Фобос (СИ) - Николай Шмелёв

Прозаседав ещё час, совет проголосовал и выдал положительную резолюцию для отправки комиссии на марсианскую орбиту.

Фрегат «Уран» готовился к отправке. Взвод космических пехотинцев, в нетерпении топтался в зале ожидания. Неподалёку, держась особняком, переминались, с ноги на ногу, члены комиссии. Один из военных, желая блеснуть эрудицией, спросил у своего товарища по

оружию, указывая рукой на внушительный корабль:

— У него двигатель тахионный?

— Нет, блин — на буром угле! — нервно ответил приятель и, кивнув головой в сторону комиссии, добавил. — А вот и кочегары.

Штаб-квартира «Марс Корпорэйшн». Мрачные лица совета директоров безразлично уставились на докладчика. Манфред Гаусс выступал с речью уже не так бойко, как на предыдущем заседании:

— Господа, как вам всем уже известно, с фрегата «Уран» передали, что связь с группой прекратилась, почти сразу же после высадки, последней, на Фобос, хоть и должна была поддерживаться постоянно. Контрольное время вышло и мы тут, посовещавшись, решили просить помощи у спецназа. Эта команда намного опытнее предыдущей, которая была способна только стрелять, а раздумья считала необязательным занятием. В следующую экспедицию войдут профессиональные военные, имеющие, хоть одну, но уникальную способность. Насчёт уникальности, я может, и перегнул палку, но для солдат это то, что значит нечто большее, чем просто рубака. Возглавляет их, соответственно, командир. У него одна способность — убедительно орать о том, что отправит всех на парашу. В добавку к этому отсутствие денег и предпенсионный возраст. Другие имеют более весомые характеристики: универсальный врач, хакер,

криминалист и прочие достойные навыки, перечислять которые, для вас, нет нужды — вам будет скучно. Менеджеров по рекламе среди них

нет, нет и брокеров, финансистов и других, не нужных на войне специальностей. Зато среди вас есть. Это я к тому, что за услуги придётся солидно приплатить, но это наша последняя надежда. Ну, конечно, если вы лично не пожелаете посетить объект после того, как

пропадёт и этот коллектив.

— Нет-нет! — перебил его президент компании. — Никаких возражений быть не может. Излишний политес здесь ни к чему, раз дело приобретает международную криминальную окраску. Если ситуацию не выправить, мы станем, как минимум, посмешищем для всего мира. Этот уголь ещё — пёс его подери. Лучше бы транспорт совсем пустой пришёл.

— Это точно! — поддержал главу заместитель. — Как известно, в

газеты уже просочились сведения и писаки вовсю смакуют подробности. Заголовки печатных изданий пестрят заголовками, которыми предлагается нам называться. Например: «Межгалактическая Транс Угольная компания», и прочие, не менее меткие обидные наименования, на которые вы и сами можете

посмотреть, в любом бульварном ежедневнике.

— Ну, что же, — Гаусс подвел заключительную черту под итоговым решением собрания. — Если возражений, против непредвиденных финансовых расходов, нет, то тему сегодняшнего заседания можно считать закрытой. Кстати, фрегат «Уран» пока остаётся дежурить на марсианской орбите, и придёт, в случае чего, корвету на помощь.

Закрывшееся заседание наводило руководство на грустные мысли, но огорчало другое: в ближайшее время сейф проверить не удастся, и что там лежит в действительности, не давало спокойно спать главе корпорации.

Глава первая

«Харон»

Корвет сопровождения «Харон» отвалил от стенки и ложился на курс «Земля — Марс». На данный момент он выполнял десантную функцию и уносил на своём борту взвод космических пехотинцев, которым отпускались сутки на то, чтобы маяться от безделья. «Харон» имел зловещую репутацию своего мифологического прототипа: кого бы он не сопровождал, тот попадал в дурацкую ситуацию, а то и отправлялся в последний путь — через ту реку, в которую нельзя войти дважды. Хоть такие ситуации случались редко, но, репутация, как и плохая примета — запоминается навсегда. Командир корвета, Анатолий Андреевич Виноградов, после передачи корабля автопилоту, начал плановый обход, оставив на мостике штурмана Вон Ли. Вспомнив старый анекдот, при выходе из двери, ему так и хотелось крикнуть: «Только не трогай здесь ничего руками!» Человек он был ещё не старый, но и немолодой, как говорится, мужчина, хоть куда… Вот, начальство и запихивало его, куда попало, всегда мотивируя своё решение тем, что кому-то надо. Всегда всем чего-то нужно, и не только от него, но впечатление оставалось такое, что именно, только от него одного, всем чего-то и надо.

Спустившись сразу в реакторный отсек, он отметил, про себя, что в воздухе стоит запах озона, смешанный с запахом палёной резины:

— Не иначе, опять проводку пробило, или Горидзе поторопился, «торопыга», а может, блуждающие огоньки хулиганят, испуская ослепительно-голубое свечение?

