Театр Клары Гасуль - Проспер Мериме

Капитан. А какое это имя? Я знал одного адъютанта, который заработал себе нашивки в прихожей у Годоя[19].

Клара. Имя вашего героя, капитан, — дон Хуан Диас...

Капитан. Дон Хуан Диас Порльер[20]? Ах ты черт! Маленький маркиз?

Клара. Этого я уж не знаю, но только зовут его Хуан Диас. А вы, сеньор лиценциат, вы, поклонник всего французского, придете в восторг, узнав, что героиня пьесы — француженка.

Поэт. Как! Француженка в Дании? Что она там делает?

Гранд. Ла Романа был самый несправедливый человек на свете. Комедия, наверное, никуда не годится.

Капитан. К черту и пьесу и автора, если героиня — француженка!

Клара. Выходит, вы все недовольны? Не везет мне, да и только. Неужели, капитан, вы не будете аплодировать своему генералу?

Капитан. Буду, если в пьесе крепко ругают французов.

Клара. Ну, а вы, сеньор Эсколастико? Ведь в ней участвуют французы!

Поэт. Если бы еще это были люди, умершие по меньшей мере четыреста лет назад...

Клара. А если бы они умерли только триста пятьдесят лет назад, комедия не могла бы быть хорошей?

Поэт. Вряд ли.

Клара. Ну, тогда она станет хорошей со временем. Ах, как бы мне хотелось родиться еще раз, через четыреста лет, чтобы видеть, как ей аплодируют! Но вас, ваше сиятельство, я прошу — поаплодируйте испанскому маркизу.

Гранд. Его семья украла у меня семь титулов!

Клара. Ну вас всех к черту! (К публике.) Но вы, господа, люди разумные: посмотрите пьесу и будьте к ней снисходительны; автор отдает себя на ваш суд.

Маркиз де Ла Романа.

Дон Хуан Диас[21].

Французский резидент на острове Фюне.

Шарль Леблан, французский офицер.

Уоллис, английский офицер.

Хозяин гостиницы «Три короны».

Г-жа де Турвиль, она же г-жа Леблан.

Г-жа де Куланж, она же мадмуазель Леблан.

Действие происходит на острове Фюне в 1808 году,

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Кабинет резидента.

Издали доносится испанская военная музыка.

Резидент (один). Уф! К черту их собачью музыку! Парад кончился. Не люблю я бывать среди этих старых черномазых солдат. (Смотрит в окно.) А вот и сам генерал Ла Романа проскакал галопом домой: теперь можно и отдохнуть. Боже, что за проклятое ремесло! Я получил предписание постоянно бывать среди их офицеров. Только что опять пришлось целый час разгуливать с ними... Фу, мой сюртук весь пропитался табачным дымом, одуреть можно! В Париже я бы месяца полтора не решился показаться в обществе. Но на острове Фюне, в этой чертовой дыре, особенно стесняться незачем. (Садится.) Гм! Я их побаиваюсь; у них длиннющие усы, дикие черные глаза... Да и похоже на то, что мы, французы, им не по душе... Кроме того, эти черти испанцы так невежественны!.. Они никак не могут уразуметь, что наш великий император для их же счастья дает им в короли своего августейшего брата[22]... Они находят, что на острове прохладно... Черт побери! С этим я вполне согласен... Проклятье! Когда я решился стать дипломатом, мне представлялось, что меня сразу же пошлют в Рим или Неаполь, словом, куда-нибудь, где можно найти приличное общество... Являюсь к министру... В разговоре имею несчастье упомянуть, что владею испанским. «Вы говорите по-испански?» — переспрашивает он. Я в полном восторге. Дома нахожу паспорта и инструкции — думаю, что в Мадрид... Ничего подобного: я, оказывается, прикомандирован к испанской дивизии де Ла Романа на острове Фюне!.. На острове Фюне!.. Боже милосердный! В Париже-то как удивятся, узнав, что меня послали на остров Фюн!.. Вдобавок ко всему мне приходится мотаться туда-сюда, словно я на военной службе. Если бы я еще был в самой Дании с армией князя[23], там нашлись бы французы, с которыми можно поговорить. Но, увы, я должен торчать здесь со всеми этими испанцами, датчанами, ганноверцами, немцами, невесть с кем... И все эти милые люди дружат между собой, как кошки с собаками. Изволь за ними следить, развлекать их, внушать им мысли, согласные с разумом, природой вещей и просвещением. А это, черт побери, — дело трудное. Они никак не могут втемяшить себе, что англичане со своим сахаром — их смертельные враги. Они хотят пить натуральный кофе, хотят того, другого, но раз мы без всего этого обходимся, то и они могут обойтись. Боже мой! И когда это наконец мы завоюем Англию? Из-за англичан только и сижу я на этом проклятом острове с этими косноязычными испанцами. Ах, сегодня было так сыро!.. Хорошо, если не схвачу воспаление легких. Следовало бы лечь в постель; но ведь надо писать донесение. Что за собачье ремесло! Ни минуты покоя! Донесение! А что в нем писать?.. Князь сообщает мне, что имеются основания сомневаться в верности маркиза де Ла Романа, что я должен следить за каждым его шагом, разведать настроение его солдат. Да, легко сказать — разведай; поди загляни им в душу... У этих черномазых шкура такая темная, что внутри ничего и не разглядишь. Ах, черт побери! Вот так мысль! Я напишу об этом князю Понте-Корво; он посмеется, а самый верный способ продвигаться по службе — это смешить начальство. Да, да, обязательно. Напишу об этом и в Париж. (Пишет.) Мысль, право же, неплохая...

