Тайна Понтия Пилата - Эдуард Барсегян

Наконец, они встретились! Девушка вздрогнула. Он невольно подвинулся ей навстречу. Но она встала вновь во всем своем великолепии, перешагнула через его ноги и легла животом на землю, уложив груди на его бедра. И, глядя ему в глаза, взяла обеими руками его великолепный и по красоте, и по размеру, и по твердости фаллос, и стала его нежно целовать.

Это был Ритуал. Ритуал перехода из пространства Девственности в пространство Женщины! Эти два непересекающихся пространства разделяло неуловимое мгновение, в котором главную роль исполнял Его Величество Фаллос. И в ее глазах он впервые увидел покорность.

В биологическом смысле девственность совершенно бесполезна. Но Бог ничего не создал зря. И, давая человеку разум, он одновременно придал ему и глубокое по содержанию состояние девственности. Ибо понятие нравственности доступно лишь человеку. А следующим пространством Женщины будет Материнство.

Всего этого девушка не могла знать. Ею управляла женская суть, заложенная в нее при рождении. Доведя своими поцелуями его до блаженства, она, не выпуская из рук свое чудо, стала взбираться на него, при этом медленно опускаясь над ним на колени, готовясь к долгожданной встрече двух существ, которые, казалось, жили своей жизнью.

Наконец, все было готово. Она вновь откинула свои длинные волосы за спину, которые легли ему на колени, подняла руки и лицо к звездному небу. Такое небо бывает только высоко в горах, когда звезды кажутся просто огромными. И это было божественным подарком, ибо свершался акт, который навсегда останется Тайной.

Пилат смотрел на это совершенно фантастическое видение в лице неземной девушки. Он все глубже погружался в нее, и неожиданно резко она опустилась, и он пронзил ее, как ей показалось, до самого мозга. Но не было даже возгласа. Он увидел ее перекошенное гримасой лицо с прикушенной нижней губой, и трудно было понять, это результат боли или блаженства.

В этот самый момент они увидели целую гроздь падающих звезд, ниспосланных Богом.

Закинув обе руки за голову, сидя прочно на его ногах, она медленно, а затем ускоряя темп, начала круговые движения. Это походило на танец живота. Глядя на ее выгнутую спину, двигающуюся в танце, и ощущая запах, исходящий от ее тела, Пилат на мгновение почувствовал себя посторонним наблюдателем. Доведенная танцем до оргазма, она кричала и не могла остановить эту бешеную пляску.

В другом случае, он давно бы сдался, но она заставляла его вновь и вновь приходить в себя. Она была сильнее него, стояла над ним и повелевала им, всем его существом. Он был рабом, он был инструментом, и он не имел права на желания! Она была Богиней. Она припадала к его губам, шее, груди, плечам и впивалась в них своими безупречными зубами, оставляя кровавые следы. И желала еще и еще.

Затем она перевернулась на спину, увлекая его за собой, при этом, ни на мгновенье, не выпуская его из себя, и требовала непрекращения этой бешеной скачки. И каждый новый ее крик приводил его в восторг. Она упорно не хотела выпускать его из себя, и каким-то акробатическим образом заставила его оказаться позади себя, при этом встав на четвереньки.

Перед ним открылся потрясающий по красоте вид. Он увидел изгиб ее спины и талии, длинную шею с повернутой головой, лежащей на ее руках, которые обнимали траву и цветы. Ухватившись за ее бедра, он стоял за ней на коленях, и здесь инициатива перешла к нему. По старому опыту, он знал, что эта поза наиболее возбуждающе действовала на женщин. А перед ним была уже женщина!

И вновь он довел ее до оргазма, но на этот раз за криком последовало полное расслабление, и они вместе упали и растворились в полевых цветах. Прижавшись, она обняла его, и на их лицах было полное умиротворение. Потом она встала над ним, и он заметил, что по ее бедру стекает алая кровь. Проследив за его взглядом, она тоже это увидела. Жестом, она попросила его подняться. Приблизив его к себе, и, глядя на него снизу вверх, она пальцами правой руки провела по этой струйке и этой кровью намазала его губы и впилась зубами в его нижнюю губу. Из его губы пошла кровь. И их крови смешались.

После этого, она снова встала на четвереньки, и послушно стала ждать его. Возможно, она хотела передать власть мужчине? Он вновь вошел в свое царство и почувствовал себя хозяином. Она возбудилась мгновенно. Через некоторое время он вышел из нее и осторожно стал возвращаться, но чуть выше. Она была возбуждена и не сразу поняла перемены.

