Дети земли и неба - Гай Гэвриел Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он уже приветствовал, мрачно подумал Фалери. Шесть раз приложился головой к мраморному полу. А теперь, наверное, должен подползти и поцеловать императорскую туфлю? В Ашариасе именно так и поступают, не так ли? Этот великий город, обнесенный тройными стенами, теперь не называется Сарантием, его завоевали. Именно там правит калиф. Городу Городов дали новое название после падения – ужасной катастрофы их века.
Двадцать пять лет назад. До сих пор трудно осознать, что это случилось. Они живут в печальном, жестоком мире, часто думал Орсо Фалери. Однако деньги все равно нужно зарабатывать.
Наконец, император посмотрел на него. Отвернулся от тикающего подарка и посмотрел на посла державы, более богатой, чем его, которая ссужала его деньгами и была более свободной и развитой почти во всем.
«Ну, хорошо», – подумал Орсо Фалери.
Родольфо тихо произнес:
– Мы благодарим республику Сересса за ее подарки и за то, что она прислала к нам синьора Фалери. Синьор, мы рады снова видеть вас. Добро пожаловать в Обравич. Надеемся, нам доставит удовольствие ваше пребывание здесь.
И с этими словами он снова повернулся к часам, но все же прибавил в качестве объяснения, отводя взгляд:
– Мы ждем, чтобы увидеть, как выйдет человек с булавой и ударит неверного.
Многие говорили, думал Фалери, в том числе и их прежний посол, что, вероятно, император сходит с ума. Это возможно. Фалери может провести два года жизни, надорвать спину и разбить колени, погубить сердце и другие органы своего тела при дворе у лунатика. В императорской родословной были безумцы. Все эти близкородственные браки… Безумие могло проявиться опять.
«Мы рады снова видеть вас?»
Между прочим, Орсо Фалери никогда раньше не встречался с императором.
Это свидетельство поврежденного рассудка, заблудившегося в алхимии и философии, или пустая шуточка правителя, не обращающего внимания на то, что он говорит? Фалери мог бы счесть это оскорблением. Как представитель Серессы, конечно. С другой стороны, их подарок принят с одобрением. Это хорошо, не так ли?
Все смотрели на часы.
Воин-джадит в латах из серебра с солнечным диском на груди, держащий в руках золотую булаву, вышел на полукруглую дорожку из двери в левой части устройства. Солдат-осман, одетый в форму элитной пехоты джанни, бородатый, вооруженный кривой саблей, появился одновременно справа. Они встретились посередине, перед циферблатом часов. Оба остановились. Перезвон продолжался. Джадит начал бить ашарита по голове булавой. Он нанес три удара. Это означало три часа. Перезвон смолк. Воины удалились в корпус часов, разошлись налево и направо. Дверцы закрылись, скрыв их от зрителей. Часы тикали.
Священный Император Джада громко рассмеялся.
В тот же день, ближе к вечеру, когда пошел холодный дождь, канцлер Священной империи джадитов, человек, обремененный тяжелыми официальными обязанностями, уединился вместе с двумя советниками в хорошо освещенной комнате.
Император в тот момент находился на верхнем этаже дворца – точнее, в башне, – где предпринималась последняя на данный момент попытка изменить сущность куска свинца под руководством маленького, агрессивного, неопрятного человечка из Феррьереса. Говорили, что экспериментаторы добились больших успехов.
В этой комнате проходило обсуждение более прозаичных вещей. Речь шла о после из Серессы. Беседа была оживленной. Высокий секретарь канцлера Савко и молодой человек по имени Витрувий, не занимающий никакого высокого официального поста, но проводящий большинство ночей в постели канцлера, придерживались обоюдного мнения, что новый посланник из Серессы – глупец.
Канцлер напомнил, что Сересса не стала бы таким мощным государством, если бы держала на важных постах глупцов. Он не согласился с их оценкой. Более того, он пошел еще дальше и сделал обоим выговор – заставив младшего покраснеть (что сделало его еще более привлекательным) – за то, что они вообще так поспешно составили мнение о синьоре Фалери.
– В этом деле, – сказал он, поднимая непременную чашу подогретого вина с пряностями, – быстрота не является уместной и ничему не способствует.
Он медленно выпил вино, будто хотел довести до слушателей справедливость своего утверждения. Поставил чашу и посмотрел в зарешеченное окно в потеках воды. Дождь и туман. Дома с красными крышами едва виднеются внизу, возле серой реки.
– Нам пока не нужно составлять о нем какое-то мнение, – сказал он. – За ним можно понаблюдать не спеша.
