Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского - Виталий Старцев

Каледин на Дону, Дутов на Урале подняли знамя восстания. Кадетская буржуазия дает им необходимые средства для борьбы против народа. Родзянко, Милюковы, Гучковы, Коноваловы хотят вернуть себе власть и при помощи Калединых, Корниловых и Дутовых превращают трудовое казачество в орудие для своих преступных целей»19. Тогда же было выпущено и аналогичное воззвание прямо к казакам.

В Петрограде же близился день открытия Учредительного собрания, который был назначен еще Временным правительством на 28 ноября 1917 г. За день до него Совнарком принял декрет, в котором говорилось, что собрание будет открыто представителем правительства тогда, когда в Петроград прибудет не менее 400 депутатов. Но 28-го по инициативе партии кадетов, поддержанной и другими политическими партиями, в столице была организована демонстрация под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию!». Демонстрация была разогнана, а члены ЦК кадетской партии, собравшиеся на квартире графини Паниной, были арестованы. Одновременно Совет Народных Комиссаров издал декрет, объявляющий кадетскую партию «партией врагов народа» и ставящий ее вне закона20. В то же время переговоры в Брест-Литовске успешно завершились подписанием соглашения о перемирии на 28 дней, начиная со 2 декабря 1917 г.

В такой противоречивой обстановке острейшей борьбы, где газетные и словесные выпады сменялись уже полицейскими и военными мерами, действовали политические силы в Петрограде. Вопреки многим предсказаниям большевистское правительство продержалось у власти уже больше месяца.

Находясь в изоляции, оно обзавелось союзником лишь в лице маленькой группки «левых эсеров», отколовшихся от своей партии. Успешно раскалывая демократические организации, большевистская власть медленно, но верно укрепляла свои позиции. Союзные представительства, несмотря на отрицательное отношение к большевикам, не торопились с открытым разрывом с ними. Больше всех терпимости проявляли американцы, а несколько их представителей (правда, не дипломатов) поддерживали регулярные отношения с Совнаркомом, надеясь, что им удастся удержать Советскую Россию в лагере Антанты для продолжения войны с Германией.

Примечания:

1 Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б): Август 1917 — февраль 1918. М., 1958. С. 136–137.

2 Там же. С. 135–136.

3 См., например: 1) Историческая литература: Минц И. И. История Великого Октября: В 3 т. 2-е изд. Т. 3: Триумфальное шествие Советской власти. М., 1979; Ознобишин Д. В. От Бреста до Юрьева: Из истории внешней политики Советской власти. 1917–1920 гг. М., 1966; Поликарпов В. Д. Пролог гражданской войны в России: октябрь 1917 — февраль 1918. М., 1976; Ганелин Р. Ш. Советско-американские отношения в конце 1917 — начале 1918 г. Л., 1975; История внешней политики СССР. Т. 1: 1917–1945 гг. М., 1976; Думова Н. Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром (октябрь 1917–1920 г.). М., 1982. 2) Источники: Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 35: Октябрь 1917 — март 1918. М., 1969; Протоколы Центрального Комитета РСДРП(б): август — февраль 1918. М., 1958; Декреты Советской власти. Т. 1: 25 октября 1917 г. — 16 марта 1918 г. М., 1957 г.; Меньшевики/ Сост. Ю. Г. Фельштинский. Бенсон: Чалидзе Пабликейшн, 1988.

4 Меньшевики. С. 117–118.

5 Ганелин Р. Ш. Указ. соч. С. 24.

6 Там же. С. 26–27.

7 Декреты Советской власти. Т. 1. С. 53.

8 Там же. С. 63–65.

9 Меньшевики. С. 121.

10 Там же. С. 123.

11 Там же. С. 125.

12 Там же. С. 127.

13 Ганелин Р. Ш. Указ. соч. С. 35.

14 Там же. С. 34.

15 Меньшевики. С. 129–130.

16 Там же. С. 133.

17 Поликарпов В. Д. Указ. соч. С. 263–264.

18 Декреты Советской власти. Т. 1.С. 127–128.

19 Там же. С. 154–155.

20 Там же. С. 161–162.

