Церковь воинствующая - протоиерей Владимир Чугунов

Надо заметить, что любое молитвенное правило, будь оно даже и такое большое, как у отца Алексия, как и пост, и рукоделие, не есть сама добродетель, а всего лишь средство к стяжанию её, ибо суть молитвы не в числе, а во внимании, а что касается поклонов, так преподобный Амвросий Оптинский заметил, что Богу нужны не наши ноги, а наше сердце – «Сыне, даждь Мне сердце твое». То же самое можно сказать и о посте, ибо и он есть всего лишь средство к стяжанию добродетели. Святитель Игнатий (Брянчанинов) по этому поводу приводит удивительный пример из собственной жизни. Однажды в храме Сергиевой пустыни под Петербургом, где он был тогда наместником, он встретил прибывшего с Афона монаха. Проходя мимо него в церкви, он заметил исходящий от того жар. Одет же был монах легко, на ногах вообще ничего, а на дворе был лютый мороз. Святитель пригласил подвижника к себе на беседу, в результате которой выяснилось, что монах носит ещё и власяницу на теле, читает ежедневно 12000 Иисусовых молитв, сопровождающихся разными видениями, занимается сухоядением, не чувствует мороза, ежедневно делает по полторы тысячи земных поклонов, а под конец рассказа даже с видимостью смирения прибавил – не добавить ли к молитвенному правилу ещё «Иисусовых и поклонников». Святитель сразу понял, что перед ним человек, находящейся в духовной болезни – «прелести», и посоветовал попробовать (просто ради эксперимента) иной способ молитвы, а именно, чтобы во время произнесения её слов не проскользнула ни одна посторонняя мысль, а ум был совершенно свободен от всяких мечтательных образов и целиком заключён в слова молитвы, ибо, заметил он, «рассеянная молитва оскорбляет величие Божие». Монах, разумеется, согласился. На прощание святитель посоветовал ему взять номер в гостинице непременно на первом этаже. На удивлённый вопрос, ответил: «А вдруг вам во время молитвы придёт мысль, идти по воздуху из Петербурга на Афон, и вы, упав с высоты второго этажа на мостовую, разобьётесь насмерть?» На что тот с удивлением ответил, что эта мысль уже не раз приходила ему и прежде, но что он был совершенно убеждён, что его, по слову Господню, ангелы понесут на руках… Результат превзошёл все ожидания. На утро горе подвижник прибежал к святителю с упрёком, что он своим советом лишил его «всего»: теперь он не только не может молиться, как прежде, но даже и одной молитвы не может произнести со вниманием, а ещё стал мёрзнуть, когда до этого совершенно не чувствовал холода, физически ослаб, нуждается в регулярном приёме пищи, тогда как прежде мог неделями ничего не вкушать.

И подобных случаев в святоотеческой литературе множество. Поэтому к приведённому выше молитвенному правилу прибавим, что проходил его отец Алексий весьма и весьма осторожно. Не избежал он, как и многие другие подвижники и делатели молитвы, множества искушений, о чём свидетельствуют и его собственные записки и воспоминания игуменьи Арзамасского монастыря Марии, которой отец Алексий рассказывал то, что не открывал другим. К сожалению, в дошедших до нас записках помещицы Пазухиной ни слова не говорится о смысле этих видений и откровений, не объясняется, как относиться к ним, а просто о них упоминается. А надо бы сказать, что все они вполне могли привести и к «прелести», и к падению, а также послужить соблазном для не по разуму ревностного читателя. Ну, например.

«Во время опасной болезни, – пишет игуменья Мария, – когда сей праведный старец лежал на одре своём с великим терпением, он удостоился слышать такое сладкое пение, которое никакой язык человеческий передать не может, и Сама Царица Небесная с великомученицей Варварой, одеяна в белые ризы, посетила раба Своего страждущего и без всяких врачей сотворила его здрава».

Надо бы сразу заметить, что, хотя подобных случаев чудесных исцелений немало описано в житийной литературе, тем не менее, они являются всего лишь исключением, а не примером для подражания, как и питание пророка Илии воронами.

В записках самого отца Алексия о видениях и откровениях высшего порядка говорится, что однажды ночью ему явился Господь Иисус Христос в царской одежде и благословил его. Рядом со Христом стояли три девы в белых одеждах, в которых подвижник признал три добродетели – веру, надежду и любовь. Явилась затем и Царица Небесная. И слышал он голос, который вещал: «Сей есть Сын Мой единородный, Сын Божий».

