Нихт капитулирен! - Сэй Алек

– Да не изобретал я машину времени, не ищите, – страдальчески закатил глаза Карл.

– Мы и не сомневаемся, собственно, что имело место перемещение в силу неких природных сил. Теперь наша задача выяснить, каким именно стечением обстоятельств и природных законов активируется открытие межвременного портала.

Геббельс уставился на Вилигута совершенно ошалелым взглядом.

– Чего? – он помотал головой. – Можно теперь то же самое, только по-немецки?

Борг и фон Рок с трудом сдержали усмешки.

– Я говорю, – поморщился бригаденфюрер, – что если мы узнаем, почему вы попали к нам, то сможем отправить вас обратно.

– Класс! – парень аж подпрыгнул на стуле. – А когда? Не, у вас тут прикольно, но скучно – ни инета, ни телека, ни музыки нормальной – одно радио, где гоняют всякое старье. Прошлым вечером я вам сочинение про историю писал, а сегодня-то чем заняться?

– Найдем, – буркнул себе под нос Борг. Музыка будущего ему не понравилась, а когда он узнал, что половина композиторов – евреи, мысли Гиммлера стали ему как никогда близки. Исполнители, в большинстве своем, тоже не выдерживали никакой критики. Чтобы будущие германские дети пели песни (если это можно так назвать) негров – да никогда в жизни!

– Не отвлекайтесь, молодой человек, – попросил Вилигут Карла. – Как сможем, так и отправим. Рассказывайте.

– А, ну да… – юноша слегка смутился. – Родители моей девушки, Эльзы, они русские. Ну, в смысле, они немцы, но приехали из России. И седьмого ноября они уехали к своим друзьям, тоже русским… В смысле, немцам… Отмечать какой-то русский праздник. С ночевкой.

– Вчера вы утверждали, что коммунизм в России пал, – подал голос молчаливый эсэсовец.

– Так и было, – кивнул Карл. – В 1991-м году президент Eltzin поднял народное восстание в Москве и сверг коммунистов. Их даже запретить хотели, я читал, но потом решили, что раз демократия, пусть и коммунисты будут тоже.

– И на виду, – пробормотал фон Рок.

– Почему ваши будущие тесть и теща поехали отмечать седьмое ноября? Они коммунисты? – оберштурмфюрер впился в Геббельса пристальным взглядом.

– Тесть и те… – молодой человек поперхнулся. – Мы не заглядывали так далеко, герр… Простите, не знаю как вас зовут.

– Вертер Франк, гестапо. Отвечайте на вопрос.

– Нет, они не коммунисты, – нахмурился Карл.

– Тогда почему они отмечают коммунистический праздник? Они призывали вас или ваших знакомых установить коммунистический строй в Германии? Заводили с вами разговоры о преимуществах марксизма? Отзывались положительно о СССР и его строе? Вы видели у них в гостях подозрительных людей или литературу марксистского толка?

От явной бредовости прозвучавших вопросов у гостя из будущего глаза полезли на лоб.

– Вы что, с ума сошли, герр Франк? Нафига им надо было такое говорить? И какой, черт возьми, «коммунистический»?

– Седьмого ноября русские отмечают годовщину своей революции, – усмехнулся фон Рок. – Франк, вы хотите отправиться в будущее арестовывать их за подрывную деятельность? Похвально, похвально. Поделитесь методом перемещения?

Оберштурмфюрер еще пару секунд сверлил взглядом Геббельса, потом откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

– У меня пока нет вопросов, – небрежно бросил он.

– День революции… – пробормотал Карл. – То-то мне эта дата что-то напоминала. Наверное это, как выражался герр Киш… ну, отец Эльзы… toska po rodnim berezkam. Это переводится как…

– Мы знаем, как это переводится, юноша, – мягко прервал его Вилигут. – Продолжайте рассказ, пожалуйста.

– Тогда пускай он, – Геббельс ткнул пальцем в сторону Франка, – не перебивает.

– Не будет, – пообещал бригаденфюрер.

– Ну вот, родители уехали, а Эльза осталась дома. Она мне позвонила и пригласила… – юноша покраснел. – Переночевать.

– А говорите, что не заглядывали в будущее ваших отношений, – отечески улыбнулся Вилигут.

Ему, родившемуся еще в Австро-Венгрии и долгое время бывшему офицером «лоскутной монархии», и нынешние-то, образца 1938-го года нравы, казались излишне фривольными. Привыкнув мерить все моральными рамками ушедшей эпохи, он ничуть не сомневался в серьезности намерений Карла в отношении девушки. – Впрочем, продолжайте.

У парня даже уши побагровели.

– Отец отпустил. Он у меня вообще прогрессивный, рэп любит, – буркнул Карл. – Я и пошел. Чего б не пойти, когда девчонка тебя сама зовет? Вот. Переночевал…

Геббельс заерзал, а покрасневшим уже казался даже затылок. В отличие от Эльзы, у него это был первый раз.

