Тень колдуна - Роберт Асприн

Здоровяк изрыгнул проклятие, рухнул на колени, содрогнулся и тяжело повалился вперед. Первым ударился о мостовую круглый камень на рукоятке меча Бленка, а секунду спустя кончик клинка показался из спины Ганса. По мере того, как гигант сползал вниз, пронзивший его клинок выступал сзади. Ноги его дергались. Один сапог судорожно бил по мостовой.

Бленк посмотрел мимо него на молодую пару, сопровождавшую покойного, и тут же забыл о мече, который собирался высвободить из трупа. Гибкий юнец бежал прямо на него, бросая что-то.

Глаза Бленка чуть не вылезли из орбит, когда он понял, что происходит. Он попытался пригнуться. С чавкающим звуком лезвие ножа застряло у него в горле. Всего мгновение он стоял, широко открыв глаза и шевеля губами, не подозревая о том, что он так же мертв, как и великан у его ног. Бленк упал поперек убитого им варвара.

— Хах! — болезненно выдохнул Катамарка, принимая удар, рассекший ему предплечье вместе с тонким дорогим плащом, которым он обмотал руку для защиты.

Его противник внезапно окаменел и тоже издал утробный звук, но не такой громкий. На его лице появилось удивленное выражение. Граф рубанул его мечом по лицу, не встречая сопротивления. Вторым взмахом он счел за лучшее ударить по руке, которой мед держал меч, просто на всякий случай, и отступил в сторону, чтобы дать противнику упасть. И только после того, как это случилось, увидел, что из спины бедолаги торчат острия двух метательных шестиконечных звездочек.

Противник Йоля услышал шум. Боковым зрением он понял, что дело плохо. Полуобернувшись, он негромко выкрикнул имя, прозвучавшее как «Туп», и в тот же момент меч Йоля рассек ему лицо. Он отпрянул назад, обливаясь кровью, и Йоль рубанул еще раз: повторный взмах пришелся низко, по бедру. Мед упал.

Йоль нанес упавшему наемнику еще один сокрушительный удар по затылку, выдернул лезвие и занял боевую позицию, готовый разить еще, если того потребуют обстоятельства.

Стройный и гибкий юноша в черном, казалось, просто появился из тени, словно он не бежал, не несся, как ветер, на помощь другу. Катамарка с удивлением и некоторой тревогой рассматривал орлиный профиль зловещего ночного странника. Быстро взглянув в глаза Катамарки, он подошел к лежавшему великану и рухнул перед ним на колени.

— У-у, проклятие, парень, проклятие! Мы столько времени провели в этой вонючей дыре и там, в Суме, и я даже полюбил тебя! Теперь ты ушел, о, проклятие! — И он гладил и гладил плечо мертвеца, словно гладил мертвую собаку.

Он с горестным вздохом поднялся, сделал несколько шагов к графу Катамарке, который задумчиво следил за его действиями, и гибко присел на корточки, чтобы извлечь метательные звездочки из спины мертвого меда.

Катамарка сказал таким тоном, будто ничего не произошло:

— Что-то я не слышал о том, чтобы он был великаном, тот южанин, который видел изнутри жилище некоего покойного колдуна из этого города. Зато я слышал, что он силен в метании ножей.

— Это верно, — отозвался молодой человек, присевший на корточки. — Черт! Эти штуки застряли! У вас был серьезный противник, Катамарка, — у этого шакала не спина, а одна сплошная мышца. — Он вытащил кинжал и с его помощью выковырял звездочки из трупа.

Катамарка часто заморгал и отвернулся.

— Черт, — вновь пробормотал его спаситель, скорее самому себе. — Убивать становится слишком легко. Помнится, я говорил не так давно одному принцу крови, что убийство — это дело принцев и им подобных, а не воров, ну не таких людей, как я. Я хорошо помню, как это случилось впервые! Это тоже было не так давно. Тоже ночью, в переулке. Нападавшие были похожи: трусливо выследили ничего не подозревавшую жертву, так же, как эти четверо. В тот раз, помнится, я помогал другу. Ну, вроде как другу. Ну, то есть мы тогда действовали как друзья. Я бросил звездочки, а потом все ходил вокруг да думал об этих мертвецах несколько дней. Это меня по-настоящему зацепило. Черт! С тех пор я через столько всего прошел и столько трупов повидал!

Южанин покачал черноволосой головой.

— На этот раз я мстил за друга, за человека, которого едва успел узнать. Но мне нравилась эта ходячая гора, черт возьми. Илье знает, почему я пошел дальше и положил еще и этого для вас.

Катамарка сказал:

— Потому что вы прирожденный герой. Об Ильсе я слышал. А кто же этот гигант?.. — спросил он и, оглядев валявшиеся трупы, поправился:

— ..Был.

— Его звали Митра, — сказал Йоль, — из Барбарии.

— Черт, — сказал смуглый юноша. — Я провел с ним последние две недели, и он говорил мне, что он Бримм Киммериец. — Он с величайшей тщательностью вытирал сюрикены краем плаща убитого, где было поменьше крови. — Ну почему люди лгут!

Катамарка хмыкнул.

— И это в мою честь вы решили сегодня поменяться именами, — сказал он, дав понять смуглому юноше, что тот сам солгал.

— У-гу, — молодой человек не стал развивать тему. Он снял свою большую шляпу, провел рукой по иссиня-черным волосам и торопливо надел ее опять, чтобы граф не принял это за подобострастный жест.

Но вопрос почестей занимал сейчас Катамарку меньше всего. Он заметил глаза, которые смотрели, словно со дна колодца в полночь, зловещие, парализующие глаза, взгляд которых мог выдержать не каждый; правда, эти глаза были так глубоко посажены, что даже придавали лицу некоторое простодушие. При этом граф понимал, что за этим простодушным выражением крылись не мягкость и тупость, а уверенность в себе и сила. Этот молодой человек, весь в черном, знал, что делает, и делал хорошо.

А заговорил он вновь тихо и мягко:

— Я решил прийти в эту сомнительную часть города нынче вечером, потому что мне казалось, это будет забавно. Встретил в кабаке Бримма, то есть Митру, и эту как ее там. Он и впрямь варвар — из Барбарии, да! — и очень веселый. Был веселым. Мы отлично провели время, рассказывая небылицы, когда вы пришли и все испортили.

Он выпрямился, заставив при этом свои звездочки куда-то исчезнуть, и гордо встретил взгляд Катамарки своими не правдоподобно черными глазами. Тьма и тени, несомненно, породили этого искусного метателя ножей, одновременно угрожающего и внушающего доверие.

— Меня зовут Ганс, я с дальнего юга. Это я неделю с чем-то назад побывал в жилище Корстика.

— Рад встрече, Ганс с дальнего юга!

— Мы еще посмотрим. Йолю это не понравилось.

— Ночь вероломных убийц и надменных союзников, мой господин.

— Замолчи, Йоль, — сказал Катамарка, заметив, как Ганс повернулся оглядеть слугу. — Этот человек, похоже, все-таки спас нам жизни. Кроме того, он безупречно владеет оружием, болван, и крайне быстро отвечает на оскорбления! Ганс, я подозреваю, что нам все равно предстоит объясняться со стражей, но я не в силах понять, зачем нам оставаться здесь. Не убраться ли нам восвояси?