– Он спрашивал о женщинах, – сообщил секретарь. – Узнавал, где можно найти самых соблазнительных куртизанок. Это может быть слабостью?
Канцлер взял это на заметку.
– Это уже лучше, – сказал он. – Снабжайте меня информацией, а не суждениями.
– Что вы о нем думаете? – спросил секретарь.
– Я думаю, что он из Серессы, – ответил Савко. – Я думаю, что Сересса всегда опасна, за ней всегда надо наблюдать, а они послали к нам этого человека. Он еще что-нибудь сказал?
– Немного, – ответил секретарь, которого звали Ханс. – Упомянул пиратов, необходимость справиться с ними совместными усилиями.
– А! – отозвался канцлер. Он этого ожидал. И сделал еще одну пометку для себя. – Это он о Сеньяне. Очень скоро он сделает нам заявление насчет них.
– Что мы ответим? – спросил его любовник. Витрувий был родом из Карша. Светлокожий блондин, голубоглазый и широкоплечий, как многие жители севера, и достаточно умный, чтобы выполнять свои задачи. Он был полностью предан канцлеру, что всегда имеет решающее значение при дворе, и он умел убивать людей.
Канцлер по привычке подергал себя за усы.
– Я пока не знаю. Это зависит от османов, в какой-то степени.
– Как и большинство всех дел, – заметил секретарь Ханс.
Он, строго говоря, был слишком умен для своего нынешнего положения. Нужно будет подумать насчет его повышения до должности государственного чиновника этой зимой. Полезного человека не следует оставлять недовольным.
Савко одарил секретаря редко появлявшейся на лице канцлера улыбкой.
– Ты прав, разумеется, – сказал он. – Налей себе вина. Оба налейте. Ужасный вечер.
Несмотря на погоду, канцлер был настроен благодушно. Во-первых, нога не болела, и он получал удовольствие, разгадывая такие маленькие загадки, как те, что задал им новый посол. Он занимал эту должность уже пятнадцать лет, половину срока правления императора. И знал, что хорошо справляется со своими обязанностями.
Он удержал этого непростого императора на троне и обеспечил ему безопасность, не так ли? Ну, в основном обеспечил. Деньги оставались огромной, трудноразрешимой проблемой, а османы в последние несколько лет продвигались все дальше почти каждую весну.
Савко вскоре получит доклад о состоянии укреплений империи, так как сезон военных кампаний уже закончился. Он не горел желанием прочесть его. Есть вероятность, что большой форт Воберг снова будет осажден следующей весной, а в этом случае там нужно срочно начинать дорогостоящие восстановительные работы.
– Я все равно думаю, что этот новый посол – глупец, – сказал Витрувий, наливая вино.
– Давайте попробуем это выяснить поточнее, а? – мягко ответил канцлер.
Он подумает о пограничных фортах тогда, когда появится соответствующая информация. Часть его искусства заключалась в том, чтоб не приступать к делу, пока он не получит нужных ему фактов. Он был бесконечно уверен в том, что считал определяющей истиной этого мира: власть почти всегда все решает.
Глядя в залитое дождем окно на спускающийся дождливый вечер, Савко дал быстрые, точные распоряжения, касающиеся Орсо Фалери, который, по-видимому, любит женщин, особенно, наверное, в холодные осенние ночи. Проблему отношений с новым послом он мог начать обдумывать сейчас. Он уже делал это прежде, и не один раз.
Нельзя сказать, что Сересса отличалась теплой и солнечной погодой в конце осени. В самом деле, если быть честным, придется признать, что в его городе у лагуны могло быть холоднее, чем в Обравиче. Туман и сырость, пронизывающая до костей, даже во дворце на Большом канале. «На свете не хватит каминов, – думал Орсо Фалери, – чтобы полностью согреть тебя дома мокрой осенью или зимней ночью».
И все равно, все равно. Уехав из дома, острее ощущаешь холод. Таковы люди, таков мир. Незнакомый дом среди чужих людей, темнота сгущается под шум дождя. Поэты писали о таких вещах.
Когда он был моложе, он совершил свою долю путешествий по делам семьи, плавал на восток на их судах (тогда – на судах отца), терпел то, что случается с человеком в море, или в чужих портах, где звон колоколов призывает неверных-ашаритов на молитву.
Однажды Орсо Фалери настоял на поездке в пустыню Аммуз и отправился с охраной в глубь суши из порта Хатиб перед тем, как отплыть домой с грузом зерна. Он смотрел на бесчисленные звезды, сидя у палатки ночью. Вспомнил, что его тогда укусил паук.