Явление Господа в сопровождении трёх дев и Царицы Небесной, очевидно, произошло вовсе не для того, чтобы сообщить то, что отец Алексий и так знал – о трёх главных христианских добродетелях, например, или о том, о чём не раз пел вместе с народом в храме: «И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, иже от Отца рожденного прежде всех век…» Смысл видения, вероятнее всего, был в духовной поддержке, в которой он, очевидно, лично нуждался. Если святителя Феофана Затворника насторожила подвижническая жизнь отца Иоанна Кронштадского, почему же не могла насторожить она и даже восстановить против отца Алексия не только близких родственников, но и братьев-священников? Посудите сами, единственный не только на всю округу, а на всю Россию какой-то сельский батюшка вдруг взялся «чудить». И это не пустые домыслы или предположения. Ни один священник из всей округи ни разу не посетил его, не испросил совета, не оставил никаких воспоминаний. Даже близкие родственники, тот же отец Павел Вигилянский, женатый на его внучке и которому батюшка передал приход, или дьякон, присутствующий при чуде воскресения отрока, не оставили никаких воспоминаний об этом удивительном человеке, а ведь это были самые грамотные люди того времени. Что это? Нет пророка в своём Отечестве, зависть, непонимание, равнодушие?

Но продолжим об откровениях свыше.

Во время французского нашествия, в 1812 году, когда отец Алексий молился за литургией, чтобы Господь даровал России победу над врагом, он увидел Ангела, посланного Богом, который возвестил ему, что силы небесные двинулись на помощь, что враг будет сокрушён, и что возрадуется вся Россия.

Другой раз во время евхаристического канона, когда отец Алексий произносил слова: «Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час Апостолом Твоим ниспославый…» – он услышал глас, как бы сходящий на Тело и Кровь Христову, и голос этот вещал: «Сей есть Сын Мой возлюбленный».

А однажды отец Алексий слышал райское пение и видел Самого Господа, Который сказал ему: «Паси овцы Моя, паси избранныя Моя, внемли стаду Моему. Аз же тя поставих над оным стадом горою святою Моею и стража церкви».

14 февраля 1814 года за божественной литургией возвещено было ему от Ангела Господня, что с этого дня он начал проходить ангельскую службу, и в ту же ночь в сонном видении он поклонялся в алтаре Сущему в огне и в свете неизреченном, Самому Богу.

Сам отец Алексий никак не комментирует этих событий и это наглядно свидетельствует о его духовной мудрости – не отвергать и не принимать, ибо хорошо знал из учения святых отцов, что суть христианской жизни не в получении утешений и откровений, а в терпении находящих скорбей. Лишь спустя много лет, незадолго до смерти он расскажет о них всего лишь одному близкому ему по духу человеку, игуменье Марии. Ей же одной рассказывал он и об искушениях дьявольских.

«Во время ночных молитв и поклонов, – записывает она с батюшкиных слов, – враг так сильно смущал его, что приподымал от земли и сильно ударял об пол, и только Божие подкрепление и защита хранили его. Когда же, по немощи телесной, он успокаивался сном, то и тут бесы не оставляли его в покое, толкали и кричали: «Что ты спишь? Царь едет», или: «Пожар у тебя в келье, и ты погибнешь», или: «Воры расхитят у тебя всё!» Каждый раз, пробуждаясь от таких видений, праведный иерей сей творил поклоны или читал Псалтирь и тем укреплял телесную немощь».

В собственных записках отца Алексия есть такие слова: «Попусти Бог на мя искушение и множество многое диаволов снидеся; едва-едва мог именем Господа Бога моего избавитися от них. И литургию едва мог отправити, сопротивляхся им, и заступи мя Пречистая Богородица Владычица и святые Ангелы и угодники Христовы, а, впрочем, что скорбей и болезней от злых диаволов принял, также нощных злых видений Божиим попущением за грехи мои тяжкие, но милостию Божиею спасен был».

Однажды, измученный диавольскими искушениями, отец Алексий молился перед образом Спасителя, чтобы Господь разлучил его душу с телом – и увидел, как образ Спасителя прослезился, и услышал голос, который обещал ему венец праведный.

В одном из своих писем к игуменье Марии батюшка писал: «Терпи, надейся и получишь помощь Божию, а с ней возможешь победить и все восстания врага душ человеческих. Не было бы искушений, не было бы и венцов. Воина за то и венчают, что он грудью стоит против врага за своё Отечество. Враг же души нашей гораздо опаснее всех тех врагов, которые бывают в обыкновенном сражении».