По остывшим следам - Николай Свечин

– Понимаю, Петр Аркадьевич. Но ведь я тоже православный. Если имеется хоть один шанс, что реликвия цела – как же мне увильнуть?

– Так сколько времени прошло! – не удержался Максимилиан Иванович. – Какие теперь следы? Раньше надо было чесаться. Ведь поскользнетесь на этом деле, Алексей Николаевич! Не жалко тридцати лет беспорочной службы?

Столыпин молчал, но, судя по всему, думал то же самое. А он лучше собеседников знал характер императрицы.

– Не тридцать, а лишь двадцать семь, – поправил начальство сыщик. – Да и чем я рискую? Попаду в опалу? Так я не придворный лизоблюд. Задержат производство в следующий чин? Ну и шут с ним. А вдруг Бог сподобит вновь обрести икону? То-то.

Петр Аркадьевич крепко пожал коллежскому советнику руку и сказал:

– До завтра.

Государыня приняла сыщика и премьер-министра в своем кабинете. Также присутствовала герцогиня Лейхтенбергская, или, как ее звали при Дворе, Стана. Лыков недолюбливал эту женщину, хотя никогда с ней лично не общался. Дочь черногорского короля Николы Первого вышла замуж за вдового герцога Лейхтенбергского и родила от него двоих детей. Но брак не задался. Экзальтированная, недалекая, верящая разным проходимцам, Стана вводила их в окружение царской четы. Вот и сейчас она покровительствовала какому-то тобольскому мужику с подозрительным прошлым и говорящей фамилией Распутин. Сестра Станы Милица, жена великого князя Петра Николаевича, помогала ей в этих темных делах. По слухам, герцогиня крутила роман с другим великим князем, Николаем Николаевичем. Командующий войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа потерял голову от прелестей сорокалетней черногорки. Репутация у сестер в обществе была хуже некуда. Но именно они почему-то пользовались особым расположением императрицы.

– Ваше Величество, – почтительно начал Столыпин, – коллежский советник Лыков – опытнейший сыщик Департамента полиции. Именно ему я поручил проанализировать вероятность того, что образ Казанской Божьей Матери мог уцелеть. Алексей Николаевич изучил материалы судебного процесса и сделал интересные выводы. Прошу вас заслушать его.

Государыня протянула сыщику руку для поцелуя и сказала ободряюще:

– Я помню вас. И по коронации, и по выставке в Нижнем Новгороде, где вы охраняли нас с должным усердием[2].

– Ваше Величество, то была большая честь для меня.

На этих словах в разговор бесцеремонно влезла герцогиня Лейхтенбергская:

– Так что, коллежский советник, есть вероятность насчет иконы?

Лыков покосился на государыню. Та пригласила всех сесть, расправила подол платья и строго посмотрела на Алексея Николаевича. В этом взгляде сыщик увидел одновременно скрытое волнение и надежду.

– Да, что вы имеете нам сообщить? Нас очень-очень интересует данный вопрос. Скажу больше: судьба России зависит от того, найдется ли чудотворная икона.

– Судьба России? – У коллежского советника брови полезли вверх. – Простите, но какая тут связь?

– Оттуда сказали, что связь есть. – Александра Федоровна неопределенно кивнула куда-то в потолок. – Обычные люди, как вы, не понимают этих знаков. Но мне они явлены во всей определенности. Будущее династии под угрозой, и только святой образ из Казани мог бы все исправить. А он пропал! И меня уверяют, что погиб, погиб навсегда. Найдите его, Лыков, спасите Россию. Большего вам знать не положено.

– Но, Ваше Величество, у меня только предположения.

– Нет никаких сомнений, что икона цела. Вам надо лишь отыскать ее.

– Сведения, что образ не погиб, происходят из того же источника? – осторожно выбирая слова, поинтересовался сыщик.

– Да, от высших оккультных инстанций, – как о чем-то само собой разумеющемся, ответила Александра Федоровна. – Но ваш анализ, – это слово императрица произнесла с сарказмом, – говорит то же самое? Или нет?

Прямо на глазах она стала покрываться красными пятнами и сделалась некрасивой. Лыков отвел взгляд и торопливо доложил:

– Точно так, Ваше Величество. Оккультные силы для меня и правда недоступны. Но опыт многолетней службы подсказывает, что дознание в Казани было проведено поверхностно. Преступников они нашли, молодцы. Однако Богоматерь не искали, сразу сочли образ утерянным.

– И?

– Надо ехать туда, возобновлять дознание.

– Расскажите, что указывает на то, что икона цела, – потребовала императрица.

Коллежский советник изложил свои соображения. Женщины слушали внимательно, но по-разному. Черногорка ахала и вскрикивала «ой!» при каждом доводе сыщика. Александра Федоровна молчала, но видно было, что она согласна с докладчиком.

