Потерянное имя - Вета Ножкина

– Эавтобус эна Владивосток эотправляется эсо второй эплатформы. Эавтобус эна Владивосток эотправляется эсо второй эплатформы. – проговорил громкоговоритель женским скрежещущим голосом.

Микаэл подошёл к окну с надписью «Владивосток». Змейкой тянущаяся очередь встревожилась, оживилась и надавила своей тяжестью взглядов на подошедшего.

– Билет купить здесь? – Микаэл спросил у стоящего у окна мужчины в кепке.

Кепка не шевелилась, только взгляд слегка покосился на Микаэла, но рот ничего не произнёс. В тот же момент надвигающейся волной со всех сторон наплыла шипением и разнотембровыми звуками длинная-предлинная фраза:

– Очередьзанимайвсенаровятасвидуприличныйхамвсетутнавладикаонишькакойнашёлся…

Микаэл интуитивно понял, что его вежливо просят отойти от окна, иначе сию минуту что-то произойдёт. Спасением стал внятный возглас подростка, пропищавший откуда-то издалека:

– Дяденька, я крайний.

Микаэл как можно быстрее пристроился за пареньком, не преминув по ходу споткнуться о чью-то сумку, выдохнуть и улыбнуться.

Микаэл осмотрел стоящих. Впрочем, этим занятием были заняты все – в открытую или исподтишка рассматривая друг друга. По привычке, он машинально достал из кармана блекберр, и взгляды толпы, превратившиеся в одну большую любопытную физиономию, впялились в его руку, будто рука хотела сделать что-то неприличное. Микаэл быстро набрал входной пароль, отправил дежурное сообщение. Убрав аппарат в карман, облегченно вздохнул и снова улыбнулся той части любопытствующей рожи, которая не сводила глаз с Микаэла, особенно среди женщин в юбках от Кармен и тех, кто выглядывал из-за колонн.

Ему даже слегка понравилось дирижировать вниманием стоящих. Микаэл засунул руку в карман лёгкой курточки и, как по команде, взгляды всего зала сосредоточились на его руке. Вынул пачку с салфетками, и мужские взгляды рассредоточено поплыли в стороны, а женские продолжали любопытствовать, как будто одна говорила: «Мужик, а с салфетками», а другая «Он их открывать-то умеет?», третья: «Что-то я у нас таких салфеток не видела», и ещё одна: «…интересно, чем они пахнут…"…

Примерно через час выяснилось, что в этом окошке не просто перерыв, а «Технический перерыв». Что это такое, спросить было неприлично, это могло навести подозрения на него, как на объект. Микаэл почувствовал, что он будто пригвождён к этому месту, ведь только отсюда он сможет двинуться в нужном направлении. И, одновременно, всё большая уверенность, что за ним наблюдают все находящиеся в зале, создавала неимоверный дискомфорт, от которого хотелось каждому стоящему здесь, ну, хотя бы улыбнуться.

Через два часа стояния, Микаэл почувствовал в себе неимоверный прилив желания что-то немедленно изменить, но как это сделать, не мог понять.

«Придётся воспользоваться малиновым такси, если таксист, конечно, ещё ждёт…» – подумал Микаэл, и извиняясь, стал пробираться сквозь толпу стоящих и ожидающих, к выходу.

Бублик отирался здесь же, неподалёку, психологически рассчитав, что никуда не денется от него лощёный пассажир, похожий на иностранца. И как только Микаэл вышел из здания вокзала, оглядываясь по сторонам, и вбирая полной грудью воздух, Бублик уверенной походкой направился к нему:

– А я что говорил, – начал он первым, – Ты ведь не местный, а тут свои порядки… Вот время потерял зря, уже бы по городу разъезжал… Ну, что, поехали?

Микаэл улыбнулся и кивнул.

«Вот олух» – подумал Бублик, растягивая улыбкой губы, приоткрывшие корявые с тёмным налётом зубы и берясь за ручку чемодана.

– Давай, помогу.

Коварный план Бублика всегда состоял из одной и той же схемы: пассажир садится в такси на переднее сиденье, отъедут несколько километров, на трассе подсаживается ещё один пассажир, Бублик конечно, из вежливости, спросит у пассажира разрешения, подбросить ещё одного, а через несколько минут пассажира выкидывают из машины без чувств, отравленным хлороформом.

Микаэл почувствовал что-то неладное в поведении Бублика, как только тот издали заприметил подсадного. Микаэл предложил не останавливаться, но Бублик, не ожидая такого поворота, слегка растерялся и зло проговорил:

– Ты, это, не обижайся, но я не могу человека с трассы не забрать, правила у нас такие, понимаешь…

Микаэл не смог возразить против правил.

