Все в саду - Эдвард Олби

Дженни (не замечая Джека). Что ты там шаришь?

Ричард (не оборачиваясь). Водку ищу.

Дженни. Да вон она, прямо на тебя смотрит.

Ричард. Это не та, это американская, для гостей, а я пью польскую.

Дженни ("Вот и попался!"). Ах, да.

Ричард. Да и эта пустая.

Джек (к зрителям). Видали? Вот то-то и оно. Польская водка стоит восемь долларов бутылка. Конечно, она куда лучше, но ведь и стоит куда дороже. Бедные ребятки. (Доверительно.) Дженни мне нравится необычайно. Нет, я не собираюсь ее соблазнять и прочее, Я грешу с ней, увы, только мысленно.

Ричард. Приличная водка — это не роскошь,

Дженни. Оранжерея тоже.

Ричард. Оранжерея — роскошь,

Джек (к зрителям). Мой дядюшка, отдав богу душу, оставил мне три с четвертью миллиона. Это чрезвычайно приятно. Это значит, что о я могу покупать и оранжереи, и польскую водку, и тридцатилетний коньяк, и к тому же еще… не знать никаких забот, что, конечно, самое приятное, верно? (Включается в сценическое действие.) Здорово, птенчики!

Ричард. А?

Дженни (раздосадована и вместе с тем рада; в ее отношении к Джеку всегда борется материнское чувство с кокетством). О господи, Джек!

Ричард (он относится к Джеку со смешанным чувством легкого недоверия, беспокойства и искренней приязни). Здорово, Джек!

Джек (видя их замешательство). Когда я, сирый и убогий, изнемогаю от скитаний, куда влекут меня мои израненные ноги? Разумеется, только к вам. И зачем? Чтобы согреться вашей лаской и теплом. Как живете, малютки?

Ричард. Скверно.

Дженни. Отлично!

Джек. Не чувствую единодушия.

Ричард. А вы как?

Джек. Да вот. забрел в клуб поглядеть, как наши покеристы хватаются за сердце, присел играть сам и просадил пару сотен. (Целует Дженни в лоб.) От вас… чудесно пахнет.

Дженни (польщенно). Спасибо.

Джек. А потом решил по-соседски заглянуть к вам.

Ричард (любезно, но с подковыркой). Вы наверняка не прочь бы выпить.

Дженни (стремясь загладить неприятный намек). Я тоже не прочь!

Джек. С удовольствием. Польской водки, да?

Ричард (бросает взгляд на Дженни). Только что кончилась.

Дженни (Ричарду). Может, угостишь нас хорошим мартини?

Джек (хмыкает с притворным неодобрением). Ох, пьянство, пьянство!

Ричард. Вермут тоже кончился.

Джек. Такое гостеприимство, скажу я вам!

Ричард. Я сбегаю куплю.

Джек. Прекрасно! А я пока побуду наедине с вашей женой.

Дженни. Джек! Ай-ай-ай!

Ричард (смысл: если ты намерен сидеть долго, то я схожу за водкой). Вы к нам надолго?

Дженни (с веселой укоризной). Ричард!

Джек. Вообще-то я хотел распить с вами бутылочку на прощанье. Видите ли, я завещал каждому из вас по двести пятьдесят тысяч, и когда мы выпьем, я спущусь в погреб и покончу с собой.

Дженни. O-о-ох!

Ричард (угрюмо). Лучше бы где-нибудь в другом месте, а тонам, пожалуй, долго не видеть ваших денег, если. (Умолкает.)

Дженни (продолжая игру). Да… еще знаете… начнется следствие

Джек (к зрителям). Он, конечно, прав. Что значит практическая сметка! (Снова включается в разговор.) А! (Пауза.) Вы думаете? А тогда давайте выпьем просто так.

Ричард (медлит в нерешительности). Ладно. (Пауза.) Так пошел.

Джек. Идите, дорогуша, идите.

Дженни (хихикнув). Честное слово, Ричард, я буду вести себя хорошо!

Джек. У вас верная жена, Ричард, вам нечего бояться. (К. зрителям.) И это истинная правда. Такие, как она, — редкость; она — женщина честная.

Ричард (идет к двери в переднюю). Знаю; на других я и не женюсь.

Джек. Как, разве вы уже были женаты?

Ричард (удивленно). Я? А! Это я так… (не находит слов)… к слову. (К Дженни.) Тебе ничего не нужно? В магазине?

Дженни (покачав головой). Нет. Скорей возвращайся. Да! Возьми сигарет.

Ричард (у двери, не без яда). Каких?

Дженни (беспомощно улыбнувшись, вздыхает). Тех, что мы любим. Ну, беги.

Ричард выходит.

Джек (вслед Ричарду). До скорого! (К Дженни, комически изображая пылкую страсть.) Ну. быстро! У нас есть четверть часа, даже если он туда и обратно побежит рысью! Где у вас спальня для гостей?

Дженни (смеясь). Да ну вас, Джек! Кроме того какой же вы гость!

Джек (удивленно). Да? А кто же я?

Дженни. Ну… вы… почти свой человек,

Джек. Назойливый сосед? Вот опять черт принес этого зануду Джека, опять, конечно, под мухой будет теперь торчать тут целый день, делать ему нечего. Так?