Императрица дала Лыкову договорить и спросила лишь об одном:

– Известны ли другие случаи похищения икон старообрядцами?

Сыщик смутился:

– Почему именно старообрядцами?

– Ах, все указывает на них! – пояснила императрица.

Алексею Николаевичу не понравилось, что государыня уже заранее назначила виновных. Но спорить с ней было бессмысленно, и он ответил:

– Действительно, во время Московского пожара тысяча восемьсот двенадцатого года такие случаи имели место. Раскольники разных толков воспользовались тем, что власти бежали из города. И забрали из московских храмов дониконианские иконы, присвоив их.

– Все? – разочарованно выдохнула императрица. – А посвежее историй нет?

– В Семеновской пустыни беглопоповцев[3], что в Нижегородской губернии, висит икона Самборской Божьей Матери. Она была похищена в религиозных целях в Западном крае двадцать лет назад. Есть и другой пример. Некий прапорщик Любский украл из храма в городе Тетюши Казанской губернии список иконы Казанской Божьей Матери. По заказу купца Лытикова. Сейчас образ находится в Казанском девичьем монастыре в Ярославле. Но у меня нет сведений, что это был заказ старообрядцев.

– А кого же еще! – возмутилась Александра Федоровна. – Сыщик называется… Ну, ближе к делу. Ваши доводы убедительны, хотя высшие силы сказали мне то же самое без всяких экспертиз. Действуйте. Поезжайте немедленно в Казань. Если найдете образ, вас ждет высокая награда.

– Должен сразу оговориться, Ваше Величество. Прошло два года с тех пор. Следы замели ловко. Работали опытные люди. Шансов найти чудотворную икону, говоря по правде, у меня немного. Скорее всего, она сейчас в какой-нибудь тайной молельне.

– Так отыщите эту молельню!

– Приложу все силы, конечно. Но боюсь завышенных ожиданий с вашей стороны. Повторю: шансов мало. У меня может не получиться.

Тут впервые заговорил Столыпин:

– Ваше Величество, а что, если Лыков ошибся? И образ действительно погиб? Нельзя утверждать, будто такое невозможно. Меня удивляет, честно говоря, самоуверенность коллежского советника. Прочитал стенограмму судебного заседания и уже готов делать выводы. Алексей Николаевич, вы не изучили подробно следственное дело, а туда же. Давайте говорить иначе: икона, возможно, цела, и вы постараетесь ее найти.

Государыня опять стала краснеть:

– А высшие силы?! Они, по-вашему, тоже ошибаются?

– Не берусь судить, Ваше Величество, – сразу пошел на попятный премьер-министр. – Я, как и Алексей Николаевич, обычный человек; разговор с этими сферами мне недоступен.

– Вот и молчите тогда!

Повисла неловкая пауза: реплика государыни прозвучала слишком грубо. Но она и не думала извиняться, а вместо того заявила:

– Лыков, поезжайте в Казань. Ищите так, как до сих пор еще не искали. Помните, что от вашего успеха зависит судьба династии и, значит, судьба страны.

– Слушаюсь! – Лыков поднялся и вытянул руки по швам.

– Премьер-министр окажет вам полное содействие.

Столыпин тоже вскочил и сделал подобострастное лицо:

– Непременно!

– Привлеките все необходимые силы, – продолжила Александра Федоровна. – Жандармов, местные власти, обывателей. Если потребуется, не скупитесь на награды, покупайте сведения. Пять тысяч рублей из личных сумм государя в вашем распоряжении.

– Но под отчет! – пискнула Стана.

– Конечно, желательны расписки, – скривилась царица. – Однако всякое может случиться: кому-то опасно ставить свою подпись. Я понимаю, дознание имеет свои особенности, не мне вас учить. Что еще потребуется от нас?

Лыков задумался:

– Начать следует с допросов Чайкина и Комова, а они на каторге. Нужно содействие Главного тюремного управления.

– Будет, – веско сказал Столыпин. – И открытый лист тоже. Такой, что все по его прочтении начнут бегать, как наскипидаренные.

Государыня протянула руку. Мужчины по очереди поцеловали ее и удалились.

На подъезде Лыков тяжело выдохнул:

– М-да. Выходит, я должен спасти Россию. Она такая из-за сына?

– Вероятно, – пробурчал премьер. – Кто-то из мистических дур наговорил ей…

Долгожданный наследник родился больным гемофилией. Страшный недуг передавался по женской линии и был неизлечим. Носители болезни (почти исключительно мужчины) не доживали до совершеннолетия. Любая травма, ушиб, царапина могли привести к смерти от кровоизлияния. Болезнь наследника являлась государственной тайной, но Лыков, разумеется, был посвящен в нее.