Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского - Виталий Старцев

Так я впервые увидел и прочел «документы Сиссона». Должен сказать, что они произвели на меня ошеломляющее впечатление. По внешнему виду и по первому впечатлению они казались стопроцентно подлинными. Помимо английского перевода Сиссон напечатал фотокопии уменьшенных вдвое немецких и русских оригиналов документов. Они выглядели вполне убедительно: угловые штампы немецкого «Разведывательного бюро Германского Генерального штаба» в Петрограде, круглая печать этого бюро, входящие и исходящие номера, резолюции Троцкого, Скрыпник, многих других видных членов большевистского руководства. А содержание документов говорило о том, что Совнарком в Петрограде являлся-де послушным исполнителем приказов немецких офицеров, обосновавшихся в Смольном. Если даже на меня, опытного исследователя-источниковеда, воспитанника юридического факультета, документы произвели такое впечатление, то что же говорить о первых читателях «документов Сиссона»? И о всех последующих, кто брал эту брошюру в свои руки?

Но вскоре первое впечатление прошло, и стали вылезать ослиные уши фальсификации. Пожалуй, самый фундаментальный документ серии, «доказывающий», что большевикам уже 2 марта 1917 г. (!) был открыт большой кредит Немецким банком, для специалиста сразу выглядел невероятным. Там говорилось, что деньги даются Ленину, Троцкому, Суменсон, Коллонтай и некоторым другим. Всякий историк, знакомый с историей большевистской партии, знает, что 2 марта 1917 г. (даже если считать, что это старый стиль, отстающий от нового в XX в. на 13 дней) В. И. Ленин находился в Цюрихе, в Швейцарии, Л. Д. Троцкий — в Нью-Йорке, A.M. Коллонтай — в столице Норвегии, которая тогда называлась Христианией, а никому не известная Суменсон — в Петрограде. Ленин и Троцкий в этот момент были еще не членами одной партии, не союзниками в борьбе за власть, а заклятыми соперниками и врагами. Впервые все эти фамилии стали связываться вместе только после начала «июльского дела», преследования большевиков за организацию июльского антиправительственного движения. В марте 1917 г. никто этого предположить не мог. Обнаруженная подделка одного документа ставила под вопрос все документы, опубликованные в брошюре Сиссона.

Я нашел немало несообразностей и в других документах обеих частей брошюры и решил для себя, что это несомненно фальшивка, а бланки с немецкими угловыми штампами попали к фальсификаторам от русских контрразведчиков. Тем более что Е. П. Семенов в своих статьях 1921 г. в «Последних новостях» напирал на то, что его «организация», установившая слежку за большевистскими руководителями в Смольном и перехватывавшая-де и копировавшая документы об их связях с германцами, включала в свой состав и несколько военных контрразведчиков. Бросалось в глаза и то, что на фотокопиях «подлинных документов» было видно, что бумаги, исходившие вроде бы от разных учреждений, напечатаны были на одной и тон же пишущей машинке. Что касается авторства подделки, то в тот момент этот вопрос меня не интересовал, но я полагал, что Семенов, скорей всего, и был автором «документов Сиссона». С. М. Ляндрес, правда, дал мне ксерокопии двух статей, связанных с анализом брошюры 1918 г. Я поблагодарил, но читать их в тот момент мне было некогда. Желание же разобраться во всей этой проблеме по-настоящему во мне сидело.

