Та, что будет моей - Агата Лель

увальня было физически неприятно. Девочка даже не знает, кто ее настоящий отец! Чертова Веснушка!

Он вспомнил, как она на него смотрела, с какой яростью разъяренной львицы отстаивала свою дочку, и не смог не улыбнуться ее самоотверженности и где-то наивности. Ведь если он на самом деле захочет, то с легкостью сможет забрать ребенка себе. Со связями его родителей и средствами, которыми их семья располагает — это будет несложно. Другое дело, что ничего подобного в его планы не входило. Он был более чем уверен, что она хорошая мать, беспокоиться не о чем…

И тут до него стало доходить, что он понятия не имеет, как они живут. На что, в каких условиях. Дом их он видел — зрелище не для слабонервных. Но это только фасад, а что внутри? И понял, что должен это выяснить.

* * *

Узнать, в какой детский сад ходит Валюша оказалось проще простого, Вишневский даже испытал что-то похожее на раздражение, что вот так просто можно найти информацию о маленьком ребенке. Еще больше его возмутило в каком состоянии находится старое здание — двухэтажное, явно давно нуждающееся в ремонте.

А детская площадка? А система безопасности? Где охрана?

За те двадцать минут, что он просидел в машине напротив входа, никто не подошел и не спросил, кто он такой и что он здесь делает. Никто!

По информации, что он успел подсобрать, Веснушка заканчивает свою работу в логистическом центре в половине шестого, примерно без пятнадцати шесть она уже забирает дочь домой. И работа и дом находятся в шаговой доступности. Наверное, специально так подбирала, все продумала.

Сложно было сопоставить образ той девчонки, что он помнил по годам жизни по-соседству с той, кем она на самом деле оказалась. Он всегда считал ее скромной, даже где-то зажатой. Но внутри этой на вид хрупкой оболочки оказался поистине титановый стержень. В другой момент он бы однозначно восхитился — его всегда привлекали сильные личности, но сейчас, когда дело касалось его ребенка…

Вишневский взглянул на часы и отметил, что уже без пятнадцати шесть, вот-вот она должна уже подойти. Он бы вошел и забрал девочку сам, но прекрасно понимал, что вряд ли ее с ним отпустят, для них он просто посторонний мужик.

Как и для твоей дочери, собственно.

В положенное время Веснушка не подошла. Как и в шесть и начале седьмого. Где ее носит? И часто она вот так бросает дочь, дожидаясь, пока она не останется там последней? Может, собранная информация о ней не такая уж и полная?

В двадцать минут седьмого он плюнул и решил-таки выйти из машины, как увидел, что в ворота детского сада вошел увалень Валя. Что за?!..

Что этот ожиревший медведь здесь делает?

Она же сказала, что он просто "сосед и друг", выходит, не просто?

Какого черта?!

Когда Валентин вышел из детского сада держа в своей лапе руку его дочери, Артур уже поджидал его у ворот.

— Привет, — узнала его первой Валюша и улыбнулась.

— Привет. Это тебе, — Вишневский достал из кармана пачку желейных мишек и, наклонившись, отдал девочке. — Эти сладкие, с клубникой. Специально искал.

— Ага.

— Пойдешь со мной? Покатаемся немного на моей красивой машине, пока твоя мама не вернется. Ну, как тебе идея?

— Нет, не поеду, — насупилась она, крепче вцепившись в руку Валентина.

В руку чужого мужика!

И именно вот этот эпизод заставил его окончательно раскрыть глаза на происходящее. Она верит ему, этому недогризли, ищет у него защиты, а родного отца боится. Потому что совсем не знает правду. И это не его вина. Ее! Аглаи!

Его задело, где-то даже унизило подобное положение вещей. Он, человек, который по жизни привык чувствовать себя на голову выше, теперь ощущал себя проигравшим.

По взгляду увальня он понял, что тот в курсе, кто он такой. А значит и скрывать нечего.

— Где она? — не церемонясь, резко спросил Вишневский.

— Кто она?

— Ты прекрасно знаешь, кто! — и понизил тон. — Втираешься в доверие к моей дочери? В папочки метишь?

— Ну хоть кто-то должен им для нее стать.

Вишневский не выносил рукоприкладства, считая разборки на кулаках чем-то сродни обезьяньих танцев, но сейчас жутко захотел дать этому ушлепку по морде. Нормально так, от души, и плевать на сдачу.

Он сдержался только потому что снизу вверх на него смотрела его маленькая дочь.

— Иди пока покатайся на… на вон той штуке, — кивнул Вишневский на скособоченную карусель, и когда Валюша убежала, обернулся на бугая напротив: — Не лезь, куда тебя не просят, ты понятия не имеешь, какие нас связывали отношения. Ты вообще им никто и пока не вернется Аглая, с дочерью побуду я.

— А теперь ты слушай сюда, небожитель, — визави тоже сменил тон, — я, конечно, гарвардов не кончал, но в жизни кое-что да смыслю. Ты бросил их, их обеих, так что проваливай. Она попросила меня забрать дочь. Меня, а не тебя. Сечешь?

Обрюзгший гризли бесил его все больше и больше. Эта его рожа с розовой кожей, белесые ресницы, рыбий взгляд и напускная самоуверенность.

Неужели она с ним… Этим уродом?

Неужели у нее все настолько плохо?

Чем он ее зацепил?

Он ощутил, что теперь им обуяла не только ревность к дочери, а что-то другое. Что-то похожее на… ревность к Веснушке?

Она и вот он, и его жирные лапы…

— Дай мне номер ее телефона, — скрывая ярость, отрезал он.

— У тебя и номера ее нет даже? — хохотнул. — Совсем все плохо, да?

Да он откровенно нарывается!

Вишневский ощутил, как дернулись уголки губ, совсем как у волка, когда тот собирается наброситься на бестолковую добычу и с хрустом перекусить сонную артерию.

Его бесил этот мудак и он как никогда был близок к тому, чтобы дать ему по морде.

Обернулся на дочь: та сидела на качелях, внимательно глядя на двух здоровых дядь, которые явно надумали что-то недоброе. Потом снова посмотрел