К прогулкам «Огней святого Эльма», вдоль высоковольтной проводки, обитатели инженерных отсеков и хранители коммуникаций, уже давно привыкли. В отличие от парусного флота, где электрический разряд концентрируется, только на остроконечных предметах, здесь, короткоживущие сгустки путешествуют вдоль кабелей, находящихся под высоким напряжением. Проводив взглядом в последний путь очередное электрообразование, Виноградов спустился ниже, в ремонтный блок, где он и застал главного инженера Пьера Габо, которого штурман за глаза называл Гиббоном, в отместку за то, что первый именовал Вона Макакой. Пьера командир обнаружил за рутинной работой. Рутина заключалась в том, что тот, как всегда, монотонно и нудно долбил разводным ключом, по какой-то болванке. Облупленная краска, свисающая с космических стрингеров и бимсов лохмотьями, колыхалась в такт ударам, готовая отвалиться в любой момент, ссыпавшись кучей разноцветной мозаики. Сколько покраски выдержали эти стены, почему-то, ходящие, чуть ли не ходуном? Командиру стало страшно, при одной мысли, что они развалятся, а инженер продолжал с остервенением колотить железяку.

— Быстро он освоил русский ремонт, — подумал про себя Виноградов, а вслух произнёс. — Ты не боишься её в конец доконать?

— Я? — удивился Пьер. — Да это простая болванка! Я на ней свинец отковываю, на прокладку для двигателя.

— А?! — опешил командир и не произнеся ни слова, вышел.

Гиббон, довольный произведённым эффектом, отбросил ключ в сторону и разогнул затёкшую спину. Он давно изучил привычки командира корабля и знал, что тот должен появиться с минуты на минуту. Свинцовая прокладка, для тахионного двигателя, сделанная вручную — это нечто! Фабричные изделия имели совсем другой материал и менять их на кустарщину… Он оглядел по монитору двигательный отсек, в котором, за него всё делали роботы смотрители, а ему оставалась только функция контроля, в которой, человеку не отводилось никакой роли — даже кнопкодавителя.

Виноградов, догадавшийся, что его дурят самым бесстыдным образом, продолжил обход. Следующим пунктом значился инженер — оружейник. Выйдя к намеченному отсеку, Анатолий Андреевич вошёл в контрольный пункт орудийных установок и метеоритной защиты. Повсюду валялись вещи, не относящиеся к защите корабля, то есть — был полный бардак. Оружейник Пётр Викторович Гаврилов осматривал своё хозяйство, переключаясь, с одного на другое — оба имели весьма скромные характеристики. На третье имущество, он давно не глядел — оно не проходило по ведомости корабельного инвентаря, подлежащего сертификации. Пульт ручного управления тускло мерцал светодиодами, как новогодняя гирлянда, что наводило на подозрение о неисправности комплекса. Световая феерия добавляла свою лепту в царивший, в помещении, хаос. Командир остался незамеченным, стоя в проёме двери и смотря в спину Гавриле, как окрестили его сослуживцы, а последний был порядочным неряхой, и это чувствовалось во всём. Виноградов небезосновательно побаивался, что эта разруха коснётся и корабельного оборудования. Имеющий нескладную фигуру, инженер отличался резкими движениями и несуразными пируэтами, которые он выделывал руками и ногами всякий раз, когда наступал нервный период времени. Роговые очки, болтающиеся на его носу, при этом запотевали, а тощее лицо краснело.

Корвет нёс стандартное вооружение: оснащенный пушкой Гаусса, имеющей, воистину, корабельные размеры и отлично зарекомендовавшей себя в полевых условиях Земли, где господствовали черепашьи скорости, она была совершенно непригодна во вселенской бездне, потому что тут преобладали

скорости космические. Любой корабль или спутник, в разы превосходил по шустрости заряд пушки, и мало чем уступал ей, в динамике ускорения. Единственно эффективно пушка годилась для стрельбы в упор по неподвижным мишеням или по станциям, из которых, маленькое отверстие быстро высасывало воздух, замещая его вакуумом. И то, только у старых, не имеющих стен — бутербродов. Пара боевых лазеров, испускающих смертоносные лучи в обе стороны: и спереди, и сзади — ставило это оружие в разряд проблематичных, к тому же пожирающих энергию с таким аппетитом, что на Земле лампочки затухали, работая вполнакала, а на самом корвете, после единственного выстрела, можно было устраивать банный день и менять рассыпавшуюся в прах термокерамику. Выстреливающиеся за пределы корабля одноразовые протонные капсулы, из которых и вёлся огонь, только-только поступали на вооружение. Ещё имелся мазер — СВЧ излучатель, поглощающий энергию ещё сильнее. Это весь джентльменский набор оружия, какой земной корвет мог противопоставить предполагаемому инопланетному агрессору.