Операция «Кронштадт» - Василий Анатольевич Криптонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничего даже не спросите-с? — осведомился Песков.
— Там, куда мы едем, мне всё объяснят, полагаю, — ответил я. Песков мешал слушать дорогу.
— Обычно даже взрослые люди нервничают, вопросы задают…
— И что же? Им это как-то помогает?
— Не то чтобы-с…
— Вот именно.
Песков заткнулся, а я продолжал запоминать дорогу. Пока мог сказать одно — из Чёрного Города мы выехали. А дальше уже нужно будет работать с картой, так я ничего наверняка не скажу.
Примерно через полчаса машина остановилась, и сопровождающие зашевелились. Володарский повернулся ко мне, Песков открыл дверь, выбрался в предрассветный полумрак и сказал:
— Прошу, господин Барятинский.
Я вышел. Окинул взглядом мрачное каменное здание. Три этажа, почти все окна ярко освещены — внутри кипит работа.
Песков открыл передо мной тяжёлую дверь. Войдя внутрь, я оказался в просторном вестибюле, отделанном мрамором. Двое сопровождающих не отставали. Мы поднялись на второй этаж. Там из кабинета в кабинет сновали люди, не поднимая глаз от бумаг. Я поморщился — никогда не любил бюрократии. Даже в электронном виде она представляла собой сущий ад.
В кабинете, куда меня препроводили, я оказался один. Песков с извинениями забрал свою шинель и удалился. Дверь запирать не стал — продемонстрировал уважение и доверие.
Я откинулся на спинку стула, зевнул. Два стула и небольшой столик стояли посреди практически пустого кабинета. У одной из стен стоял шкаф, забитый пухлыми картонными папками. Рядом со шкафом висела чёрная доска, на которой мелом было написано:
«Настоящiя мужчинъ всѣгда дѣржатъ своё слово».
Я улыбнулся краем рта. Нет такой мудрости, которую нельзя было бы использовать в качестве гнусного инструмента для манипуляций.
Открылась дверь, вернулся Песков с чашкой кофе на блюдечке. Поставил передо мной.
— С сахаром? — спросил я.
— Без, — осклабился Ашот. — Обижаете, господин Барятинский, мы тут не спустя рукава работаем-с.
Я с уважением кивнул, пригубил кофе. Приятно оказаться в руках профессионалов. Если они ещё и завтрак состряпают под мои запросы — спрошу, нет ли в этом славном заведении вакансий.
— Итак-с, господин Барятинский. — Песков вытащил из шкафа одну папку, посмотрел на неё, кивнул и вернулся к столу. — Позвольте осведомиться: что вы в такой поздний час делали на заброшенном заводе?
— Гулял, — сказал я, рассеянно глядя на Пескова через клубы поднимающегося от чашки пара. — Достопримечательностями любовался.
— Вот как? — улыбнулся Песков. — Достопримечательностями-с? В Чёрном-то городе?
— Мои вкусы весьма специфичны, — пожал я плечами, в душе наслаждаясь сценой.
Что самое интересное, я не солгал. И вправду проник на завод исключительно с целью осмотра.
Песков раскрыл папку, держа её так, чтобы я не видел. Пошелестел бумагами.
— Да пустые они, — вздохнул я.
— Простите-с? — вскинул на меня очи Песков.
— Бумажки в вашей папке — пустые, — пояснил я. — Ну, или черновиков натолкали. Можно подумать, у вас дела просто так в незапертом кабинете хранятся… Ладно. Давайте так: я скажу вашему начальству, что вы на меня произвели неизгладимое впечатление, а вы побыстрее перейдёте к сути. К семи часам утра мне нужно вернуться в Академию. — Тут я посмотрел в окно и поморщился. Небо светлело. Шансы успеть к подъёму таяли на глазах. Закончил: — Ну или хотя бы позвонить в ректорат.
— Всем, кому нужно, позвонят-с, не волнуйтесь. — Песков, явно погрустнев, захлопнул папку и отодвинул на край стола. Прищурившись, уставился на меня. — Мы давно за вами приглядываем, господин Барятинский. Башню изволили разрушить на территории Царского Села. На другой день — странная история с пожаром в театре. Теперь вот — завод.
— А про загадочное ДТП на трассе вы не догадались?
— Дэ-тэ… Что, простите? — обалдел Песков.
— Ну, там, где грузовик был всмятку. А за рулем сидел голем, сделанный из смолы… Убить меня пытаются, уважаемый Ашот Песков. Давно и настойчиво.
— Вот как? И кто же-с? — подался вперёд Ашот.
— Думал, может, вы мне скажете, — пожал плечами я. — Вообще, грешил на не безызвестного вам Всеволода Аркадьевича Белозерова. Однако Белозерова вы забрали, а завод — взорвался. Подозреваемый у вас, часом, не сбежал? Это бы многое объяснило.
— При всём моём уважении-с, — криво усмехнулся Ашот, — относительно Белозерова — закрытая информация.
— Ну, значит, и мне больше сказать нечего, — пожал я плечами. — Гулял. Из любопытства забрался на территорию завода. Раздался взрыв. Я чудом уцелел.
— Может, подскажете, чем был спровоцирован этот взрыв?
— Подскажу, почему нет. В подвале — а скорее всего, не только там, — были установлены несколько авиационных бомб. Как именно установщики решали вопрос с детонацией, не знаю. Однако если ваши люди уже работают на развалинах — осколки бомб они точно найдут. Я не уничтожал завод магией, если вы пытаетесь намекнуть на это.
Ашот собирался что-то сказать, но тут дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет вошёл рослый черноволосый мужчина в расстёгнутом пальто. От него дохнуло холодом — видимо, сразу с мороза бегом поднялся сюда.
— Песков! — рыкнул он. — Я тебе что говорил?
— Да мы просто разговариваем, господин Витман, — улыбнулся Ашот. — Первое, так сказать, знакомство…
— Уйди с глаз моих долой! — махнул рукой Витман, подойдя к столу. Дверь за ним захлопнулась.
По лицу Ашота пробежала тень.
— Вы, господин Витман, при всем моём к вам уважении, изволите забываться-с! Я у вас не на побегушках!
— Уйди, Ашот! — немного изменил тон Витман. — Оставь нас. И скажи на милость, зачем нужно было вытаскивать господина Барятинского из больницы посреди ночи? Что за срочность такая?
— Дак… Взрыв же, — пробормотал Ашот.
— На заброшенном заводе, — напомнил Витман. — При взрыве никто не пострадал.
Ашот нехотя встал, и Витман уселся на его место.
— Подожду снаружи, — буркнул Ашот и вышел.
Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Витман перевёл взгляд на меня. Заговорил совсем другим тоном:
— Прошу, примите мои извинения, господин Барятинский. Ребята немного переусердствовали. А меня не сразу поставили в известность…
— Вы — добрый полицейский, да? — участливо спросил я.
— Кто — я? — удивился Витман. Как мне показалось, вполне искренне. Даже развеселился. — Я вас умоляю, Константин Александрович, не скажите так больше никому! Как известно, нет ничего, что столь долго зарабатывается и столь легко разрушается, как репутация. Прошу вас, не рушьте мою. Я, как утверждает либеральная пресса — воплощённое зло, трёхглавый пёс Цербер. Иными словами — глава тайной канцелярии. Чёрный маг Эрнест Михайлович Витман, к вашим услугам.
— Рад знакомству, — сказал я, приподнявшись и пожав протянутую руку. — Так что, теперь я могу быть свободен?
— Можете, — кивнул Витман. — Только я думал, вы не откажетесь
