потому, что им плачу, и не потому, что им выгодно находиться рядом с властью. А потому, что сама их натура созвучна моей.
— Вы… что-то мне предлагаете? — осторожно спросил я.
Выслушивать комплименты приятно секунду. Ну, две. Потом надоедает и хочется перейти к сути. Потому что за обилием тёплых слов частенько прячут весьма неприглядную суть.
Глава 2
Момент истины
— Я предлагаю вам, Константин Александрович, считать меня своим другом. — Император протянул мне руку. — Я бы мог прямо сейчас предложить вам весьма достойное место рядом с собой, но мне кажется, что вы должны пройти свой путь. Посему, мой вам дружеский совет — продолжайте учиться. Я верю, что ни один день, проведённый в стенах академии, не пропадает для вас даром. Кроме того, как показала практика, вы, даже находясь здесь, можете сослужить добрую службу престолу. А если вам понадобится моя помощь в чём-либо… Думаю, вы представляете, как можно со мной связаться.
Я вежливо поклонился. Пожимая руку императора, с тоской думал о том, что не могу обратиться к его помощи в том деле, которое занимает меня больше всего. Мёртвый завод, пропавший Вишневский…
Попросить, конечно, можно, но что дальше? Вряд ли император отправится со мной на завод, чтобы огнём и мечом (или какое там у него личное оружие) выбить правду из бетонных стен. Нет — он попытается помочь так, как привык, то есть, отдавая приказы и задавая вопросы. А если я всё понимаю правильно, то ситуация с заводом уходит корнями глубоко в верхушку. Предатель затаился где-то очень близко от императора, в самом доверенном его окружении. Одно неосторожное движение — и государя обнаружат поутру с кинжалом в горле. А до кучи подставят и меня.
Император наверняка знает о том, что против него идёт война. Что его пытаются ослабить. Развязать открытый конфликт между чёрными и белыми магами, сместить главу государства с престола, заставить самую могучую империю в мире увязнуть в собственных проблемах. Он просто не может этого не знать! Рядом с тем, кто по-настоящему силён, всегда будут завистники и шпионы. Но это однозначно не та тема, которую император готов обсуждать со мной — посторонним, по сути, человеком. Он ведь, ко всему прочему, считает меня несовершеннолетним…
— Империи ещё предстоит пройти через тёмные времена, — словно подтверждая мои мысли, глухо проговорил император. — Мои прорицатели твердят об этом в один голос. Но благодаря таким людям, как вы, господин Барятинский, мы всё преодолеем.
— Это честь для меня, ваше величество, — сказал я, вытянувшись по стойке смирно.
Император улыбнулся.
— В знак моего расположения, позвольте вручить вам небольшой подарок. — Он раскрыл ладонь. Я увидел чёрную бархатную коробочку. — От души надеюсь, что эта безделушка никогда вам не пригодится. Однако жизнь наша полна неожиданностей, в ней бывает всякое. Я знаю, Константин Александрович, что тьма пытается взять над вами верх. Знаю, что вы с этим боретесь, и знаю, как тяжела эта борьба. Вы ещё очень молоды, но уже успели избрать свой путь — трудный и полный опасностей. Если случится так, что когда-нибудь вам пригодится мой подарок, буду рад, что сумел помочь — хотя бы косвенно. Эта вещица — аккумулятор чёрной энергии, штучная работа. Аккумулятор довольно мощный, приблизительно десятого уровня. Поэтому прошу вас соблюдать при использовании осторожность.
— Благодарю, — принимая коробочку, только и сумел сказать я. Из сопроводительных слов, честно говоря, мало что понял.
— Не стоит благодарности. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.
Налетел ветер, и фигура государя стала белой, рассыпалась на мириады снежинок. Их унесло прочь. Я обалдело повернул голову, но уже ничто не напоминало о присутствии в парке монаршей особы.
— Вот что значит двадцатый уровень, — пробормотал я.
Раскрыл коробочку. Внутри, на белом бархате, лежала чёрная жемчужина.
* * *
После отбоя, дождавшись, пока за перегородкой уснёт Мишель, я прилёг на пол посреди комнаты и достал коробок спичек. Зажёг одну и прочитал заклинание.
К этому ощущению, наверное, невозможно привыкнуть. Как будто начинаешь спускаться на сверхскоростном грузовом лифте. Я не вскрикнул, но ударился чувствительно, внутренности ощутимо взболтало.
— Три секунды, чтобы назвать причину не испепелить тебя на месте, — послышался тихий голос.
Я приподнял голову и увидел Кристину. Она лежала на кровати, целомудренно укрытая одеялом, и держала в руках книжку. На этот раз — Фридрих Шиллер, пьесы. Светильником госпоже Алмазовой служила висящая над головой
