Судьба королевского наследника - Амо Джонс

должно быть позволено указывать нам, когда мы можем, а когда нет использовать способности, с которыми мы родились, и все же мы здесь, играем по их правилам, просто чтобы провести немного времени на льду, пока застряли здесь.

Крид соглашается с этим, всегда будучи гребаным дипломатом, когда на него смотрят другие, но Синнер чувствует то же самое, что и я, когда дело доходит до правил. Он блядь, ненавидит и игнорирует их.

Наш младший брат, Ледженд, чувствует то же самое, но он уступит, если почувствует, что это правильно.

Син и я? Спросите нас: «когда правильно не стоять выше всех остальных?», и мы ответим вам «никогда». Никогда, нахуй.

Думать по другому, значит плюнуть на наш вид и притвориться, что ты сделал это случайно, когда на самом деле речь идет о контроле. Мы не созданы для того, чтобы нами управляли. Это неестественно.

Конечно, не все согласны, но черт возьми, меня это должно волновать?

Мы с Сином занимаемся тем, что некоторые назвали бы сомнительным дерьмом, и они, возможно, не ошибаются, если думают с той человечностью, которой обладаем все мы. Так что, хотя мы и думаем, что все гребаные дураки, мы не собираемся тратить наше время, заставляя их поверить в это. Мы оставляем это нашему старику, пока корона не перейдет по наследству, и нам не придется беспокоиться об этом дерьме. И под «мы» я подразумеваю Крида.

В любом случае, мы вернулись в Университет Рата чуть больше шести недель назад, и с того дня, как мы вернулись в Дараган, в это жалкое подобие городка, мои нервы были на пределе.

Прошлый год был не более чем тем дерьмом, которого я ожидал, не говоря уже о зря потраченном времени, но есть в этом семестре что-то такое, что выводит меня из себя, и мне это чертовски не нравится. Это не имеет ничего общего с испытаниями, с которыми нам скоро придется столкнуться, я знаю, где мое место, когда дело доходит до Светлой и Темной магии.

Син говорит, что нам нужно играть немного жестче, но мы пробовали это, и все равно я нахожусь в постоянном состоянии: «Я хочу оторвать твою гребаную голову».

И если красавчик из Университета Рата, Зик Мортар, не перестанет смотреть в мою сторону, я вырву у него из черепа зубы, включая те, которые еще не выросли, и воткну их ему в глаза.

Должен сказать, это отличный способ заставить наших тренеров перестать притворяться, что Зик и вполовину так же хорош, как Ледженд, и заставлять их тратить время на льду. Это дерьмо никогда бы не прокатило в Рате, но с миром людей бонусом идет человеческая политика, и извращенный тип игры — это дерьмо, в которое они здесь играют.

Поскольку тренеры делают все это, чтобы угодить ректору Университета Рата.

Жалкие.

— Парень хочет, чтобы его красивые блондинисиые волосы превратились в пепел, не так ли? — спрашивает мой друг Сильвер, подходя.

Я усмехаюсь, громко говоря:

— Я начинаю думать, что он хочет мой член.

Зик отводит взгляд, поднося бутылку к губам, и я ухмыляюсь Сильверу.

Он с усмешкой качает головой, проходит между нашим маленьким кружком и плюхается рядом с Кридом. Он легонько пихает его локтем в ребра.

— Легкая победа для нас сегодня вечером, а, капитан?

— А когда не так? — он допивает четвертый бокал, все еще трезвый, как стеклышко, и с каждой секундой становится все более раздражительным. — Даже без использования наших даров — конкуренция слабая. Никакой выносливости.

Его темно-синие глаза встречаются с моими, сужаясь.

— Ты уже выбрал?

— Сегодня ночью Син на охоте. Все, что мне нужно сделать, это подождать, пока он притащит кого-то, — я ухмыляюсь, отталкиваясь ногой.

— Ну, найди его, — огрызается он, его собственная потребность потрахаться затуманивает его гениальный мозг. — Скажи ему, чтобы он перестал быть чертовски придирчивым. Я готов отправиться на вечеринку Университета Рата.

Я с минуту смотрю на своего старшего брата. Ни по какой другой причине, кроме удовольствия, которое разливается по моей коже, как укол токсичного адреналина, когда я отказываюсь следовать приказу. Я получаю болезненное удовлетворение, о чем во всеуслышание заявили наши родители, но мы с Кридом оба знаем, что прямо сейчас он не собирается со мной спорить. Он просто хочет, чтобы мы, блядь, поторопились и запудрили разум какой-нибудь цыпочки, и могли по-настоящему повеселиться этой ночью.

Наконец, низкий смешок моего брата наполняет воздух, и он отводит взгляд.

— Блядь.

Уголок моего рта приподнимается, и я достаю телефон, чтобы позвонить Сину, но затем десятки голосов затихают, музыка смолкает, и чистая тишина заполняет уши, когда мои чувства обостряются. Подобно волне, они вырвались из меня, сильные и необъятные, невидимая сила как для Бездарных, так и для Одаренных.

Острые уколы начинаются у основания моего позвоночника и ползут змеями вверх, сухожилия на моей шее растягиваются, и моя голова поворачивается влево. Мой дар вцепляется в мои внутренности, пробиваясь на поверхность, но я сдерживаю его, пристально глядя, будто сфокусированным лазером, на боковые ворота двора, где проходит домашняя вечеринка.

Сквозь него проносится белый вихрь, взлетающий в воздух, когда девушка, которой он принадлежит, разворачивается, пятясь назад, не потрудившись посмотреть, куда идет.

Там может быть гребаный утес, с которого она могла бы упасть, и она не узнает об этом, пока не полетит по воздуху.

Мои губы кривятся, гнев вызывает жар на моей коже.

Беспечная, блядь, Бездарная.

Она делает еще несколько шагов, теперь ее профиль виден полностью, и мои глаза сужаются от узнавания. Девушка с арены.

Какая же ты крошечная… Вроде как куколка, милая на вид, но стойкая. Хотя я бы не отказался попробовать. Без сомнения, я выше нее на полный фут. В ней, может быть, максимум пять футов. Ее светлые волосы такого платинового цвета, что они почти прозрачны. Настолько, что они даже не сравнятся с бледным оттенком моего кулака, если обернуть их вокруг него.

Она поворачивается, ее короткая юбка задирается выше и обнажает более шелковистую бледную кожу. Затем черты ее лица напрягаются, и она замирает на месте. Ее глаза обшаривают пространство, ища, выискивая что-то. Мои делают то же самое.

Я осматриваю каждый дюйм пространства, задаваясь вопросом, какого черта она ищет, но затем ворота снова распахиваются, и входит парень, с которым она была на игре.

Звук его оскорблений выводит ее из застывшего состояния, и она бросается в толпу. Тень злобы шевелится внутри меня, когда низкое рычание срывается с моего рта.

— Если бы наши родители не приезжали в город