«Нить Ариадны»

В этой обстановке возрождающегося насилия, острейшей политической борьбы, кажущегося хаоса, отчаяния и новых надежд и появляется на петроградской сцене наш герой. Но выступает он не открыто, а как бы из-за кулис, тайно, под прикрытием других фигур или буквально под чужой личиной, маскируясь, принимая вид то рабочего в картузе и косоворотке, то служащего новых советских учреждений. Он предлагает идею, уже опробованную администрацией Керенского, идею, крайне близкую его сердцу и опыту предшествовавших лет. Идею, которая, как ему представляется, может стать путеводной нитью в этом безумном лабиринте. Он со всей страстью берет на себя главный труд по воплощению своей идеи в жизнь, выпускает ее в мир, как молодого волка, чтобы она сама росла и набиралась сил.

Вообще говоря, нельзя утверждать, что эта идея приходила в голову ему одному в эти тревожные дни, последовавшие за успешным выступлением большевиков в столице. В Москве еще вечером 25 октября на экстренном заседании Городской думы выступил городской голова, член ЦК кадетской партии Н. И. Астров. Он заявил, что «хитрая обдуманность» плана большевистского переворота «свидетельствует об участии германцев»1. 27 октября в московской кадетской газете «Русские ведомости» было напечатано письмо из Петрограда, автором которого был другой член ЦК партии народной свободы, бывший министр Временного правительства А. И. Шингарев.

Описывая действия большевистских войск в городе, он говорил, что, по слухам, в одной квартире после обыска солдаты «оставили кое-что и свое: на полу после их ухода нашлась германская марка»2. Посланник США в Стокгольме Моррис 21 (7) ноября встретился с бывшим личным секретарем А. Ф. Керенского Д. Соскисом. Тому удалось уехать из Петрограда. 1 ноября старого стиля. За несколько дней до этого Соскис виделся с Керенским в Гатчине. Выражая его и свое мнение, Соскис сказал, что «все большевистское движение было подстроено из Германии»3.

Тут надо вспомнить, что такой образ мыслей был не только удобным объяснением нежелательного для стоявших ранее у власти деятелей развития событий, но и имел под собой как бы документальные основания. После июльских дней было начато дело против руководителей большевиков по обвинению в государственной измене. Еще 4 июля во второй половине дня на Дворцовой площади по инициативе тогдашнего министра юстиции П. Н. Переверзева были оглашены показания русского военнопленного, завербованного немцами и сдавшегося военным властям в апреле 1917 г., прапорщика Ермоленко, о том, что германские офицеры, переправляя его через линию фронта, советовали ему связаться с Лениным, который-де является их агентом. Известие об «измене» Ленина способствовало перемене настроения части войск петроградского гарнизона. 7 июля был опубликован приказ об аресте В. И. Ленина, Г. Е. Зиновьева и некоторых других по обвинению в государственной измене и шпионаже в пользу Германии. Основанием для этого послужили кроме показаний Ермоленко также телеграммы, которыми обменивались Я. С. Ганецкий (Фюрстенберг), находившийся в Стокгольме, а также М. Ю. Козловский и Е. М. Суменсон, находившиеся в Петрограде. Ганецкий служил в посреднической экспортно-импортной скандинавской фирме, которую учредил небезызвестный Парвус, в прошлом радикальный польский, немецкий и русский социал-демократ, близкий к большевикам, а теперь немецкий патриот. На поставках дефицитных материалов Парвус нажил огромное состояние во время войны. Часть его он использовал для «подкормки» Социал-демократов, занимавших интернационалистские позиции. Телеграммы, которыми обменивались трое обозначенных выше лиц, говорили о переводе денег и пересылке товаров, но французские контрразведчики в Стокгольме и Петрограде еще в июне 1917 г. высказали свое подозрение русским коллегам и дипломатам, что деньги и товары лишь код или шифр, которым прикрывается финансирование большевиков (Козловский и Ганецкий, являясь членами социал-демократии Польши и Литвы, были одновременно и членами большевистской партии) немецкими властями через фирму Парвуса и шведские и немецкие банки. Телеграммы были готовы для опубликования уже в конце июня, а июльская вооруженная демонстрация, в организации которой власти обвинили большевиков, дала для этого удобный повод4. Дело завертелось, были арестованы сотни офицеров, руководителей демонстрации. Ленин и Зиновьев перешли на нелегальное положение, опубликовав вскоре свои ответы на обвинения. Каменев добровольно сдался властям, позднее были еще арестованы Троцкий и Луначарский.