Входит слуга.

Слуга. С вами желает поговорить какая-то дама.

Резидент. Дама! А что за дама?

Слуга. Француженка, сударь... Хорошо одета, и манеры очень приятные.

Резидент. Француженка на острове Фюне! Француженка в Нюборге! О нежданное счастье! Лафлер! Скорей синий сюртук и часы с брелоком! Гребень! Хорошо! Проси.

Слуга уходит и тотчас же возвращается: за ним идет г-жа де Куланж в дорожном костюме.

Слуга. Госпожа де Куланж! (Уходит.)

Резидент (в сторону.) Черт! Это, наверное, жена какого-нибудь генерала. (Громко.) Я в отчаянии, сударыня, что вынужден принимать вас среди всего этого дипломатического хлама, в безобразном кабинете, который...

Г-жа де Куланж. Милостивый государь! Будьте добры, прочтите это письмо.

Резидент. Сударыня! Прошу садиться.

Г-жа де Куланж. Милостивый государь!

Резидент. Сюда, пожалуйста. Вот кресло.

Г-жа де Куланж. Если...

Резидент (не читая письма). Вы, наверное, из Парижа, сударыня?

Г-жа де Куланж. Да, милостивый государь. Это письмо...

Резидент (не читая письма). Я не смею надеяться, сударыня, что вы соблаговолите задержаться здесь, в этой ужасной стране!..

Г-жа де Куланж. Сама еще не знаю. Но если бы вы взяли на себя труд прочесть это письмо...

Резидент (не читая письма, скороговоркой). Нюборг — местечко невеселое. Здесь расположены испанские части. Они тут с немцами состязаются — кто кого перескучает. Французов у нас почти нет. К сожалению, все они в самой Дании; там же и князь Понте-Корво. Однако, сударыня, ваш приезд в Нюборг мог бы привлечь сюда весь генеральный штаб князя. Пустыня с такой отшельницей, как вы...

Г-жа де Куланж. Милостивый государь! Если бы...

Резидент (не читая письма). Кстати, что Тальмá[24]?

Г-жа де Куланж. Я редко бываю в театре. Если бы вы...

Резидент (не читая письма). Не могу выразить, сударыня, до какой степени я восхищен тем, что среди вечных снегов вдруг появляется... парижская роза... хи, хи, хи!.. такая очаровательная соотечественница... Я страстно желал бы чем-либо быть вам полезным. Если бы вам, сударыня, понадобилось...

Г-жа де Куланж. Умоляю вас: прочтите же наконец это письмо!

Резидент. С вашего позволения... (Распечатывает письмо и читает.) Брр, брр, брр... Хо! Хо! Черт возьми! Впрочем, постыдного тут ничего нет... Но я-то чем могу вам помочь, моя красавица?

Г-жа де Куланж. Познакомьте меня с маркизом де Ла Романа.

Резидент. Но... как вам сказать? Я за ним наблюдал. Из такого человека ничего не вытянешь. Он застегнут на все пуговицы. И к тому же он, видите ли, старик... И как ни прелестны ваши глазки, мертвеца им не разбудить, хе, хе, хе! (Придвигает свое кресло к г-же де Куланж.)

Г-жа де Куланж (отодвигаясь). Может быть, у него есть друг... близкий друг, которому он вполне доверяет?

Резидент. Да, таковой имеется... Довольно занятная личность. Это его адъютант и племянник. Как мне докладывали, у маркиза нет от него тайн. Вдобавок этот адъютант порядочный шалопай, задира... Недели две тому назад он убил на дуэли одного французского офицера, подававшего большие надежды. И знаете из-за чего? Из-за того, что этот французский офицер, предлагая ему выпить за здоровье его величества императора, сказал, что отрежет ему уши, если он не станет пить. Он не выпил — и убил офицера.