– Ну… Родители Эльзы должны были вернуться часам к десяти утра, но вдруг бы приехали раньше? Да и домой перед занятиями заскочить надо было. Я ушел пораньше, в шесть или четверть седьмого. Темно еще было.

Берг и фон Рок понимающе переглянулись. Подобных историй, когда с разгневанным отцом встречаться совершенно не охота, у обоих в памяти было предостаточно.

– Я не очень далеко живу, но решил срезать – там небольшой такой переулок есть. Мне еще странным в нем свет показался. Серый такой, как на черно-белой фотке все. Выхожу из переулка, а на улице солнце и дома такие… Старинные. Я через переулок назад – а там парад мужиков с факелами. И тоже солнце. И дома другие, не как у нас. И флаг на балконе висит со свастикой. Я сначала думал, что с ума сошел. Потом вспомнил «Назад в будущее»…

– А это что? – поинтересовался Вилигут.

– Это кино такое, старое уже, но прикольное. Там один ученый из автомобиля машину времени сделал, а его друг, молодой, типа меня, то на Дикий Запад попадал на ней, то в будущее. Ну, рульный фильм, жалко что еще не сняли – вам бы понравилось. Только это фантастика, на самом деле такого не было.

– Поня-а-атно, – протянул Вилигут. – А что было потом?

– А что – потом? – пожал плечами Карл. – Дома у меня больше нет, документов нет, на улице холодно, а если я кому скажу, что из будущего, то попаду в дурку. Ну, я всякие фильмы смотрел, про попавших в прошлое в том числе… Это тоже фантастика, герр Вилигут, я уже понял, что вы спросить хотели. Вот… Думаю – кто может поверить, что я не псих? Разведка или контрразведка. Там же знают, какая техника есть, а какой нет, верно? А у меня мобила и MP3-плеер с собой. Еще в Техническом университете могли поверить, но кто бы стал слушать яйцеголовых? Я у первого же постового спросил, как мне в любую из этих служб пройти, и он проводил меня туда, куда дойти было ближе. Вот и все, собственно. Только прохожие на меня как-то странно косились.

– Одеты вы были несколько не по моде, – пояснил Ойген фон Рок, который лучше всех присутствующих знал, что было дальше. Еще бы, дежурным тем утром был он, и его изумление при виде демонстрируемых ему технических новинок в виде карманного патефона и не менее карманной кинокамеры, совмещенной с телевизором (а юноша сначала продемонстрировал их действие, и только потом огорошил новостью о дате своего рождения), еще было свежо в памяти.

– И никаких странных ощущений в момент перехода во времени вы не заметили? – продолжил гнуть свою линию Вилигут. – Тошноты, головокружения, еще чего-то?

– Да я и сам переход не заметил, – пожал плечами Карл. – В том переулке неба почти не видно – он узкий, а дома между которыми он проходит – высокие. Просто вдруг все какое-то серое стало, размытое, как на старой фотографии.

– Подробнее. Когда стало?

– Да как только я в него вошел.

Помучив мальчика вопросами еще несколько минут, Карл Мария Вилигут вздохнул.

– По моему ведомству пока вопросов нет. Скоро будут готовы данные по исследованиям места выхода – там уже работает наша группа. Тогда, может быть, вопросы возникнут.

– Очень хорошо, – кивнул фон Рок, и взглядом спросил у Борга: «Ты или я?»

Фрегаттенкапитан так же, глазами, показал на Цузе, который всю беседу просидел как на иголках, но стоически молчал – он, мол.

– Герр Геббельс, вы нам рассказывали про эти ваши… «Компы» и «ноуты». Расскажите пожалуйста герру инженеру про их возможности и, что знаете, про устройство.

– Хорошо, – покладисто согласился молодой человек, повернулся к Цузе и вдруг попросил: – А вы не могли бы повернуться в профиль и одеть очки?

Молодой и перспективный инженер, всего три года назад окончивший Берлинскую высшую техническую школу в Шарлотенбурге и, по совершенно непонятным для него причинам вдруг включенный в секретную комиссию по изучению пришельца из будущего (еще бы, два из этих трех лет он занимался «прожектерством», созданием «думающей» машины), такой просьбе подивился, но исполнил.

– Ага, спасибо. Еще голову наклоните немного вперед, герр Цузе. Охренеть! Я ж вас знаю! Вы первый в мире комп создали! Я его в Техническом музее видал – здоровенный! Два шкафа и стол как для бильярда, а рядом ваша фотка висит! А комп назывался… Назывался… Z3. Да, точно.

– А в каком году я его создал? – спросил огорошенный пионер «компо-ноутостроения», который пока еще собрал и запатентовал только вычислительное устройство Z1, несколько более скромных размеров.