А когда к нему сзади протянулась рука с мокрым платком, в считанные секунды, как его учили на занятиях по самообороне, сделал блок рукой. Но хваткая рука сзади уже протянулась ко рту. Микаэл пустил в ход зубы, цепко схватившись в руку, за что получил удар чем-то твёрдым по голове…

Бублик с напарником раздели Микаэла, оттащили тело подальше от трассы.

– Вот сука, ещё и укусил меня, – зажимая рану на руке, выругался напарник.

И малиновое такси хлопнуло дверцами, заскрипело галькой под колёсами и рвануло с места.

2 глава

Алевтина после рейса спешила домой. Она любила эти минуты возвращения, когда впереди три дня отдыха и можно заняться, наконец, собой и облагораживанием своей двушки, до которой всё никак руки не доходят.

Она быстро раскидала содержимое своего аккуратного чемоданчика стюардессы.

– Та-ак, это в стирку, а это – сюда, – вытаскивая упакованные по-магазинному, с этикетками, вещи и складывая их в большой баул, стоящий около шифоньера.

Раздался телефонный звонок:

– Алло… о, привет, а я как раз тебе хотела звонить… Привезла, привезла, всё как ты просила… Слушай, я ещё взяла немного детской одежды, может посмотришь, как её будут брать, тогда я налажу и эту линию, а то на нижнее бельё уже смотреть не могу… – смеётся, будто ребёнок, радуясь тому, что говорит ей кто-то по телефону, – Ладно, Алка, ты сегодня пришли своего хахаля, пусть он заберёт новую партию, и у меня с прошлых двух поездок уже накопился целый баул вещей. Процент, как всегда. Цены я не убирала… Хорошо. Пока…

Алевтина положила трубку, доутрамбовала вещи, и пошла на кухню, забрав с собой привезённые пакеты с продуктами.

Алевтина считала, что ей крупно повезло с квартиркой. Ну, посудите сами: приехала в город из посёлка четыре года назад молодая девушка – только-только выпускница школы. И первое же объявление о курсах стюардесс стало для неё счастливым билетом, который она смело вытянула и, практически, заткнула себе за пояс. Вначале, конечно, трудно было. И пояс на самом деле пришлось затянуть на самую последнюю дырочку. Это для того, чтобы фигуру не потерять. Хотя Алевтина и так была стройная, высокая и на личико смазливенькая, как говорили о ней в посёлке. Шиковать первое время не на что было. Комната в общежитии стоила копейки по сравнению с хорошей стипендией. Стюардессы, которые уже отучились, вышли в рейсы, и некоторые жили здесь же в общаге на верхнем этаже, Алевтине сразу дали понять, что не видать ей престижных рейсов, если она кому надо не заплатит, ну, то есть, взятку не даст. О сумме взятки никто не говорил вслух. И в воздухе витало, что денег надо ого-го! Алевтина решила копить деньги, и какая бы не была сумма – дать её кому положено. Только так она мыслила вырваться из круга проблем своей юности. Не хотелось ей повторять судьбу своей матери, которая всю жизнь с отцом прожили в посёлке, где единственным развлечением был местный клуб. У матери даже ни одного приличного платья не было. И Алька, как её по-простому звали, ещё когда в восьмом классе училась, поделилась своими планами со своей лучшей подружкой – Веркой:

– Ты как хочешь, а я не собираюсь в этой дыре пропадать…

– Ой, Алька, а куда денешься? – смеялась над ней Вера.

– А вот и денусь! – гордо заявляла Алевтина, хотя чёткого плана, конечно, у неё не было – так, намётки.

– А я пойду в школу работать в младшие классы, мне наша классная сказала, что меня и без образования возьмут.

– Без образования – это временно! Комиссия какая-нибудь нагрянет, и попрут из школы.

– И не попрут! Преподавать-то некому! – стояла на своём Вера.

Сразу после выпускного Вера пошла работать в школу, Алевтина же уехала во Владивосток – самый близкий крупный город. Там у неё дальние родственники жили – ютились в однокомнатной вчетвером, но Алевтине угол на кухне на время выделили – и на том спасибо.

К тому времени планы Алевтины уже определились: поступать в институт даже и пробовать не станет, только время потеряет. А вот в какую-нибудь шарашку – училище общепита, например, почему бы и нет.

А родственница Алевтины вечером принесла весть от приятельницы, что набирают молодых высоких девчонок в группу обучения на стюардесс. Вот только знать хорошо английский надо. И учиться всего два года. Алевтина с Верой лучше всех в классе английский знали – легко и переводили, и разговаривали, и когда у садовника были, любили ловить американскую волну – песни переводили. Хотя преподаватель у них в школе был не совсем настоящий, но английский знал – будь здоров. Преподавал английский садовник оранжереи.