Неожиданно она почувствовала боль и закричала. Но это был другой крик. Она попыталась вырваться, но он был слишком силен. Вцепившись в ее бедра, он стал со звериной яростью ее насиловать. Она кричала, вся извивалась, но это его еще больше возбуждало. В какой-то момент она перестала кричать. Она тихо стонала. Но его дикая страсть как-то передалась ей. Она признала его власть. И в ней проснулось другое чувство, совершенно необычное, и ей стала приятна эта смесь непонятных чувств и боли. Возбуждение все возрастало, и она закричала так, как ни разу до сих пор. Это был финал. Он резко вышел из нее, и она в последний раз встрепенулась.

Теперь он лежал на земле, раскинув руки и ноги по сторонам. Она сидела на согнутых коленях. В ее глазах были слезы. Боже! Почему все девушки, потеряв девственность, плачут? Возможно, это от перехода на подсознательном уровне из одного пространства в другое?

В один момент Пилату показалось, что он вздремнул. Очнувшись, он увидел, что ее нет рядом. Одежда была на своем месте, и он положил ей в карман оставшиеся случайно у него деньги.

– А что там с друзьями? С этим он разберется позже! Но где она?

Уже светало, и опускался утренний туман. Тут он увидел ее. По-прежнему, она была прекрасно обнаженной. В руках у нее было два больших букета. Каждый букет был завернут в большие листья лопуха. В одном из них были цветы, в другом – какая-то трава. Она улыбнулась и тихо села ему на живот, спиной к нему. Он чувствовал себя ее хозяином.

И тут его пронзила боль. Она левой рукой сильно сдавила его яички. Он попытался вырваться, но в ответ получил еще большую боль. Этим она заставила его подчиниться. Но это было лишь начало. В правой руке она держала большой лист лопуха, в котором была крапива, вся мокрая от росы. Она хотела его хорошенько вымыть. Это была месть! Это была пытка. Он был сокрушен.

Наконец, она сжалилась над ним: взяв букет с цветами, стала с большой нежностью очищать от жалящей крапивы опухший от экзекуции фаллос и покрывать его лепестками цветов. Со стороны это было похоже на детскую игру.

Затем он увидел приближающиеся к нему ягодицы, от его живота к груди. Это был другой ракурс. Ее чудо было перед его глазами во всей красе. И он ощутил, как она стала его целовать там, внизу. И делала это все смелее и смелее. Было удивительно, что недавняя девочка вела себя так умело и беззастенчиво.

Но это была природа. Что может быть постыдным в действиях, приводящих к созданию нового существа? Ее никто не обучал – что можно, чего нельзя. Ею управлял инстинкт, страсть. Ее губы, зубы, язык, весь рот набросились на Него. Это было умопомрачение. Уже ни он, ни она ничего не соображали. Они были в другом измерении. Два юных, прекрасных тела пытались максимально насытиться друг другом, эти тела были специально созданы для этого, и одно тело без другого теряло всякий смысл.

Это апофеоз блаженства, подаренный свыше Человеку. И в придуманной немощными людьми морали, эту красоту попытаются максимально унизить. Но невозможно унизить Прекрасное. Разве можно сравнить ту лживую застенчивость Семпронии, когда она безучастно лежала под ним, как будто выполняла некую повинность, с той восторженной раскрепощенностью этой невероятной девушки, с ее обостренным чувством жажды к жизни, ее откровенности чувств, умению отдаваться до конца? Не это ли честность – когда ты отдаешь любимому человеку все, что имеешь, зная, что тот с благодарностью это принимает, и мечтает об этом?

Они подходили к финалу встречи, которая никогда не повторится, ни для него, ни для нее. От этих, совершенно обезумевших поцелуев, он взорвался, и все из него стало вырываться наружу, и она пыталась ничего не упустить из этого источника жизни. И все сильней и сильней свои прекрасным ртом она вытягивала его жизненные соки прямо из резервуаров, что стало приносить ему нестерпимую боль. Она получила все, до последней капли. Он впервые кричал. Казалось, его легкие разорвутся. Опустошенный, он потерял сознание.

Когда он пришел в себя, она стояла у его ног, одетая. Едва приподнявшись, он спросил: «Как тебя звать?» «Мария», – спокойно ответила она и, повернувшись к нему спиной, пошла в сторону своего дома. Густой туман быстро поглощал ее контуры. Но даже сквозь одежду и походку проглядывалась ее незаурядная красота. Он окликнул ее по имени. Но она не остановилась. Ее уже не было видно, и он побежал в ее сторону, крича: Мария!