Дженни. М-м-м…

Джек (к зрителям). Да. Это так. Делать мне действительно нечего. Боже, какую волю нужно иметь, чтобы превозмочь собственное благополучие. У меня ее нет. (К Дженни.) Давайте я напишу ваш портрет.

Дженни (весело, хотя говорят они об этом явно не в первый раз). Нет, спасибо.

Джек. Это вам не будет стоить ни единого цента.

Дженни. Не хочу.

Джек (зрителям). А ведь я неплохой художник. И что же? А ничего. Льстивые портреты богатых особ. (К. Дженни.) Но почему?

Дженни. Мне… мне не хочется быть как все.

Джек (ласковая вкрадчивость). Вам это не грозит. Вы — особенная, Дженни.

Дженни. В каждом, ну буквально в каждом доме, куда бы мы с Ричардом ни пришли, везде над камином в безобразной раме дамский портрет в виде Джиоконды, Юноны, Кармен, Греты, Гарбо, Прекрасной Таитянки — словом, портрет хозяйки дома — ваше произведение.

Джек ("Это — аксиома"). Дамы любят, чтоб их писали, я пишу дам, дамы вешают свои портреты.

Дженни (виноватым тоном). Не то чтобы мы не могли…

Джек (с коротким смешком) И ведь, по сути, это мое единственное занятие! (Поддразнивая ее.) Между прочим, за какие-нибудь три месяца я получаю больше денег, чем Ричард за целый…

Дженни. Ну, деньги!

Джек (немного выждав, спокойно, с улыбкой). Да, деньги. А что?

Дженни. Нет. я просто… мне неинтересно смотреть на себя, вот и все.

Джек (галантно). На вашем месте я бы только этим и занимался. (Обычным тоном.) Что происходит, ласточка?

Дженни. Ох… (Очень искренне, даже жалобно, хотя это, конечно, шутка.) Может, вы и вправду пойдете в погреб, Джек? То есть оставите мне и Ричарду по двести пятьдесят тысяч, а потом где-нибудь покончите с собой? Это было бы так мило!

Джек. Для вас я готов почти на все. (Подумав, уже не легкомысленным тоном.) Если это не идет вразрез с моими интересами.

Дженни горько смеется.

В чем дело, котенок?

Дженни (уклончиво). Я устала… ну устала, и все.

Джек. Хотите поплакать в жилетку?

Дженни. Нет. Хочу двести пятьдесят тысяч; хочу жить без забот.

Джек (качая головой). Не выйдет. Деньги, они ненасытные, они не любят одиночества, им всегда хочется, чтобы их было как можно больше. Берегите свою бедность: вам сейчас живется легко.

Дженни (презрительно). Вздор какой!

Звонок у входной двери; Дженни идет в переднюю.

Джек. Уверяю вас, это правда!

Дженни (уходя). Вы-то откуда знаете?

Джек. Из собственных наблюдений. (К, зрителям.) Да, это сущая правда: деньги требуют еще больше денег. А небольшие деньги — опасная штука. Не стремитесь иметь миллион — это опаснейший этап. Я бы перед смертью… я не завещал бы им по двести пятьдесят тысяч. Это их погубит. Я бы оставил им все три миллиона целиком. Между прочим, неплохая мысль! С тремя миллионами они смогут жить без забот. Пожалуй, так и надо сделать. Да, считайте, что это решено! (Подумав.) Беда в том, что я здоров, как бык. Может случиться, что они получат эти деньги, когда будет слишком поздно. И все же — это решено!

Голос Дженни. Да нет же, конечно, что за пустяки!

Входит Дженни, за ней миссис Туз.

Миссис Туз. Я понимаю, надо было позвонить по телефону, а не врываться к вам в дом, но я подумала, что… А это, должно быть, ваш муж! Добрый день, я — Туз, ваша супруга была так любезна, что…

Дженни (с легким смешком). Да нет же, это не Ричард… то есть не мой муж…

Миссис Туз. А! Ну что ж.

Дженни (с некоторой неловкостью). Это… это просто Джек.

Миссис Туз (протягивает ему руку). Неважно. Все равно, добрый день.

Джек (с коротким официальным поклоном пожимает ей руку). Здравствуйте, миссис Туз.

Дженни (досадуя на свое смущение). Джек как раз… проходил мимо и…

Миссис Туз (равнодушно). Друг дома, надо полагать.

Дженни. Да. ^

Джек (к миссис Туз). Вовсе нет: тайный обожатель прелестной Дженни. Я прихожу, только когда Ричарда не бывает дома. У нас есть условный сигнал: штанишки на бельевой веревке.

Дженни. Джек!

Миссис Туз. Божественно!

Дженни (окончательно смутившись и досадуя на это). Все, что он говорит, — до последнего слова неправда! Все, что он вообще говорит, — всегда до последнего слова неправда.

Джек (к миссис Туз). Беленькие штанишки, если у нас есть целый час, желтые — если надо спешить, и розовые — в тех особых случаях, когда…

Дженни. Джек! Перестаньте!

Джек (покачивая головой, грустно). Должен признаться, мадам, все так, как она говорит: я просто друг семьи… и зашел случайно. Остальное — сладостная фантазия. Жаль, что все это неправда.