Калифорнийцы - Луис Ламур

Она вспомнила, как они в самый первый раз приехали сюда, в горы Малибу, в это тихое местечко среди холмов. Земляные холмы вокруг были пустынны, и они так разительно отличались от зеленеющих холмов далекой, милой ее сердцу Ирландии. Этот пейзаж скорее навевал на нее воспоминания об Испании.

Бежав из Ирландии, они всей семьей перебрались во Францию на корабле одного контрабандиста, где они и задержались на несколько месяцев, прежде, чем отец отправился в Испанию, наказав своему семейству следовать за ним.

Он был участником тайного заговора против британского правительства. Но заговор был раскрыт, о чем один англичанин, который был весьма дружелюбно настроен по отношению к ее отцу, поспешил предупредить его, и тот незамедлительно покинул страну. После смерти отца она из Испании перебралась в Мексику, где и поселилась в доме тетушки и ее мужа. И именно здесь она и познакомилась с Хайме.

Она всем сердцем полюбила эти пустынные берега, где иногда можно было увидеть морских львов, греющихся на песке где-нибудь на отмели; ее приводили в восторг даже огромные медведи, обитавшие среди холмов.

Полковник Малкерин всегда обожал охоту, и зачастую она отправлялась охотиться вместе с ним. Он охотился лишь ради мяса, но только сторонников охоты среди поселенцев было немного, и еще меньше было смельчаков, рискнувших бы отправиться в горы.

Во время своих поездок по холмам они нередко встречали индейцев, которых иногда можно было увидеть даже на побережье. В большинстве случаев это были индейцы-чумаши - проворные, смышленные люди, чьи лрдки, окрашенные в красный цвет, то и дело курсировали между прибрежными островами, принимая на борт до двадцати человек за один раз. Вообще-то далеко не все из них имели отношение к чумашам, но так называлось одно из индейских племен, некогда населявшее остров Сан-Мигель, с представителями которого столкнулись белые люди, впервые объявившиеся в этих краях, и вскоре это же название стали употреблять в применении ко всем местным индейцам.

Эйлин Малкерин подошла к свободному креслу и тоже села.

- Это было как раз то, что нам было нужно, - сказала она, немного помолчав. - Как раз то, что нужно. Мы оба поняли это сразу.

Ветер тихонько зашелестел листьями тополей, пробираясь сквозь кроны деревьев, и она снова посмотрела на улицу, где через открытую дверь виднелась далекая полоска синей воды.

- Когда мы еще не уехали из Ирландии, то самыми большими городами для меня всегда были Дублин и Корк, но затем мне было суждено увидеть своими глазами и Париж, и Марсель, и Мадрид, и Кордову, и Мехико. Когда мы с Хайме поженились и сам presidente выдал ему дарственную на эти земли, то уже тогда мы оба знали, что здесь будет наш дом.

С индейцами мы ладили. Они были очень осторожны и необщительны, но всегда отвечали, когда мы первые заговаривали с ними. Однажды мы в повозке ехали в сторону их поселения и нам навстречу попалась группа индейцев, направлявшихся за дегтем для лодок. Мы предложили подвезти их туда и пообещали доставить затем обратно вместе с дегтем, которым они обычно конопатили днища своих лодок.

После этого мы стали настоящими друзьями. Очень часто индейцы снабжали нас рыбой, а Хайме делился с ними олениной. И примерно тогда же, приехав как-то раз в их лагерь на побережье, куда Хайме вез мясо, мы познакомились с Хуаном.

- С Хуаном? - Майкл задумался. - А кто он такой? Что-то я его не помню...

- Это было еще до твоего рождения. Мы отвезли мясо индейцам, а потом сидели и разговаривали с ними, пока те жарили тушу на костре. Я обратила внимание на то, что один из индейцев одиноко сидит в стороне от других и смотрит на море. И тогда я спросила, кто он такой. "Он из других людей," ответили индейцы.

У него был немного более узкий нос, чем у остальных, кожа была чуть посветлее, глаза тоже казались больше, но он был стар, очень, очень стар.

- Из другого племени? - переспросил Майкл.

- Из других людей. Но он был их другом. Мы пустились в обратный путь, так и не узнав о нем ничего. А он тем временем встал, и пошел прочь от берега. Тогда Хайме остановил коня и заговорил с ним. "Тебе наверное очень одиноко. Если хочешь, то приходи к нам в гости." И к нашему великому удивлению он ответил по-английски: "Ладно, приду."

