Та, что будет моей - Агата Лель

— Я ее… друг, — обтекаемо ответил он, и девочка скептически нахмурила светлые бровки.

— У мамы только один друг — дядя Валя.

Дядя кто?

Валя?!

— Может быть Ваня?

— Нет, дядя Валя.

Бог мой, Веснушка, ну ты серьезно?

Валя?!

И вот на это ты меня променяла?!

Вишневский не видел его ни разу, но сразу окрестил лохом. И совсем даже не потому что он Валя, будь от Владимиром, Александром или Любомиром, он назвал бы его абсолютно точно так же. Просто потому что… потому что он лох. Точка.

Та-ак, еще чуть-чуть и тайна мадридского двора будет раскрыта.

— Скажи, а этот дядя Лох Валя, он с вами живет?

— Артур! — раздалось позади, и Вишневский обернулся.

За спиной стояла мать Веснушки — Галина, придерживая рукой… огромный беременный живот.

Беременна? В ее-то годы?!

Да что у них, твою маму, происходило тут, пока его не было!

Ну прямо Шива, богиня плодородия. Ей же ну сколько… лет сорок пять точно. Походу они с Иракли тут времени даром не теряли.

— Здравствуй, — сдержано поздоровалась она. — Не буду говорить как ты вырос, но ты действительно возмужал за эти годы.

— А вы… — он стрельнул взглядом по ее животу, — а вы совсем не изменились.

Ай да Вишневский, ай да дамский угодник.

— Ты давно приехал? — проговорила она, погладив по голове прильнувшую к ней девочку.

— Да вот только сегодня. Вышел подышать воздухом, а тут вот… дочка Аглаи.

И выжидательно уставился женщине в глаза.

Ну же, выдай себя. Ты же точно знаешь, чья она.

Но Галина даже если и знала, то ничем себя не выдала. Просто снова мягко улыбнулась.

— Бабушка, а этот дядя мне конфету не дал, — громким шепотом произнесла девочка, глядя при этом на Вишневского. — Такой жадный.

— Не дал? — делано возмутился он. — Так я же… Эй, ты сама не взяла!

Вот же маленькая вымогательница! И снова почему-то ощутил острую потребность улыбнуться.

Он всегда был равнодушен к детям, не хотел их и не знал, как с ними обращаться. Его не умиляли рекламы подгузников и коверкано рассказанные стишки про "бороду из ваты". Чем старше он становился, тем больше ловил себя на мысли, что вряд ли когда-нибудь решится на этот шаг. Но эта девочка, дочь Веснушки, она была… забавной. Умненькой. Хитрой. Где-то даже расчетливой.

Он вдруг поймал себя на мысли, что если бы у него и была дочь, то только такая.

— Валюша, так вести себя некрасиво! — пожурила бабушка внучку. — К тому же ты все равно не любишь конфеты.

— А что любит? — тут же зацепился Артур.

— Желейных мишек, душу за них продать готова. Ну ладно, нам ужинать пора. Была рада увидеть, — сказала Галина и, взяв в свою руку крошечную ладошку, повела Валюшу в дом.

Вишневский проводил их взглядом до самой двери, а потом медленно пошел к своему дому, переваривая только что увиденное.

Может ли она быть его?

Судя по характеру — запросто. Темные волосы и карие глаза… Валюша.

Вдруг его осенило. Валюша — дядя Валя.

Это она что, получается, его дочь в честь какого-то мудозвона назвала?

Или… это все-таки не его дочь?..

Имена — это что? Просто совпадение?

Он сам не понимал, чего он хочет или Не хочет больше — чтобы она была его дочерью, что радикально изменит его жизнь, а к подобным переменам эта жизнь его не готовила, или что Веснушка родила от кого-то другого.

Почему-то думать о том, что она вот так цинично пошла кувыркаться с кем-то еще, едва он только улетел, ему совершенно не хотелось. Мужское эго не позволяло и чувство собственничества, наверное.

Ведь это я был ее первым.

Раздрай. Неопределенность. Хаос. Все то, что он не выносил и по возможности старался от подобных чувств как можно скорее избавляться.

А может… ну это все? Не рассказала, значит, так надо. Плохо ему жилось, что ли? Столько грандиозных планов, мыслей, проектов. Ребенок в его ближайшее будущее вот точно не вписывался.

На нет и суда нет. Пусть.

Но вот что-то в глубине души, возможно, внутренний не циник, не давал ему пустить это все на самотек. Нет. Он должен знать точно! Независимо от результата!

Снова обернулся — в оранжевом прямоугольнике окна гостевого дома торчала крошечная макушка с двумя тощими хвостами. Даже отсюда он услышал заливистый смех вредины.

Неужели она все-таки его?..

От размышлений его отвлек телефонный звонок. Хмуро вытащив из кармана мобильный, Артур, подумав, все-таки принял вызов.

— Привет, Чер, ну как ты добрался? — раздалось бодрое из динамика на английском.

— Знаешь, хорошо. Даже еда в самолете была на удивление сносной, — ответил он на беглом языке янки, в котором здорово поднаторел за четыре года жизни в Америке.

— Я уже жутко по тебе скучаю.

— Я же вот только улетел.

— Все равно! А ты… скучаешь?

— Само собой. Ну ладно, меня зовут к столу, созвонимся позже, хорошо?

— Люблю тебя.

— Угу, — промычал он и сбросил вызов. Сунул телефон обратно в карман.

Джессика, яркая блондинка из солнечной Флориды. Живая, красивая, не глупая. Они познакомились полгода назад на конференции по новейшим технологиям и уже тем же вечером бурно обновили заднее сидение его тачки.

Он не знал, что такое любовь, но кажется, Джессика его по-настоящему любила. А он… да черт его знает, что он к ней чувствовал. Что-то… нейтральное. Ему нравилось заниматься с ней сексом, нравилась ее непосредственность, но когда она уезжала к себе домой, не чувствовал, что ему ее не хватает. Он не хотел оставить ее на ночь или предложить жить вместе. И уж тем более — Боже упаси! — даже и не помышлял о браке. Его все устраивало. И его прагматичный мозг понимал, что вот это чувство ничего общего с