Осенью 1993 г., получив до этого отказ от Института Кепнана в Вашингтоне в гранте на поездку для исследовательской работы в архивах и библиотеках США на длительный срок, я попытался получить деньги хотя бы на один месяц. И в качестве темы указал изучение подлинников «документов Сиссона», хранящихся в Национальном архиве США в Вашингтоне. Об этом я узнал, просматривая статью Джорджа Кеннана. полученную еще в начале 1992 г. Оценивая весьма пессимистически перспективу получения и этого маленького гранта, я дал тему об исследовании документов Сиссона в свете новых документальных публикаций о германо-большевистских связях одному своему новому аспиранту, скопировав для него имевшиеся у меня листы брошюры Сиссона и статью Дж. Кеннана. Добросовестно изучив статью, он стал сомневаться, можно ли написать работу на эту тему, поскольку Кеннан уже доказал, что автором подделки был петроградский журналист Оссендовский, а Семенов был только посредником и продавцом документов. После этого я сам стал читать статью Джорджа Кеннана и впервые получил некоторое представление о фигуре Оссендовского. Автор весьма убедительно доказывал его авторство на основании документов, собранных Госдепартаментом по делу о публикации Сиссона, и приводил некоторые сведения о жизненном пути Оссендовского. Но меня и после этого интересовали сами подлинники этих «документов», а не фигура их создателя. Я надеялся, что, применив все известные мне методы текстологического и источниковедческого анализа, я смогу получить из подлинных текстов какую-то новую информацию.

И вдруг в начале 1994 г. я узнал, что научный совет Института Кеннана решил предоставить мне грант для месячной поездки в Вашингтон! Так состоялось мое погружение на три недели в бумаги Сиссона, по-нашему, архивный фонд Сиссона, хранящийся среди колоссального архивного фонда Государственного департамента США. Это были три картонных вертикальных коробки, каждая толщиной сантиметров в 10–12, битком набитые «файлами», тоненькими папочками с разными документами. Сразу скажу, что подлинников и копий, приобретенных Эдгаром Сиссоном у Е. П. Семенова 3 марта 1918 г. в Петрограде, в этих бумагах не оказалось. Где они и сохранились ли, сказать пока невозможно. Относительно документов Сиссона есть только его первоначальный доклад, содержащий английские переводы первой (большей, свыше 50 документов) части будущей брошюры «Германо-большевистский заговор». Но полной неожиданностью для меня стало наличие подлинников еще около сорока документов того же происхождения, что и сиссоновские, но имеющих более поздние даты и до сих пор не опубликованных! Они имели внутреннее название серии Госдепартамента, в отличие от серии Сиссона. Имелся также и список третьей серии аналогичных документов, предложенных для покупки, но не купленных ответственными американскими дипломатами в апреле 1918 г.

Кроме того, имелись два варианта документов, вошедших во вторую часть брошюры Сиссона.

Сиссон видел и сравнивал три других набора этих «документов», ходивших по стране в ноябре-декабре 1917 г., но этих двух вариантов, находясь в Петрограде, не видел. Справедливости ради надо отметить, что глухое упоминание о существовании серии Госдепартамента имеется и в статье Дж. Кеннана 1956 г.

Таким образом, предметом изучения для меня стали все сто с лишним документов, вышедших из «мастерской» Антона Мартыновича Оссендовского. И если критиками брошюры Э. Сиссона были многочисленные политики и историки из разных стран мира, то единственным «критиком» других серий документов оказался сам Сиссон. Дело в том, что Государственный департамент США посылал ему на отзыв каждый вновь полученный документ или их группы. И Сиссон писал заключения об их подлинности и ценности. Точно так же Сиссону отправлялись на отзыв и критические замечания по поводу опубликованных им документов. Все это накапливалось в бумагах Сиссона, которые я теперь, в апреле 1994 г., и изучал в Национальном архиве. Там был экземпляр брошюры финского социалиста Нуортевы, первого заявившего в октябре 1918 г. о сфальсифицированности «документов Сиссона». Тут же лежала брошюра Джона Рида 1919 г… очень логично опровергавшая документы с позиций очевидца событий. Даже экземпляр газеты «Известия», от 28 декабря 1918 г., присланный из Москвы, лежал в этих бумагах. Редакция высмеяла публикаторов документов. Правда, известинцы видели только публикацию русского перевода с польского в газете «Голос Киева» со ссылкой на одну варшавскую газету Ссылок на американский источник не было. «Известия» сами перепечатали четыре документа, в том числе и об «уничтожении всех следов финансовых связей большевиков с имперским правительством».