Хайме указал рукой на холмы вдали. На самые дальние, еще не исхоженные. "Может быть, ты знаешь, что за край лежит вон в той стороне. Я бы тоже хотел узнать тропы, которые ведут туда, увидеть людей, которые там живут, побывать в их селениях. Было бы особенно здорово попасть туда, где еще не ступала нога человека. Это прекрасные земли, здесь так красиво." Старик внимательно выслушал его, а затем, так и ни сказав больше ни слова, отправился своей дорогой. Две недели спустя мы снова встретили его. Он сидел на берегу, а мы как раз проезжали мимо того места.

ГЛАВА 2

Капитан двухмачтовой шхуны с гордым названием "Госпожа Удача" Шон Малкерин стоял на палубе, глядя на разрозненные огоньки погруженного в сон ночного Акапулько. Это был городишко, где проживало примерно три тысячи жителей, широко раскинувшийся на берегу океана, на фоне живописных гор, поросших лесом.

Завтра на рассвете они выйдут в море и отправятся в обратный путь домой. И при мысли об этом Шону вдруг стало очень грустно. Отправляясь сюда, он взял на борт слишком мало товара, да и торговля шла хуже, чем ожидалось. Рынок был просто-таки заполонен кожами, и, в конце концов, ему удалось отделаться от них, лишь запродав все оптом по одному доллару и пятидесяти центов за штуку вместо ожидаемых двух долларов.

С мехом дела обстояли несколько лучше, и наиболее удачно продавались шкурки выдр, так что, может быть, после вычета всех расходов еще можно будет надеяться на какую-то прибыль. Ведь так хотелось возвратиться домой с деньгами, которых хватило бы, чтобы выплатить числящуюся за их ранчо ссуду.

Глубина гавани позволяла кораблям подходить почти вплотную к песчанному берегу, так что городские огни были совсем близко. Город был погружен в темноту, и лишь в окнах двух таверн и еще нескольких домов на берегу горел свет. Был освещен огнями и испанский форт, некогда охранявший вход в гавань.

Рядом стояли на якоре еще два корабля: парусник, недавно прибывший из Манилы, и большая трехмачтовая шхуна, по величине намного превосходившая его "Госпожу Удачу".

Ночь была жаркой и душной, и все указывало на неотвратимость скорой перемены погоды. Он стоял на палубе, глядя на берег, и в душе у него зародилось странное чувство тоски, навевавшее грусть о чем-то оставшемся в этом городке, где его никто не ждал.

Всякий раз, оказываясь в портовых городах, его одолевали подобные мысли, и тогда он выходил на палубу, глядел на огоньки, отражающиеся в темных волнах, разбивающихся о борт, и размышлял о той любви, которую он мог бы встретить здесь, но не встретил, о том, что возможно его здесь могли бы ожидать новые друзья и приключения... или смерть и окровавленный кинжал. Человеку не дано предугадать свою судьбу, в этом-то все и дело. Просто не дано.

Возможно именно здесь его ожидает некая роковая тайна, нечто таинственное, необъяснимое. Как говорится, по одной дороге пойдешь любовь-удачу найдешь, а по другой пойдешь - головы не снесешь.

Подумав об этом, он выпрямился, потянулся и отошел от поручней, направляясь к себе в каюту, но остановился и снова всмотрелся в темноту берега, заметив там какое-то движение.

Там, в темноте, кто-то бежал по песчанному берегу... похоже... кажется это... ну да, женщина. Подбежав к самой воде, она сбросила с себя платье, а затем бросилась в море и быстро поплыла.

Немного опешив, он снова вернулся к поручням, но в темноте ничего разглядеть было невозможно. Ему показалось, что однажды он все же мельком увидел, как над водой показалась и тут же исчезла белая рука, а затем было слышно, как в доме на берегу хлопнула дверь и раздался чей-то окрик.

На берегу кто-то кого-то звал, и теперь до его слуха доносились встревоженные возгласы, и было заметно, как по берегу забегали какие-то люди.

Внезапно за бортом послышался тихий всплеск воды, и кто-то негромко окликнул его.

- Если не хотите, чтобы я утонула, то умоляю, бросьте мне веревку.

Женский голос. Это было так неожиданно, что на какое-то мгновение он замер, будучи не в силах двинуться с места. Но тут же взяв себя в руки, он поспешно перешел к перекинутой через борт веревочной лестнице и тихонько постучал ею о борт, так, чтобы было бы слышно внизу.

- Сюда! - тихо позвал он, и она тут же поплыла вдоль корпуса корабля к лестнице.

Ухватившись за лестницу, она начала неуклюже взбираться по ней, и мгновением позже он помог ей перелезть через поручни. Тряхнув головой, она принялась выкручивать свои длинные волосы, выжимая из них воду. Ее платье осталось на берегу, и теперь на ней была лишь мокрая нижняя сорочка и панталоны.

- Да не стойте же как истукан! - нетерпеливо бросила она. - Дайте мне что-нибудь из одежды, и поскорее уплывайте отсюда.